Шрифт:
— А я?
— А ты добился того же за полчаса.
— Глупо, — заявил Павел. — Из тебя никогда не выйдет гадалки.
— Тогда ты объясни: почему?
— Вот почему…
Он стал целовать Анну, бездумно смеялся, а она отворачивала лицо, и делала это больше по привычке, по укоренившейся привычке больного, несчастного человека.
Потом сидели на потертой крохотной кушетке, откровенно любовались друг другом и по косточкам разбирали свою будущую жизнь. Это был разговор о фтивазиде и ПАСКе, о стрептомицине и тибоне, о чистом воздухе и закалке холодом, о купаниях, воздушных ваннах, рационе и еще о многом другом, что волнует больных.
Павел обещал построить во дворе беседку для Анны, чтобы она могла чаще бывать на свежем воздухе и не бояться дождя, сильного солнца или ветра. Она даже сможет спать в такой беседке, а Павел станет ее караулить.
Кроме того, они будут все свободное время проводить за городом, на Банном озере или в горах, вблизи Белорецка. У Павла есть деньги, и можно потратить их на поездки.
И увлеченные планами, счастьем, свалившимся на них как снег на голову, они забыли задать друг другу самые первоочередные, самые насущные вопросы Павел так и не узнал у Анны, куда она получила назначение, а она не спросила, что же теперь будет с его дальнейшей работой: обязанности монтажника все-таки трудны, а у него, хоть и начальный, но все же туберкулез.
Отца Анны все не было, но он, вероятно, вот-вот должен был прийти, и молодые люди простились. Каждому из них, верно, надо было побыть в одиночестве, чтобы один на один с собой пережить еще раз свое счастье и подумать о будущем.
Павел шел по проспекту, улыбался, размахивал, руками и даже подмигивал встречным деревьям.
Прохожие качали головами и улыбались ответно, ясно понимая, что этому симпатичному парню явно выпала в жизни какая-то значительная удача.
Ни Линева, ни Блажевича не было дома. Возбужденный и истомившийся в одиночестве Влахов вышагивал по комнате.
Увидев Павла, он схватил его за плечи и тряхнул с такой силой, что у Абатурина кепка съехала набок.
— Хайдо, разказвай! — закричал он своим оглушительным басом. — Всичко добре?
Павел заулыбался, собираясь ответить.
Но Иван не дал ему говорить.
— Стара лисица в капан не влиза! — ткнул он себя пальцем в грудь. — Главата си залагам: женен!
— Нет, еще не женат, — рассмеялся Павел, радуясь радости этого добродушного человека. — Но, может, что-нибудь и получится, Иван.
Только теперь Влахов признался:
— Изпитвах голямо волнение!
Он и впрямь, вероятно, очень волновался, ожидая Павла и не зная, как у него обернутся дела.
Увидев, что Абатурин собрался куда-то уходить, Влахов закричал:
— Куда са те понесли дяволите?
— Я на минутку… Тотчас и вернусь…
— Руска ракия от жито? — догадался Влахов. — Това е добре: празник!
Когда Павел пришел из магазина, Влахов объяснял Линеву и Блажевичу, как проходило у Абатурина свидание с Анной.
— Той приведе убедителни доказательства! — важно поднимал он вверх палец.
— Какие ж? — весело поинтересовался Блажевич.
— Той казал без много приказки: влюбен.
Ему это показалось недостаточным, и он уточнил:
— Влюбен до уши.
Все, усмехаясь, закивали головами, понимая, что это действительно очень существенное доказательство.
Выпили немного вина, и Влахов потребовал:
— Хайде да пеем!
Но монтажники дружно тискали Павла, поздравляли его с удачей и всячески дурачились. Тогда Влахов прикрикнул на них:
— Деца, стойте мирни!
Воспользовавшись наступившей на мгновение тишиной, Влахов быстро вытащил из кармана гармошку и жалобно поглядел на бригадира:
— Може?
Монтажники уселись к Ивану на кровать, положили друг другу руки на плечи, и снова подмосковные вечера засветились лунным серебром, и снова парню было трудно высказать все, что у него на сердце.
НАЕДИНЕ С СОБОЙ
Анна ждала Павла на свидание, кусала тонкие губы и злилась: Абатурин запаздывал.
В городском саду, пустынном в это время дня и потому печальном, надоедливо каркала ворона. Она сидела почти над головой Анны, грязная носатая птица, и выплевывала свое «Каррр!» с такой точностью, будто внутри у нее был запрятан часовой механизм.
Вопли птицы мешали Анне сосредоточиться и принять хотя бы приблизительное решение.
«Как все-таки поступить? Что делать?» Павел нравится ей. Да нет, «нравится» — не то слово. Она любит. Любит, верно, с той самой минуты, когда увидела его у газетного киоска — такого милого и неуклюжего, в бесформенных валенках и ватнике, такого, кажется, испуганного и красивого.