— А что если он даст Союзу бой и победит?

— Н-да… — Закончив выдувать последний фонтанчик, старик поднял голову к звёздам. — Вот тут ты верно подметил. Если он победит, то станет всеобщим героем.

— Осмелюсь заявить, не моим. — Пришла очередь Кальдера придвинуться и зашептать. — И в настоящее время мы не на бережку. Что если Доу попытается меня убить, или даст задание, которое я обязательно провалю, или поставит куда-нибудь в строй, где я считай, что мёртв? Будет ли у меня за спиной хоть кто-то из друзей?

— Ты, к добру иль к худу, муж моей дочери. Мы с твоим отцом сговорились, когда ты и Сефф качались в колыбельках. Я гордился принять тебя, когда у твоих ног лежал весь мир. Что же я буду за человек, если отвернусь от тебя сейчас, когда весь мир давит на твои плечи? Нет. Ты из нашей семьи. — И он снова показал отсутствующий зуб, тяжелой рукой припечатав плечо Кальдера. — Я привык поступать как встарь.

— Правильный мужик, прямой, как стрела?

— Вот именно.

— Значит, ради меня ты возьмёшься за меч?

— Да ёб-ты, нет. — Он участливо сжал плечо Кальдера и убрал руку. — Я только говорю, что не возьмусь за него против тебя. Раз уж суждено сгореть, я сгорю, но сам себя поджигать не стану. — Примерно такого Кальдер и ждал, но всё равно — разочарование. Сколько бы их не дарила жизнь, каждое новое жалит больно. — Куда направишься, парень?

— Думаю, встречусь со Скейлом, подсоблю ему с остатками отцовских людей.

— Хорошая мысль. Он силён как бык, твой брат и столь же храбр, но, знаешь, похоже и мозги у него бычьи.

— Может быть.

— Пришла весть от Доу, он собирает армию воедино. Завтра утром мы все выдвигаемся на Осрунг. К Героям.

— Значит, наверно там мы и встретимся со Скейлом.

— И, несомненно, тепло и по-семейному. — Долгорукий помахал ему заскорузлой лапой. — Берегись удара в спину, Кальдер.

— Буду-буду, — пробормотал он под нос.

— И Кальдер?

Всегда у всех есть ещё что-то сказать напоследок, и хоть раз бы что приятное.

— Айе?

— Случись чего, тебя убьют — это одно. Но за тебя в заложницах моя дочь. На такое я не подпишусь. Я не хочу, чтобы ты чего наворотил, от чего пострадает она или ребёнок. На такое я не подпишусь. Я сказал Чёрному Доу и говорю тебе. Такого делать я не стану.

— Думаешь, стану я? — огрызнулся Кальдер, с неожиданным для себя пылом. — Я не законченная мразь, как обо мне говорят.

— Знаю, что нет. — И Долгорукий бросил на него язвительный взгляд из-под вытесанных бровей. — Не законченная.

Кальдер покинул костёр с тревогой, сжимающей плечи хуже двойной кольчужной рубахи. Когда всё, что ты можешь добиться от отца своей жены — обещания не помогать тебя убить, не надо обладать великим умом, чтобы понять — ты по самую шею в говне.

Откуда-то доносилась музыка, отвратные голоса тянули старые песни о мужах давно покойных, и мужах, которых те убили. Пьяный хохот — вокруг костровых ям упиваются в дым похожие на людей фигуры. Звон молота из темноты, и Кальдер разобрал очертания кузнеца, на фоне искр горнила. Им предстоит работать всю ночь, вооружая новых рекрутов Долгорукого. Клинки, секиры, наконечники стрел. Работа на разрушение. От визга точила его передёрнуло. Нечто в этом звуке постоянно сводит зубы. Он никогда не понимал, что люди видят в оружии. Наверно, коли подумать, раздача оружия не лучшее для него место. Он остановился, вглядываясь во тьму. Что-то там, где он привязал коня…

Скрипнул сапог, и он обеспокоенно оглянулся. Очертания двоих людей, тёмные и косматые, проблеск щетинистой рожи. Каким-то образом он всё понял сходу. И сходу рванулся бежать.

— Блядь!

— Держи его!

Он тяжело нёсся в никуда, не думая ни о чём, что на некоторое время принесло странное облегчение, а затем, когда схлынул первый резкий прилив крови, и он осознал, что его собираются убить… нет.

— Помогите! — Орал он никому конкретно. — На помощь!

Трое у костра подняли головы, отчасти любопытно, отчасти раздосадованно, что их тревожат. Никто из них не снизошёл протянуть руку к оружию. Им похер. Всем людям в целом. Они не знали кто он таков, а если б и знали — его ненавидели повсеместно, а даже бы пусть и любили, всё равно, в целом всем похер.

Те остались позади, испуганную дыхалку начинало жечь, он промчался вниз на берег, и вверх на другой, продрался сквозь полоску кустов, отхлёстанный прутьями, уже не шибко беспокоясь о состоянии стирийских сапог теперь, когда страх ухватил когтями за глотку. Он увидел проявляющуюся из тёмной мути фигуру, белое, напуганное лицо.

— Помогите! — визжал он. — Спасите!

Тот сидел на карачках, выдавливая котях. — Чего?

И Кальдер пролетел мимо, меся грязь, оставляя позади огни лагеря Долгорукого. Он стрельнул глазами через плечо, не зги не видя за покачивающейся чёрной линией земли. Но всё-таки слышал их, очень близко сзади. Чересчур близко. У подножия склона замерцала вода, и тут носок его любимого стирийского сапога за что-то зацепился и он взмыл в воздух.