– Да-да, спасибо, Маргарита Пименовна! Со мной всё в порядке! – невероятным волевым усилием Соколов пришёл в себя. И даже пошутил: – Я же уже взрослый мальчик! Всё хорошо, просто Сева прислал меня забрать пса. То есть меня прислала Алёна. Они оба меня прислали. Им зачем-то срочно нужен Севин пёс. Доброе утро, Маргарита Пименовна! – Сеня встал и слегка поклонился.

– Ты уже давно не мальчик! Какой ты, к чёрту, мальчик с таким пузом?! – саркастически усмехнувшись, Рита Бензопила посмотрела на Соколова удивлённо.

– Но вы же сами сказали: «Мальчик, с тобой всё в порядке?» – начал он, не менее удивлённо глядя на мадам Северную, но тут его перебили…

– Рряв-рряв-рряв! – раздалось снизу жизнерадостное, и что-то замолотило Сеню по ноге.

– Ах ты ж моя прелесть! Ты поздоровался с дядей Сеней? Какой умница! Какой умный пёсик! Сейчас мама даст куклёнышу вкусняшку! – Рита вытащила из кармана новеньких, не совсем соответствующих её солидному возрасту джинсов фольгу и, развернув, угостила угодливо метущего хвостом утреннюю московскую пыль терьера-полукровку кусочком сыра дор-блю. – Моя заинька, моя умница, моя прелесть, Ритин зайчик, мамин мальчик! – раздавалось в чистоте раннего утра, перебивая пение непонятно почему всё ещё живущих в этом городе птиц.

Соколов так и застыл с отвисшей челюстью. Это Маргарита Пименовна – грозная матушка его закадычного друга Северного? Её похитили инопланетяне и ставили над ней опыты? Или сегодня утром все сходят с ума и даже в этом он, неудачник и серость Семён Петрович Соколов, не уникален?

– Скажешь этим… – Рита ткнула остреньким подбородочком куда-то в сторону. – Скажешь этим, что хрен им, а не собака! Знаю я своего сына! Ему не то что собаку – ему таракана доверить нельзя! Так что давай катись отсюда, если ты в порядке! Общий привет!.. – И тут же, сменив свой обыкновенно высокомерный тон на сироп с вареньем, Маргарита Пименовна сладкоголосой сиреной запела: – Ритин пупсик, мамин котик, идём гулять! Идём, уже идём! Глупый дядя Сеня отвлекает мальчика от утренней прогулки!

– Кажется, и первый «мальчик» действительно был вовсе не в мой адрес, – растерянно пролепетал Семён Петрович, глядя вслед мобильной композиции «дама с собачкой». – Никто тебя не любит, Соколов. Никому ты не нужен. Никто не будет вставать ради тебя в пять утра… Господи, Рита встала в пять утра?! Да она раньше десяти глаза не продирала никогда и до полудня раскачивалась. Ванну принять. Выпить чашечку кофе. В ванне. С рюмочкой коньяка. Чтобы почки лучше работали. И с сигареткой. Чтобы рефлексы включить. А тут… В пять утра она бодро рысачит по двору с лохматой дворнягой?! Чтоб я провалился! Сегодня магнитные бури, не иначе.

Махнув рукой, он сел в машину.

– Я – чмо! – сказал он торпеде и включил зажигание.

Через полчаса он был у Северного.

– Рита не отдала собаку! – вместо приветствия сказал он замогильным голосом другу, открывшему дверь. Проплёлся с видом короля Лира в изгнании по уже залитой солнечным светом, почти лишённой стен Севиной квартире и шлёпнулся в кухонное кресло. Кресло жалобно заскрипело всеми фибрами своей соломенной души.

– И ты поэтому так мрачен? – после небольшой паузы, во время которой он внимательно смотрел на своего младшего товарища, уточнил Всеволод Алексеевич у непохожего на себя Сени.

– Нет. Хотя и поэтому тоже, отчего нет? Я не смог справиться с элементарным заданием – привезти другу его пёсика. Северный, сегодня утром я осознал, что я – никто, ничто, имя мне никак, жена моя – толстая корова-производительница, дети мои – обычные куски мяса с глазами… Северный, я – ничтожество!

– Стоп-стоп-стоп! Соколов, что с тобой случилось? Вчера вечером, если не сказать уже ночью, ты был доволен жизнью, любил свою жену, к слову – великолепно выглядевшую на своём дне рождения, и производил впечатление счастливого человека. Что случилось за пару часов? Тебя похитили инопланетяне и… Или ты бы предпочёл, чтобы твои дети были безглазыми кусками мяса?

– Кстати, об инопланетянах. Твоего не пойми какого терьера теперь зовут вовсе не «тварь» и не «лохматый саквояж», как в предыдущей серии, а «мальчик», «куклёныш», «зайчик», «прелесть», «пупсик» и «котик». И ещё он хавает дор-блю по утрам. Возможно, Рита даже поит его коллекционным винищем, – бесцветным голосом сообщил Семён Петрович.

– А где собака?! – прокричала вышедшая из ванной Алёна Дмитриевна, свежая, как рассветный ландыш. – Сеня, привет! – подбежав к старому другу, она чмокнула его в щёку. Он никак не ответил на её экспрессивное приветствие.

– Алёна, я не знаю, что такое моя матушка сделала с Соколовым, но подозреваю что-то страшное. Рита вполне способна сделать страшное, особенно с человеком, явившимся к ней в пять утра.

– Твоя маменька ничего со мной не делала, – пробормотал Семён Петрович. – Она в пять утра гуляла с собакой. В джинсах. С сыром в кармане. И она сказала, что собаку «им»… то есть тебе… то есть вам обоим… не отдаст.

Перед Сениным носом возникла чашка нормального кофе. Соколов втянул носом пряный коричный аромат и завыл: