– С этим несколько дней продержимся.

– Три бумажника меньше чем за десять минут – у тебя настоящий талант… Его ты тоже позаимствовал у Гасснера?

Петер улыбнулся:

– Скажем так: я доволен, что можно без зазрения совести списать его на Фрэнка…

Молодым людям удалось взять в аренду автомобиль и снять комнату в студенческом пансионе. Пока Петер утрясал вопросы с деньгами и документами и разрабатывал стратегию, Штефан думал о Валерии.

В настоящий момент они мчались в ярко-красной новенькой «тойоте» по скоростной автостраде № 70 на юг, в Ричмонд.

– Ты уверен, что адрес правильный? – спросил Штефан.

– В АНБ мне сказали, что она вышла на пенсию. Я назвался сыном давнего коллеги, и они перебрасывали меня из отдела в отдел, пока наконец кто-то не дал мне ее домашний адрес.

– И сколько ей лет?

– Скорее всего, больше шестидесяти.

– Что ее связывало с Гасснером?

– Они общались по-приятельски и относились друг к другу с уважением. И мне даже кажется, что он ей нравился, и это было взаимно…

Ранним утром они приехали в недавно застроенный фешенебельный пригород. Вдоль широких, обсаженных высокими кленами улиц рядами высились коттеджи, окруженные опрятными садиками без ограды. Фасады некоторых домов были украшены римскими фронтонами, у других имелись элегантные веранды. На боковой дорожке, вдоль тротуара, молодые люди увидели двух женщин, занятых утренней пробежкой.

– Едем-едем, а улица все не кончается, – заметил Штефан. – Нам понадобится два бака, чтобы добраться до дома номер 2034!

Мимо них на велосипеде промчался почтальон. Точность, с которой он разбрасывал свои газеты, свидетельствовала о долгой практике.

Наконец Петер сбавил скорость и остановился у тротуара. Тут же к машине с лаем бросилась какая-то маленькая собачка, но юный хозяин поспешно призвал своего питомца к порядку.

– Приехали, – сказал Петер, кивая в сторону уютного коттеджа, и после недолгой паузы добавил: – Не думаю, что все пройдет гладко… Если ты не против, подожди меня, пожалуйста, в машине. Я не знаю, чего ждать от этой встречи.

– Без проблем! Я подожду, сколько потребуется. А ты будь осторожнее и не говори лишнего. И не давай Фрэнку взять над собой верх, пока будешь с ней разговаривать.

– Постараюсь выполнить все твои указания.

– Удачи, Петер.

– Она мне понадобится…

Голландец ступил на ведущую к дому мощеную дорожку, по обе стороны от которой располагались ухоженные клумбы – цветы всех оттенков радуги гармонично сочетались с безукоризненно подстриженной травой. Было очевидно, что за здешним садиком кто-то тщательно ухаживает. Он остановился у большой синей двери под украшенным колоннами портиком. Солнечные лучи, отражаясь от светло-желтых стен фасада, слепили глаза. Он позвонил. В глубине дома затренькал колокольчик.

Мгновением позже дверь приоткрылась, и появилась немолодая дама с волосами цвета «соль с перцем», подстриженными каре. Держалась она очень прямо. У нее было тонкие черты лица, а ясные серые глаза смотрели уверенно. Увидев ее, Петер испытал шок. Ему показалось, будто oн узнаётэту женщину…

– Чем я могу вам помочь? – энергично спросила дама.

– Прошу прощения, – пробормотал Петер, – вы Марта Робинсон?

– Да, это я. Что вы хотите?

– Я… Думаю, вы хорошо знали Фрэнка Гасснера. Я хотел бы поговорить с вами о нем.

Услышав имя Гасснера, женщина на мгновение растерялась.

– Кто вы? – глухим от волнения голосом спросила она.

– Я его сын, – сказал Петер.

На лицо женщины набежала тень.

– Я знала Фрэнка, – сказал она сухим тоном. – И знала достаточно хорошо, чтобы с уверенностью утверждать: у него нет детей.

Она закрыла дверь.

– Подождите!

В отчаянии Петер прижался лбом к двери:

– Мне нужно с вами поговорить, это очень важно!

Он закрыл глаза. Головная боль вернулась.

– Вы ненавидели носить униформу, – быстро сказал он через закрытую дверь. – Вы говорили, что она унылая и совсем неженственная. Вы всегда украшали цветами столы сержантов, чтобы «природная красота оживила эти серые стены». Однажды вы ему сказали…

Дверь снова открылась. Петер выпрямился. Седовласая дама внимательно смотрела на него: