Шрифт:
Из ярмарочной сутолоки мимо ветряков выехали в розовое предвечернее солнечное марево, которое мягко дрожало над отяжелевшими нивами, что с пригорка на пригорок поднимали и поднимали полусон ржаных и пшеничных хоругвей. Вокруг стояла такая тишина, что слышен был золотой звон преджнивья.
Только тут, в степи, от Магазанника отвязались чужие глаза, и он с облегчением сказал себе:
— Поле ж как тихое море! — и подобрели его глаза, что тоже понимали не только силу, но и красоту нивы.
Да вот сзади послышался топот коней. Отец и сын одновременно повернули головы.
— Кажется, сам товарищ Ступач тянется рысцой? — и Магазанник придержал коней.
— Он и есть, — подтвердил Степочка, на его и на отцовском лицах сразу же заиграли сначала хитроватые, а потом и угодливые улыбки.
Это насторожило Мирославу: перед кем они так рассыпаются?
Бричка поравнялась с возом. Магазанники предупредительно подняли вверх картузы.
— Доброго здоровья, Прокоп Иванович! Доброго здоровья!
На самоуверенном лице Ступача шевельнулась доброжелательная улыбка.
— Что, купцы из Бара, — ни денег, ни товара?
— Вот и не угадали, Прокоп Иванович! — Лесник весело взглянул на Мирославу. — Видите, какой красный товар везем с базара?! Одна коса стоит вола, а бровям и цены нет! Агрономом будет у нас. А вы ж, если не секрет, куда? В Тарноруды?
— В Тарноруды.
Магазанник сочувственно вздохнул:
— Ох, и не сладко вам с нашим правителем, с Бондаренко, значит.
Ступач сразу помрачнел, а лесник мягко-мягко заговорил:
— Может, Прокоп Иванович, по дороге завернете и до нашей хаты? Она вас уже с весны ждет.
— А что там у вас?
— Да найдем чем попотчевать дорогого гостя, голодным и трезвым от нас не уедете. В печи стоят душеники и чумацкая, с грибами да с мятой, каша.
— Каша с грибами и мятой? — удивился Ступач. — О приправе такой даже не слыхал.
— А у нас и попробуете. Да и к каше что-нибудь найдется натуральное, лесное, какого в ресторациях и за чистое золото не получите. И печеной совой я вас еще не угощал.
— Соблазняете вы меня.
— Не соблазняем, Прокоп Иванович, а уважаем как неутомимого деятеля и человека. Осчастливьте наше жилище. Может, и мы умнее станем.
— Ох, и льстец вы, Семен, прямо лиса корсак [5] ! — подобрел Ступач.
Магазанник не обиделся, пустил угодливую улыбку по усам.
— Если такое говорите даже вы, то я молчу, ибо вам виднее. Так вы на бричке — вперед-вперед, а мы возом — за вами да за вами, да под вашим руководством. Правда, девонька? — повел бровью на Мирославу, и у той погасли настороженность к сладкоречивой лисе: шутит же человек.
5
Лиса корсак — степная лисица.
А человек, еще не скрыв улыбки, уже прикидывает, что он поставит на стол, какого ежа против Бондаренко подкатит за столом да что положит в бричку, чтобы этого не видел, но все-таки увидел Ступач, ибо жизнь — это та лестница, по которой можно и вверх до ворот рая вскарабкаться, но можно со ступенек слететь и в тартарары. Вот сковырнет Ступач Данила, тогда и увидим, кто вынырнет на председателя! Как его руке, что сейчас кнутом стегает лошадей, нужна печатка! Правда, он и теперь живет как у бога за пазухой, но с печаткой была бы иная коммерция.
На какую-то минуту Магазанник погрузился в марево надежд, да неожиданно глянули на него зенки ярмарочного нищего, и под сердце коварно подступил холод. Что же это?.. Ага, это из небытия прорвалась, словно открылась рана, тревога прошлых лет. Откуда взялась она и на какие ярмарки податься с нею?..
Лесник невольно вздохнул, чем немало удивил Степочку, который и так и этак играл мельничками ресниц перед девушкой, а она только присматривалась к предвечерним нивам, что с пригорка на пригорок поднимали полусон ржаных и пшеничных хоругвей. Ох, не под этими хоругвями испакостил он свою молодость! Теперь втихую езжай с ярмарки и не рассчитывай на те времена, что не для тебя приходят. Из них можешь ты урвать червонец, да вряд ли вырвешь что-то большее.
Над дальним полем взошла вечерняя звезда.
«Как золотая печатка», — грустно подумал Магазанник и упустил ее из виду, а вместо нее снова увидел зловещие клейма лирника. И почему-то страшным стал для него этот вечер, и он сам себе показался согбенным призраком, что в сумерках возвращается с ярмарки.
Тьфу! Зачем, на кой черт, как ворон, накликает на себя беду? Вот доедет домой и сразу же утопит тревогу в чарке, а потом возьмет лопату и пойдет на тот курган, где Лаврин раскопал золотые украшения. Не только же гробовщика кормит могила. Он уже и сейчас бы отправился на поиски золота, даже пожалел, что пригласил Ступача на кашу с грибами.