— Тебе ничего не будет за опоздание? — поинтересовалась она.

— Абсолютно! — Не считая того, что Жиляк меня четвертует. — Так как, домой?

— А, давай. Но чтоб нигде не задерживался! Во сколько вернёшься?

— У меня всего две пары, думаю, к полудню буду.

Поездку к охотнику отложу до завтра. Не горит.

До школы оставалось километра два. Тормознув у гастронома, мы отправились за продуктами. Нам потребуется недельный запас продовольствия, спички, соль, в общем, предметы первой необходимости, мало ли, что предстоит.

Ливень начался, когда мы собирались покинуть магазин. Уши закладывало от раскатов грома, дождь барабанил по крыше и стенам, ветер завывал. Сквозь прозрачные автоматические двери виднелась сплошная серая завеса, застилающая пространство парковки. Автомобили угадывались по общим очертаниям, различить, где какая стоит, нельзя. Здания на противоположной стороне улицы поглотила непроницаемая рябь, движущаяся в такт порывам ураганного ветра, словно живое существо.

Лилька с опаской смотрела на разыгравшееся буйство стихии, стоя у дверей. Очередной удар молнии, сверкнувшей в жуткой водяной массе, заставил её отпрянуть, от последовавшего грома заложило уши.

— Не бойся, скоро дождь закончится, — переложив пакеты с едой в одну руку, я старался держаться поближе к сестрёнке.

Перепугается, чего доброго. Похожего разгула стихии у нас в городе не было. С неба льётся настоящий водопад, сравнимый с тропическим ливнем.

Покупатели и продавцы отступили подальше от дверей и зрелища вспыхивающих в дождевой стене молний. Дети жались к родителям, взрослые с плохо скрываемым волнением успокаивали малышей. Какая-то бабушка с клюкой истово крестилась, прося у неба прекращения грозы.

На улице вода медленно поднималась по ступенькам крыльца. Система водоотвода не справлялась с текущими по тротуарам и дорогам рекам. Такими темпами город скоро затопит. Вспомнились лилькины слова, сказанные накануне отъезда, о затопленной области. Посмотришь на улицу, и поверишь не то, что в затопление области, а в затопление страны. Память показывала картины из фильмов-катастроф, будоража воображение климатическими катаклизмами.

— Вот оно, глобальное потепление, мать его, — бормотал небритый мужик в спецовке, с фирменным магазинным пакетом.

— Когда ж оно кончится? — полушёпотом спрашивала полная женщина, держа корзинку, набитую покупками.

Ответом послужил грохот, донёсшийся с крыши. Освещение внезапно потухло, погрузив зал в темноту. Силуэты людей, расплывающиеся во мраке, еле обозначались, и то лишь тех, кто находился недалеко от выхода. Послышался детский плач. Кто-то заматерился, ему посоветовали заткнуться, ибо рядом дети. Тихий шум сгрудившихся поблизости от единственного источника света, автоматических раздвижных дверей, возрастал, вместе с ним росло напряжение. Сестрёнка прильнула ко мне, вздрагивая то ли от холода, то ли от страха.

— Всё будет в порядке, не переживай, — свободной рукой я приобнял худенькие девчоночьи плечи. — Свет скоро появится, дождь закончится, и мы поедем домой.

— Граждане, успокойтесь! — раздался слегка дребезжащий голос. Его хозяин хотел казаться уверенным, получалось у него так себе. — Оставайтесь в помещении!

— Никто вроде дёрнуть под дождь не пытается, — пробасил покупатель в спецовке.

В глубине зала зажёгся фонарик от мобильника, рассеяв окружающую тьму. Тут и там вспыхивали дисплеи. Магазинные рабочие догадались включить мощные аккумуляторные фонари, обеспечив освещение. Волнение понемногу улеглось.

— Я же говорил, ситуация нормализуется, — улыбнулся сутулящейся возле него старушке седоватый представительный мужчина. — Всегда есть выход, не надо…

Он не закончил фразу. Глаза его вдруг расширились, наполняясь страхом, он сделал шаг назад, неотрывно уставившись мне за спину, в стеклянную дверь входа. В скудном свете лицо мужчины побледнело.

Обрушившийся на стену удар едва не сломал бетонные перегородки. Стальные балки жалобно загудели, здание содрогнулось, прочное стекло раздвижных дверей разлетелось по залу тысячей осколков, впуская внутрь ветер. Меня сбило с ног, плеснуло ледяной водой в щеку. Покупатели кеглями повалились на пол. Истошный вопль, крики о помощи, женский визг прорывался через неистовый рёв.

Лилька лежала, крепко обхватив меня руками, мои руки сжимали её и пакеты с купленными продуктами. Из дверного проёма торчали ветки вырванного с корнем и брошенного в здание гигантского дерева, неведомым образом очутившегося здесь, в городе. У нас деревья, достигшие определённой высоты, спиливают, заменяя саженцами. Чтобы ненароком не упали на прохожих, сломанные ветром.

— Лиля, ты в порядке? — проорал я на ухо сестрёнке, перепугано вращающей глазами. — Ушиблась? Отвечай!

Лильку пришлось встряхнуть, приводя в себя. Она, наконец, расплакалась. Крови не видно, и то хорошо.