Но Илунга и его охотники остались в своем селении. Они осуждали тех, кто покинул стариков, женщин и детей, думая только о себе. Илунга и его охотники остались голодать вместе с народом. Они все еще надеялись, что антилопы вернутся пить из родной реки.

Однажды старики попросили охотников наловить птиц, но охотники посмотрели на них с презрением. Старики обиделись и никогда больше не заговаривали об этом. Но немного погодя эти самые охотники послали своих жен и детей ловить птиц и крыс. Сами они не могли унизиться до этого.

Старый Мутомбо Мукуло и его сыновья наотрез отказались есть птиц и крыс. И много-много дней не разговаривали со старейшинами. Как они могли дойти до того, чтобы согласиться есть этих маленьких животных, которые уже еле живыми попадались в ловушки, расставленные женщинами и детьми?..

Но вот и крысы покинули равнину, и птицы исчезли из лесу. Настала пора великих ливней.

Старики проводили дни, куря трубки, с отвращением сплевывая черную слюну. А охотники точили на гладких камнях копья и стрелы, как будто собираясь на охоту. Как-то рано утром Илунга в набедренной повязке из шкуры антилопы пошел в поле с луком и стрелами за спиной. Он ходил несколько раз и каждый раз возвращался домой с пустыми руками, без тени надежды на успех.

И кто-то распустил слух, что Илунга ходит в поле, украдкой охотится на крыс и тайком ест их… Но юноша отколотил болтунов при всем народе и три раза плюнул им вслед.

В это страшное время охотники луба стали ворами. Голод заставил их забыть, что воровство — самое тяжкое преступление. Воровство всегда считалось большим преступлением, чем убийство. А когда воровство совершалось в своем селении, вору отрубали голову. Но теперь целые отряды охотников луба стали уходить на охотничьи земли соседних вождей. Они похищали у них добычу, вступали в драку с охотниками других племен и возвращались в родное селение, чтобы раздать мясо народу. Они не поступали так, как другие, которые ушли на Юг и стали рабами хозяев той земли. Охотники Илунги хотели оставаться свободными, но они воровали, потому что были голодны.

Илунга не ходил с ними: отец не простил бы ему воровства.

Когда Мутомбо Мукуло узнал, что делают охотники, он зарычал от ярости. Он осыпал их проклятиями и от стыда не мог целый день подняться на ноги. Вечером он призвал к себе старейшин, чтобы придумать вместе с ними наказание, которого заслуживают охотники.

— Виноват голод, — сказали старейшины, оправдывая охотников.

Тогда вождь посмотрел на своих троих сыновей — Касонго, Каньиуку и Маи, которые присутствовали здесь, сидя в стороне от стариков. Но сыновья опустили глаза и ни слова не ответили отцу. И Мутомбо Мукуло, с трудом поднявшись, плюнул на землю и ушел в свою хижину, где потом долго оплакивал позор народа луба.

Прошло время, и старики все-таки уговорили вождя, который стал таким слабым, что все боялись за его жизнь, съесть кусочек ворованного мяса. Но, послушавшись их, и поев ворованного мяса, вождь пришел в такое отчаяние от своего поступка, что выпил два калебаса пальмового вина. И старикам пришлось вести его под руки до самой хижины.

Очнувшись на следующий день, Мутомбо Мукуло вспомнил о том, что съел мясо, которое охотники украли у другого племени, и от стыда не решился выйти из хижины. Это был самый печальный день в его жизни.

— Вождь народа луба ел ворованное мясо! — сказал он тихо и печально своей первой жене.

— Виноват голод, — ответила она.

— Все кончено! Страна Луба погибла, — прошептал тогда старый вождь и в отчаянии обхватил голову руками.

Мутомбо Мукуло, Старое дерево Луба, стал клониться к земле. Он чувствовал, что дни его сочтены, и позвал к себе сыновей. Он не видел их с того самого дня, когда ему пришлось есть ворованное мясо.

Касонго, Каньиука, Илунга и Маи присели перед ним на корточки. Обвернув бедра шкурой леопарда, старик расположился на большом камне. Пристально глядя то на одного сына, то на другого, он заговорил с ними о своей скорой смерти, об упадке его владений и о нищете народа.

— Луба погибла! — сказал он горестно.

Старик обращался прежде всего к Касонго, который был старшим сыном и назывался Свана Мулопо. Он должен был наследовать власть отца.

— На нашей земле больше нет охоты. Значит, все кончено! — продолжал он.

Потом он сказал сыновьям, что они должны искать новые земли, потому что на старых уже не растет ямс и народу нечем утолить голод.

— А там все будет новое, — сказал старик, протянув руку на восток. — Там много рек и много озер. Реки широкие, а озера такие, что берегов их не видно. Земля там богатая, и всегда дуют ветры, нужные для охоты.

Опустив глаза, сыновья молча слушали вождя.

— Для того чтобы идти туда, не нужно искать дорогу, — продолжал старик, все еще обращаясь к Касонго. — Надо только идти по течению рек.

— А как же ты, отец? — спросил Илунга.

Мутомбо Мукуло грустно покачал головой, посмотрел на сына и сказал:

— Я уже очень стар. Я умру здесь. После того как погибнет Луба. Старики должны умереть вместе с Лубой, а молодые должны отыскать новые земли, новые хорошие земли и там жить.

— Я иду, — решил Касонго.