Насио сцепил зубы, с трудом подавив приступ ярости. Сейчас не время спорить с горничными.

— Хорошо, вы его убавили. А теперь уходите, пожалуйста.

Женщина с видом победителя зашагала к дверям, забрала свою корзину и остановилась, близоруко глядя на беспорядок в комнате. Ей в голову пришла мысль, как успокоить сердитого постояльца.

— Может, сеньор хочет, чтобы я прибрала в комнате, раз уж я здесь?

Насио мысленно проклял все отели мира, их служанок и особенно горничных, во всю сующих нос.

— Я не хочу, чтобы здесь убирали! Я хочу, чтобы вы ушли и оставили меня в покое!

Женщина с любопытством посмотрела на него и сочувственно спросила:

— Сеньор тоже плохо себя чувствует?

О Боже! Что надо этому созданью? Неужели она не понимает простого португальского языка?

— Я чувствую… — Его осенило. — Да, сеньора, — кивнул он. — Я действительно плохо себя чувствую. И если вы уйдете, я смогу лечь.

Она улыбнулась, довольная своей проницательностью. Голова моталась у нее на шее, как какая-то нелепая игрушка.

— Тогда, если я хотя бы перестелю кровать, сеньору будет удобнее.

Она шагнула к кровати. Насио преградил ей путь.

Горничная попыталась объяснить:

— Но, сеньор, это же очень быстро.

Насио заскрипел зубами. Этой упрямой психопатке слов было явно недостаточно! Он схватил ее за руку и повернул к двери.

— Мне будет гораздо удобнее, если вы сделаете, как вам сказано, и уйдете!

Женщина выдернула руку и фыркнула.

— В таком случае я смогу убрать у вас в комнате только после обеда, — сказала она с угрозой.

Насио сжал кулаки. Холодная ярость полыхала у него в глазах. Горничная, похоже, решила, что сделала все, что в ее силах, чтобы помочь, но сеньор, очевидно, не желает, чтобы ему помогли. Пожав плечами при мысли о неблагодарности некоторых людей, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Насио рывком распахнул дверь, повесил табличку на ручку снаружи, потом снова захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Он должен был повесить эту табличку сразу, как только ушла Ирасема, но это показалось ему одной из смешных и излишних мелочей, усложнявших план. Он снова подтащил кресло на прежнее место и достал из-под одеяла ружье. Телевизор придется оставить приглушенным, но маленького человечка это не спасет. Он снова поднял ружье и принялся изучать ситуацию у Мемориала.

Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза снова привыкли к яркому солнечному свету; и тут он обнаружил, что церемония у Мемориала была очень короткой. Полицейские уже снова выводили свои мотоциклы на середину дороги. Фургон с телекамерой остановился сбоку, собираясь продолжить съемку с другой точки. В глазок прицела Насио увидел «крайслер». Пассажиры, улыбаясь и переговариваясь, рассаживались по местам. Он холодно улыбнулся. Несмотря на все помехи, времени оставалось вполне достаточно. Он переместил прицел на стоящий сзади «кадиллак».

Водитель уже сидел на месте, постукивая пальцами по рулевому колесу. Человек, сидевший сзади ближе к Насио, сел в машину, приподнялся, расправляя полу пиджака, и вновь опустился на сиденье. Следом за ним, слегка наклонясь, в машину садился толстый человечек. Палец Насио был на спусковом крючке, глаз замер в прицеле. Человечек с заметным усилием повернулся, опустился на сиденье и что-то сказал спутнику. При этом стал ясно виден левый нагрудный карман его пиджака.

Насио не сводил глаз с цели; прижатое к щеке ружье стало частью его самого. Палец медленно, неумолимо нажал на спусковой крючок.

Несколькими часами раньше, в то же ясное утро вторника, капитан Хозе Да Сильва перекатился на другой бок в своей удобной кровати и сердито уставился на телефон; тот, ничуть не устрашившись, продолжал резко звонить. Прокляв идиотов, которые изобрели эту штуку, он снял трубку и сердито прорычал в нее:

— Да?

Вильсон болезненно вздрогнул на другом конце провода.

— Зе, сделай милость, не кричи. Разговаривай шепотом, лучше тихим шепотом…

Да Сильва сбросил одеяло и встал, медленно просыпаясь. Он потер лицо рукой, чтобы ускорить процесс, и зевнул.

— Вильсон? Ну и время же ты выбрал для звонка! Я лег в два часа. Что еще случилось?

— Случилось? Решительно ничего. Просто у меня голова трещит по всем швам.

По смуглому лицу Да Сильвы расплылась широкая улыбка:

— Перебрал пинги? Я же тебя предупреждал!

— Спасибо за предупреждение. Ты только забыл предупредить, что мне могут чего-нибудь подмешать в выпивку, а именно это и случилось.

— Подмешать? Кто? И почему?

Вильсон хотел было кивнуть, но передумал, — голову пронзила такая боль, что он чуть не уронил пузырь со льдом.