— Очень дурно с твоей стороны думать о сестре подобным образом, — строго одернула виконтесса разошедшуюся дочь. — Ты бы лучше объяснила мне, как вообще могла появиться такая фотография.

— Это один из многих снимков, сделанных в Милане на вечеринке в доме крупного фабриканта. Только, ради всего святого, не подумай, что это была какая-то оргия или что-нибудь в этом роде. Собралось вполне приличное общество.

— В приличном обществе не разгуливают в таком виде.

— Совершенно верно, не разгуливают. — Кристина попыталась припомнить подробности того рокового вечера. — Ада явилась на вечеринку со своим тогдашним другом, индийским магараджей, скорее всего аферистом и мошенником. Она красовалась в жемчугах якобы неслыханной ценности. Один из гостей, ювелир, заинтересовался украшением, и она, снимая ожерелье, порвала нитку, полагаю, умышленно. А может, это сделал ее спутник. Короче, жемчужины посыпались в бассейн.

— Это не объяснение. При чем здесь жемчуг, если речь идет о тебе?

— Я хотела подобрать жемчуг. Конечно, это было ужасно глупо, я даже не задумалась, что может из этого выйти. На мне как раз была запахивающаяся юбка, я ее сбросила одним движением и прыгнула в бассейн. Чистейший идиотизм, разумеется, но так уж случилось. В том, что впоследствии из мухи сделали слона, вина не моя.

— Все это звучит крайне неубедительно. Но даже если ты говоришь правду, обвинять сестру в кознях никуда не годится.

— Разумеется, виновата только моя глупость. Но вместо благодарности Ада подбросила княгине фон Арнемлинг несколько снимков из этой серии, чтобы скомпрометировать меня.

— Понять не могу, почему ты решила, что Ада имеет какое-то отношение к этому скандалу? Ада такая умница, она сама доброта, в ней нет тяги к интриганству!

— Да твоя Ада ханжа и притвора! — Кристину, обычно кроткую и добродушную, будто подменили. Лицо ее покрылось красными пятнами гнева, и она, не выдержав, выплеснула наружу все, что долго копилось в душе и тайно угнетало ее: — Ада прекрасно знала, почему ей не стоило вчера появляться в замке. Да ей бы просто указали на дверь! И она отомстила, опубликовав в газете эту статью и фотографию. А ты продолжаешь восхищаться своей ненаглядной доченькой. Еще бы, ведь она прислала тебе в подарок норковую накидку, чтобы ты не выглядела среди всей этой знати бедной родственницей! А где же твои драгоценности, куда они подевались? Почему вчера на тебе были только серьги? И хорошо еще, что для Ады они чересчур старомодны, а то бы и их не осталось. Она везде щеголяет в наших фамильных драгоценностях!

— Она попросила дать ей на время всего несколько украшений. Да и на что мне в Раушенбахе тиара и колье с изумрудами? Куда их надевать?

— Взяла на время, да позабыла отдать! Ты всегда любила ее больше, чем меня! — вскипела Кристина. — Представляю, как бы ты порадовалась, окажись на месте невесты Лотара не я, а она. Ведь Ада такая умная, такая прилежная, а я всегда лишь младшая дурочка, Золушка.

Однако в сильно преувеличенных упреках дочери была доля правды, и виконтесса поникла головой. Да, она всегда жила надеждой, что ее прекрасная Ада займет однажды достойное место в высшем свете, откуда их злосчастное семейство было в свое время изгнано. На то, что Кристине удастся сделать такую блестящую партию, виконтесса де Ториак никогда не рассчитывала.

— Ты неправильно повела себя в Милане на этой вечеринке. Ада поступила гораздо умнее.

— Ну уж если собственная мать мне не верит… — Кристина, захлебываясь слезами, выбежала из комнаты.

Когда час спустя в кавалерском доме появился принц Лотар, Кристины там не оказалось. Виконтесса чуть ли не билась в истерике, и от нее ничего нельзя было добиться.

Отец Кристины сидел в библиотеке, углубившись в старинный манускрипт, который он с изумлением здесь обнаружил. Виконт де Ториак, спокойный, уравновешенный человек, по складу ума был скорее книжным червем, иначе не стал бы довольствоваться местом библиотекаря в городском архиве. Он любил жену и обеих дочерей, но на свой манер — ровно и спокойно, и не давал себе труда задумываться об их будущем.

— Никогда не поверю, что Кристина могла вести себя неприлично, — сказал он Лотару, заставшему его за интересным чтением. — Она всегда была очень скромной девочкой. Возможно, моя дочь просто растерялась, внезапно оказавшись в шумном обществе и в центре внимания.

— Где она сейчас?

— Понятия не имею. Надо спросить у моей супруги. Как ты думаешь, откуда у вас этот манускрипт?

— Не знаю. Сейчас для меня гораздо важнее найти Кристину. Мне нужно с ней поговорить.

Виконт снял очки и удивленно воззрился на взволнованного молодого человека.

— Вот уж воистину много шума из ничего. Что такого особенного в этой фотографии? У нынешней молодежи более свободные взгляды, чем были когда-то у нас.

Принц опросил всю прислугу, но картина не прояснилась. Мать Кристины тоже ничем не могла помочь. Виконтессу душили слезы, и она только жалобно всхлипывала:

— Только бы девочка ничего над собой не сделала! Она была сегодня совершенно не в себе. Даже про собственную сестру говорила такое! Просто в голове не укладывается. Язык не повернется повторить.