– А вы думали, я его так сразу и привезу, даже не выяснив, жива ли моя подруга?

– Все верно, вы умная женщина. Мы предполагали, что именно так вы и поступите. Мы привезем вас к подруге. Вы убедитесь, что она жива и здорова, только очень крепко спит. И тогда мы произведем честный обмен. Договорились?

Опять спит. Что-то подозрительно выглядит столь продолжительный здоровый сон Истоминой… Попробую выяснить, в чем тут дело.

– Странно, почему же она спит? Пока я не убежусь в том, что вы не ввели ей какую-нибудь гадость, от которой она вообще может не проснуться, перстня вам не видать, как своих ушей.

Друзья невольно переглянулись.

– Татьяна Александровна, мы тут ни при чем. Абсолютно, – заверил меня Абрамов. – Когда ваша подруга поняла, что попала в нашу с Антоном компанию, что ей, надо думать, сразу ужасно не понравилось, она начала жаловаться на боли в желудке. Потом достала из сумочки пластиковую баночку с таблетками, сказав, что придется принять пару штук. Мы уже позже поняли, что это были не желудочные таблетки, а сильнодействующий транквилизатор. Взглянуть на баночку мы додумались только тогда, когда она мирно заснула.

Я мысленно поблагодарила бога и свою мудрую подругу. Молодец все-таки Ленка. Это ж надо до такого додуматься! Немаловажную роль в ее «здоровом» сне сыграло, конечно, и то, что она полночи бродила по двору полураздетая, замерзла, и то, что остаток ночи провела сначала на допросе, потом в кутузке. Измочалилась, словом, на нет. Она бы и без «транксена» сутки проспать смогла. А если еще пару-тройку таблеток приняла, то пытай не пытай, все равно не проснется.

Хорошо еще и то, что профессия моей подруги относится, как я искренне считаю, к вредным для здоровья. У всех поголовно учителей, насколько мне известно, корвалол и успокоительное всегда на почетном месте и дома, и при себе: в кармане или сумочке.

Здорово! Я в восторге. Сообразила Ленка, как поступить, чтобы не выдать подругу. И дать мне время разобраться во всей этой ерунде. Большое ей спасибо за оказанное высокое доверие. Ведь, по сути дела, поступив таким образом, Ленка просто-напросто вручила мне в руки свою судьбу. Безоговорочно.

Я не подведу тебя, славная моя Ленка. Спи спокойно, подружка.

– Татьяна Алексадровна, вы, конечно, извините, но еще мы вынуждены завязать вам глаза.

Я вновь подчинилась.

Ни «близнецы», ни я пока что ни словом не обмолвились о смерти Кости. Разумеется, им было прекрасно известно, что я в курсе, кто убил незадачливого воришку В том, что именно он украл злополучный перстень, я уже почти не сомневалась.

Я не стала их об этом спрашивать. Пусть думают что хотят. Не надо показывать излишнюю осведомленность. Пусть пребывают в неведении. Это облегчит мою задачу – освобождение подруги из плена.

А ребята, надо думать, решили, что с помощью своего великого и могущественного Шлюпкина сумеют избежать наказания. А может быть, они и меня, и Ленку уже мысленно похоронили? Ждали лишь момента, когда перстень окажется у них в руках.

Интересно, что это за перстень такой? Я сразу почему-то про перстень Борджиа вспомнила. Про тот, что в многочисленных остросюжетных романах описывается. Перстень с секретом то есть. В котором под бриллиантом резервуар с ядом. Может быть, и этот, украденный, тоже с каким-то секретом, как предположил Димка. Ну, например, под камнем может лежать современный «яд» – какая-нибудь микропленка с компроматом. Ведь Шлюпкин, кандидат в мэры, приложил все усилия, чтобы его отыскать.

Такие вот мысли бродили у меня в голове. А еще я молила бога, чтобы «мальчики» не увезли меня слишком далеко от города, ведь о мощности гениального изобретения моего приятеля Виктора Ивановича я не имела четкого представления.

Машина долго петляла. Судя по тому, что она постоянно подпрыгивала на ухабах, я сделала вывод, что некоторую часть пути мы ехали по грунтовке. Чем дальше мы продвигались, тем страшнее мне становилось: как-то нам все удастся? Эх, елки-моталки, гори-гори, моя звезда! Хорошо, если ты и дальше будешь мне светить. Да хранит меня, родную, талантливую и умненькую, господь. Удачи тебе, Танечка.

Маленький подхалимаж в свой адрес всегда меня взбадривает. Это ведь паясничество, дурашливость. А когда я способна подшучивать над собой, тогда я готова зубами вырвать то, за что сражаюсь. Уж не за жизнь ли, на самом деле, борюсь? Что-то развеселилась больно. Ладно, время покажет.

– Татьяна Александровна, а куда ваш приятель исчез? – осторожно попытался выяснить Антон. – Мы его не сумели найти.

– А что, вы и его искали? – наивно удивилась я.

– В общем-то да.

– А откуда вы его вообще знаете? – вновь задала я наивный вопрос.

– Так получилось, что нам пришлось заняться его поисками. Но он как в воду канул.

– Представления не имею, где его носит. Он на уикенд к тетке за город вроде бы собирался. А поехал или нет, не знаю. Мы с ним с позавчерашнего вечера не виделись.

Произнеся слово «позавчерашнего», я невольно подумала, что, кажется, сто лет с тех пор прошло, как мы в «Парижские тайны» по Ленкиной милости зарулили в честь получения ее «книжных».