— Благодарю вас. — Голос Джейн звучал холодно, несмотря на сжигавший ее изнутри гнев. Только осознание того, что она на работе, удерживало ее от саркастичного ответа. Она снова взглянула на незнакомца и, внезапно засомневавшись, спросила: — Вы из нашей группы? Что-то не припомню, чтобы я видела вас раньше.

Он издал короткий звук, напоминавший смех.

— Боже сохрани! Никогда не ходил на групповые экскурсии и не намерен начинать.

Джейн замерла на месте.

— Вы хотите сказать, что… просто подслушали меня? И вы позволили себе вот так… вмешаться… и выставить меня полной дурой? — От негодования она даже начала запинаться.

Мужчина примирительно сказал:

— Вы ошиблись. Я должен был вас поправить. — Он кивнул в сторону идущих позади них туристов: — Иначе эти бедняги так и уехали бы домой, заблуждаясь.

— Вы абсолютно невыносимы! — яростно прошипела она. — Уйдите, пожалуйста. Вы не член этой группы.

Его серые глаза казались почти черными под темными прямыми бровями.

— Чему я чрезвычайно рад. Не забудьте — думайте о работе. Доброго вечера. — И он неторопливо пошел прочь, по-прежнему держа руки в карманах.

Ей удалось взять себя в руки и спокойно проводить группу до автобуса, где она дала Фабио последние наставления и заверила всех, что завтра обязательно приедет в аэропорт Леонардо да Винчи проводить их. После чего, помахав вслед отъезжающему автобусу, она повернулась и направилась назад к ресторану, где договорилась встретиться с Джино.

Он уже должен быть там, думала она, но он никогда не сердится, если она задерживается. Итальянцы не так помешаны на пунктуальности, как англичане. Что являлось еще одной приятной особенностью итальянцев, в дополнение ко многим другим. Таким, как доброта и жизнерадостность, и удивительно приятная внешность, и внимание, и непосредственность, и неподдельный интерес, если ты женщина. До Джино Джейн ни с кем не встречалась. В Англии ей приходилось несколько раз ходить на свидания, но все они были несерьезными, а она была так занята уходом за матерью, которая была прикована к постели, и работой в экспортной фирме, что не могла уделять достаточно времени представителям противоположного пола. Ее отец умер, когда ей было десять, и матери пришлось одной растить Джейн и ее сестру — было тяжело, денег вечно не хватало. А через год после того, как Розмари вышла замуж и переехала в Лимингтон, мать заболела. Они все трое всегда были очень близки и больше года уверяли друг друга, что миссис Ропер скоро поправится, но этого так и не случилось.

Когда она умерла, Джейн оставила работу в Сити и на несколько недель уехала погостить к Розмари и Биллу. Потом, немного оправившись, она вернулась в Лондон, сняла там на двоих с кузиной квартиру и начала работать в туристической компании «Дана». Приехав в Рим и встретив здесь Джино, она словно вышла из тени на солнечный свет. Поэтому не было ничего удивительного в том, что она влюбилась без памяти.

Ресторан «Тоскано» располагался в дальнем конце Пьяцца Навона. Его открытая терраса утопала в цветах: небольшие деревца в кадках и виноград, карабкающийся вверх по крашеной деревянной решетке, герани и петуньи в горшках. Несколько запоздалых посетителей все еще сидели на свежем воздухе — несмотря на середину октября, вечера были такими же теплыми, как в июне. Джейн заглянула сквозь решетку, пытаясь отыскать за столиками Джино, но его там не оказалось; на сей раз она пришла первой. Она уже собралась было войти в ресторан, как вдруг услышала за спиной: «Джейн! Джейн!» — и, обернувшись на голос, со всей силы налетела на кого-то из прохожих. Сильные руки не дали ей упасть, и, виновато взглянув вверх, она обнаружила, что над ней склонилось хмурое загорелое лицо давешнего незнакомца.

— Осторожно! — Голос его звучал резко, почти сердито.

Она высвободилась из его рук.

— Простите.

— О, это опять вы. — Он посмотрел на нее и быстро оглянулся по сторонам: — А где же ваша свита?

Джейн сухо ответила:

— Я отправила группу в отель, — и сделала шаг в сторону.

Он слегка склонил голову набок и отступил, и в этот момент появился Джино, протягивающий навстречу Джейн обе руки.

— Джейн! Дорогая, прости, что я опоздал. — И, схватив ее за руки, он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Все в порядке. Я… я только что пришла. — Краем глаза Джейн видела маячившую на заднем плане высокую фигуру и на мгновение, повернувшись, чтобы войти в «Тоскано», поймала суровый темный взгляд незнакомца, после чего тот исчез.

— С кем это ты разговаривала? — спросил Джино, когда они оба уселись за столик. Он хмурился. — Это кто-то из твоей группы? Нет? Я ревную. Он что, влюблен в тебя?

Джейн рассмеялась от этой мысли.

— О, Джино! Я впервые увидела его полчаса назад. Он совершенно ужасный человек… грубый и бесцеремонный. — И она рассказала Джино, что произошло.

— Lui e bruto [1] . Так разговаривать с Джейн… Джейн si bella… si gentile! [2] — Он с улыбкой покачал головой. — Но я рад, что он не влюблен в тебя.

— Скорее напротив, — улыбнулась Джейн в ответ, любуясь Джино. Он не был смуглым, как большинство итальянцев; у него были волнистые, почти кудрявые каштановые волосы, карие глаза сияли и были полны золотого света. Кожа у него была гладкой и золотистой; и хотя он не отличался высоким ростом, зато был хорошо сложен и мускулист.

Есть им обоим не хотелось, и они заказали только по бокалу вина. Джино через стол дотянулся до руки Джейн.

— Ну что, finito [3] твоя работа? Больше никаких туров по городу… достопримечательностей… lezione? [4]

— Нет. Завтра последняя группа улетает в Англию.

Джино удовлетворенно вздохнул:

— Но не моя Джейн. Ты не знаешь, каким счастливым ты меня сделала, cara [5] , когда решила остаться в Риме. Теперь зима не наступит. Каждый день будет лето.