Так закончилась эта работа по крайней мере для нас, для Счетной комиссии, а чем же она обернулась для российского парламента, каким результатом?

Результат, на мой взгляд, оказался более чем скромным. Правда, в актив можно было бы записать формирование Совета Национальностей, что в общем и не вызывало сомнений, поскольку число кандидатов соответствовало квоте. Но Совет Республики оказался неукомплектованным, и поскольку депутаты в этой Палате не могли в массе своей составить кворум, Верховный Совет в целом фактически не состоялся.

Мне хотелось бы глубже проанализировать создавшееся положение. Прежде всего отмечу, что самые различные организационные аспекты Верховного Совета в прошлом практически никого не интересовали, потому что они не имели никакого реального значения и смысла. Верховный Совет совсем еще недавно представлял собой лишь своеобразную ширму, в глубокой тени которой за пределами общественного мнения принимались подлинные решения, которые затем и утверждались «верховным» органом власти, обязательно единогласно и в обстановке величайшего энтузиазма и подъема. Теперь, когда российский парламент формируется Съездом народных депутатов, при всех его огрехах, но все же на демократической основе, мы оказались просто неподготовленными к созданию таких организационных структур, которые бы обеспечили собранию народных депутатов устойчивую нормальную работу в новых условиях. И тогда многим из нас вольно или невольно (скорее, невольно!) пришлось сыграть роль Колумба.

Имея в виду, например, мой собственный опыт, хочу здесь напомнить читателям, что порядок крайне ответственной работы Счетной комиссии мне пришлось срочно импровизировать, а в некоторых случаях в связи с быстро меняющейся ситуацией формировать новые варианты модели. Так произошло, например, и в данном случае при голосовании в Верховный Совет России, когда экстремальная ситуация фактически заставила изменить порядок голосования, впрочем, об этом я еще скажу ниже. А пока мне хотелось бы предложить свой анализ.

Отсутствие демократических традиций привело, как мне представляется, к решению превратить депутатов, которым народ уже оказал свое доверие, не столько в законодателей, сколько в выборщиков других депутатов, которые только и станут главными законодателями, то есть постоянными членами Верховного Совета России, в то время как их выборщики — остальные народные депутаты — разъедутся по своим местам. Демократические парламенты такой процедуры и такого статуса не знают. Невозможно себе представить, например, чтобы в Британском парламенте или Американском сенате был сформирован какой-то чрезвычайный орган, суженное совещание, который от имени и по поручению (опять эта фраза!) всех остальных депутатов взял бы на себя ответственность за деятельность парламента, в то время как остальным депутатам только и осталось бы утверждать или не утверждать решение чрезвычайного органа, голосуя периодически на съездах, и то лишь в том случае, если вопрос окажется внесенным в повестку дня.

Дискутируя на эту тему, иные депутаты в резкой форме возражали против разделения депутатского корпуса на главных и неглавных, полемически заостряя свои определения высказываниями о делении депутатов по сортам (первого и второго сортов). Впрочем, даже самим ораторам в этот момент казалось очевидным, что подобные заявления произносятся в пылу полемического задора. Каково же было всеобщее удивление, когда эти мысли, высказанные в столь острой полемической форме, поразительным образом воплотились в жизнь.

Это случилось тогда, когда вновь избранные члены Верховного Совета, вчера еще равные с другими народными депутатами, теперь вдруг потребовали удалить своих вчерашних коллег из зала заседаний Верховного Совета как элементов то ли недостойных, то ли нежелательных с точки зрения их присутствия в этом зале. И в этих условиях уже ни у кого не вызвал удивления тот факт, что неофиты Верховного Совета категорически отказывались включить в Счетную комиссию тех народных депутатов, которые остались за бортом этого органа.

Эти строки не только формально, но и внутренне я пишу сложносочиненными предложениями со спокойной точкой на конце, безо всяких вопросительных и восклицательных знаков и многоточий, поскольку ко мне лично все эти события никакого отношения не имели. И все, о чем я здесь рассказываю, является наблюдениями поистине стороннего зрителя. А факт, достойный внимательного взгляда и обобщения, заключается в том, что мгновенно изменяющаяся ситуация мгновенно же вызывает расслоение, в данном случае на уровне народных депутатов РСФСР. Быстрота трансформации в первом чтении представляется комической, но с учетом фактора времени формирует важное политическое предостережение. Во всяком случае социальная и экономическая политика страны обязательно должна учитывать этот фактор. И, как мне представляется, следует принять определенные меры, которые бы предупреждали, по крайней мере сдерживали процесс расслоения общества и уж, во всяком случае, на уровне парламента.

И ведь мы — обыкновенные люди — должны сначала увидеть, услышать, пощупать нечто, чтобы осознать очевидную истину. А вот гений Сахарова предвидел заранее многое из того, с чем мы столкнулись сегодня. Поэтому Андрей Дмитриевич провозгласил: «Съезд — парламент». К сожалению, сахаровская формулировка не прошла, и тогда порочное нарушение порочного регламента привело к такой неслыханной неразберихе, которую едва удалось уладить за счет колоссального напряжения сил, а результат, как я уже сказал, оказался более чем скромным.