— Вот тебе раз! — воскликнула Джессика, беспомощно глядя вслед кобыле, которая рысью поскакала к конюшне.

Надо было вставать с земли и отправляться в двухмильное путешествие. Тут девушка услышала над головой гул маленького самолетика. Откинувшись на локти, несколько секунд Джесс смотрела в небо, но внезапно, видимо после приступа лихорадочной энергии, ее разморило. Вместо того чтобы встать, Джессика улеглась навзничь, словно всему телу передалась царившая вокруг безмятежность. Кроме того, она могла держать пари: как только Сэнди вернется в конюшню одна, либо Анри, либо Максим примчатся сюда узнать, что случилось со всадницей.

Лицо ласково пригревало солнце. На несколько минут Джессика закрыла глаза, пытаясь ни о чем не думать, но оказалось, что это невозможно. Само собой пришло воспоминание о Жане. Милый Жан… ей не следовало выходить за него. Девушку захлестнуло чувство вины. Вины нечаянной, но от этого не менее нестерпимой. Надо думать о чем-то другом.

Тут перед ней возник образ отца, и лицо Джесс исказилось от злобы. Когда она изгнала и это воспоминание, пришли мысли о Шарле Каране. Но думать о девере тоже почему-то не хотелось. Девушка понимала, образ Шарля раздражает ее, и поскорее представила Лилиан. Добрая, ласковая Лилиан… Девушка начала успокаиваться… Глаза закрылись сами собой.

— Джессика! Джесс! — Было так хорошо, что не хотелось просыпаться.

Но все же пришлось. Удивленная и испуганная, Джессика очнулась не сразу, соображая, почему лежит на земле. Нет, ей не показалось! Кто-то действительно громко звал ее по имени. Едва успев сообразить что к чему, Джессика услышала над ухом залп французской скороговорки и открыла глаза в тот момент, когда чья-то рука прикоснулась к воротнику рубашки.

И, уже понимая, что рядом с ней непонятно откуда возник Шарль, она бешено оттолкнула руку и выкрикнула:

— Отойдите от меня!

— Я искал пульс! — удивился он.

— Не прикасайтесь ко мне! — завопила девушка, вскочила на ноги и отпрянула в сторону, не сводя глаз с его лица. Ей смутно показалось, что Шарль намного бледнее обычного.

— Я думал, вы умерли! — дрогнувшим голосом сказал Шарль.

— Ничего подобного! — бросила девушка. Страх начинал слабеть. Нет, похоже, она ошиблась — цвет лица у Шарля был нормальный.

— Теперь вижу, — парировал мужчина, отвел душу, пробормотав какую-то длинную фразу по-французски, и добавил: — Бог мой, сколько в вас страсти, Джессика Деберль!

Девушка резко отвернулась, ибо знала, в ней нет и намека на страсть. А еще она знала, что не имеет морального права носить эту фамилию. И ненавидела Шарля Карана, который — пусть ненамеренно — с такой легкостью говорил о том, что являлось для нее источником невыразимых мук.

Хотелось, чтобы Шарль оставил ее в покое, но девушка понимала — из этого ничего не выйдет.

— Пойдемте, здесь Адмирал. Садитесь, — наконец бросил Каран, и Джессика поняла, деверь сердится.

— Нет! — выпалила она. Ничто на свете не заставит ее ехать с ним на одной лошади!

— Я не думаю скакать с вами, если это то, чего вы боитесь! — прорычал Шарль, очевидно видя ее насквозь.

Это ей не понравилось. А больше всего задело за живое слово «боитесь». И Джесс сразу же возненавидела деверя, сумевшего догадаться, что она действительно боится всякого физического контакта с другими людьми. Ненависть ее была так сильна, что, ничего не видя и не слыша вокруг, Джессика стрелой промчалась мимо Шарля, прыгнула в седло и стремительно поскакала прочь.

Будь он проклят, черти бы его побрали! — кипела Джессика, гоня Адмирала галопом. Пусть тащится пешком эти две мили! Хорошо бы пошел дождь. Ее бы очень обрадовала грозовая туча. И молния тоже не помешала бы…

Однако до грозы не дошло. В этом очаровательном уголке Франции царила поздняя весна, которой вот-вот предстояло смениться летом. И ее коню не пришлось долго скакать галопом. Когда показалась конюшня, девушка поехала шагом. Гнев ее бесследно испарился, и сбитая с толку Джесс искренне недоумевала, что это на нее накатило.

Навстречу вышел Анри; казалось, увидев Джессику живой и здоровой, он испытал большое облегчение, и девушка вновь ощутила чувство стыда за то, что, хотя и нечаянно, заставила всех тревожиться, когда Сэнди прибежала домой одна без всадницы.

— Мне очень жаль, — извинилась девушка. Мрачный тон Джесс должен был показать Анри, что она крайне недовольна собой. Наверняка мужчина все понял и улыбнулся. А когда Анри помог расседлать Адмирала и позаботился о жеребце, девушка поняла, что прощена.

Когда обе лошади были обихожены и выпущены в паддок, испытываемое Джессикой чувство неловкости за свое поведение сменилось мучительным раскаянием. Вскоре, прекратив попытки разобраться в психике той новой вспыльчивой особы, какой она стала, Джессика попробовала поставить себя на место деверя.