Затем сверху раздался ужасный крик – было ощущение, что сама гора вскрикнула от муки. Вслед за криком раздался грозный треск чудовищного ледяного потолка, заставивший Дрю снова вжаться спиной в скалу. Сложенный из снега, льда и валунов купол зашатался и начал разваливаться. Дрю с ужасом увидел, как хлынувший вниз черно-белый поток накрыл Табу, и леди-тигрица в мгновение ока исчезла из виду. Булыжник величиной с кулак ударил Дрю по плечу – хорошо, что не по черепу, – и юноша пошатнулся, а тем временем громадная, острая гранитная глыба ударила, словно нож гильотины, по его пони, разрезала бедное животное пополам и увлекла за собой в пропасть. По тропе загрохотали падающие булыжники, засыпая и без того узкий проход. Дрю закричал, но его крик утонул в грохоте падающей лавины.

Когда «Мирмидон» причаливал в Хайклиффе, Гектор стоял на обледеневшей носовой палубе в окружении шести лучших тасканских бойцов. В ночном городе было непривычно тихо и пусто. В свое время Гектор несколько лет провел здесь и помнил, что до той поры, когда Советом Волка был введен в действие комендантский час, столичный город-порт был полон жизни как днем, так и ночью. Теперь, когда лорд-протектор и его товарищи вместе с большинством жителей покинули Хайклифф, он превратился в город-призрак. Гектор положил свои затянутые в черные перчатки руки на покрытый изморосью планширь – на запястьях звякнули наручники.

Пирс, к которому швартовался «Мирмидон», в былое время ярко освещали фонари, указывавшие прибывшим морякам дорогу, но теперь на фонарных столбах висели в ржавых клетках осужденные на казнь преступники – уже мертвые или умирающие. Мрачную картину дополняли стаи ворон и чаек, ссорившихся друг с другом из-за лакомых кусочков. На большинстве приговоренных к смерти были легко узнаваемые серые плащи гвардейцев Волка. Те из них, кому еще не посчастливилось умереть, издавали жалобные стоны, но прибывшие тасканцы не обращали на них ни малейшего внимания, такие картины совершенно не трогали сердца суровых, ко всему привыкших северян – грозных, неприступных, высоченных и широкоплечих. За все время плавания Гектор находился под неусыпным наблюдением охранников, и даже нос себе не мог почесать без того, чтобы кто-нибудь не цыкнул на него. Сейчас охранники расступились – сзади донеслось шарканье тяжелых босых ног их приближающейся королевы.

– Здесь все как раньше, лорд-поросенок? – хохотнула Слота, леди-морж из Таскана. Большинство верлордов Лиссии предпочитали чаще всего оставаться в человеческом обличье, трансформируясь лишь в особых случаях, но Слота была исключением из этого правила. Она считала, что держать в узде своих головорезов проще, оставаясь в своем ужасающем преображенном виде. Правда, обычно она трансформировалась не полностью, но и этого хватало, чтобы наводить на всех ужас.

Возвышаясь на несколько голов над своими немалого роста бойцами, она шлепала огромными ступнями, прижимая к животу широкие, перепончатые, с острыми когтями руки-ласты, и доски палубы скрипели и стонали при каждом ее грузном шаге. Могучие мышцы леди-моржа перекатывались под толстой пятнистой шкурой, вокруг рта торчали длинные черные усы, из-под верхней губы выступали вниз два огромных желтоватых клыка.

– Нет… многое изменилось, – уклончиво ответил Гектор, стараясь не смотреть на чудовищную женщину. Проведенные рядом со Слотой дни плавания Гектор вспоминал с ужасом – все это время он опасался, что она в любой момент может нарушить их договор. А как леди-морж умеет обращаться со своими пленниками, Гектор знал не понаслышке, это он видел своими собственными глазами. Что-что, а убивать Слота была готова всегда и делала это с нескрываемым наслаждением.

– Что именно?

Гектор покосился на качающиеся в клетках тела и спокойно сказал:

– Я заметил, что на пирсе осталось совсем мало фонарей.

Слота хмыкнула, по достоинству оценив черный юмор Гектора.

«Мирмидон» пришвартовался, матросы спустили трап. На каменном пирсе их встречали два десятка солдат Львиной гвардии с горящими факелами в руках и с десяток солдат-бастийцев. У доков стояло несколько всадников, а рядом с ними – пустая карета для прибывших гостей. Тасканские матросы ворчали себе под нос – они не были в восторге от такой встречи.

– Сведите его на берег, – приказала Слота, переступая своей грузной тушей. – Нас ожидает принц Лукас.

Поднимаясь в карете по крутой улице, ведущей от порта к замку, Гектор вспомнил о том, как в страшной спешке покидал этот город, пробиваясь сквозь толпы омирских солдат. Сейчас ему казалось, что это было в какой-то другой жизни, и сам он мало теперь похож на себя прежнего.

Выглянув еще раз в окно кареты, Гектор обнаружил, что город, оказывается, не настолько пуст, как это казалось, глядя из гавани. Во многих домах и тавернах горели огни – в городе жили люди, мертвыми были только улицы. Или в Хайклиффе до сих пор действует комендантский час? Как бы то ни было, Гектор ощущал окутавшую столицу вуаль страха.

По обе стороны рядом с Гектором сидели солдаты-тасканцы, а всю противоположную скамью занимала грузная туша Слоты.

– В чем дело, лорд-свинушка? Недоволен тем, что они сделали с твоим городом? – спросила леди-морж.

– Это не мой город, ваше величество. Мой дом далеко на востоке отсюда, это Редмайр, столица Дейлиленда. Но я солгал бы, сказав, что Хайклифф ничего для меня не значит. В этом городе я учился, здесь жили мои друзья.

Голос Гектора дрогнул, слова застряли у него в горле.