— Вы улетаете? – пискнул лейтенант.

— Вот именно. Не скучайте тут без нас. Не знаю, когда мы сумеем вернуться, но если случится оказия, я пришлю вам в подарок ящик мандаринов и бутылочку террианского. Террианский бальзам такая штука, с ним надо уметь расставаться. Запомните эту истину, лейтенант, и не поминайте лихом!

Преследовать нас никто не решился.

Когда «Пташка» ушла в подпространство, где нас никто не мог достать, я позволил себе расслабиться. Прислонил жезл к алтарю, осторожно вынул из деревянной мозаики свои четыре лашки, поставил на их место копии, которые мы с запасом нарезали ночью, когда готовились к старту.

Патрик тоже вернул лицу осмысленное выражение, оставил колотушку и занялся своими лашками. На мои он даже не взглянул, да и у меня мысли не мелькнуло, что можно было бы поживиться за счет товарища. Кто прошел испытание перед лицом великой богини, тому чужого не надо.

— И куда теперь? – спросил я Патрика.

— Сначала на Эльсиан, выручать мою «Красавицу», пока агенты Сэмингса не переделали ее в каботажное судно.

— А потом?

— Потом – не знаю. Только продавать свой лаш мне почему-то не хочется. Что толку остаток жизни сидеть на какой-нибудь курортной планете и греть пузо на солнышке? Тогда уж лучше было оставаться стражем при великой богине. Разницы никакой.

— Заметано! – сказал я. – Выручаем «Красавицу», а потом махнем на Тир. Там объявлен конкурс среди вольных торговцев: контракт на доставку пряностей. Дело чистое и прибыльное. Конечно, туда народ со всей Галактики слетится, но как ты думаешь, кто выиграет конкурс: какой-нибудь случайный тип или двое парней, у каждого из которых в кармане пара лашек? Эти дощечки не просто приносят удачу в делах, они помогают уговорить кого угодно, если, конечно, – тут я поклонился великой богине, – в твоей душе нет грешных мыслей.

— Ты меня с помощью лаша не уговаривай, – сказал Патрик. – Я и без того согласен.

— Тогда выпьем за удачу! – И я пошел доставать последнюю (на этот раз действительно последнюю!) бутылку террианского.

Когда мы научились вычислять место и время появления каналов пространственного перехода – «кротовых нор», все стало намного проще. Невидимыми паутинками они пронизывают Великий Космос, связывают невероятно удаленные друг от друга точки пространства и через некоторое время исчезают, а где-то – совсем рядом или невероятно далеко – возникают снова. Их число бесконечно, как бесконечна сама Вселенная, проблема лишь в том, чтобы отыскать необходимую и активировать вход. Когда мы узнали, как это делать, то получили возможность достигать нужного места без помощи межзвездных кораблей. И хотя масса перемещаемого объекта не могла превышать десяти тонн, хотя порой нам приходилось подолгу ждать появления «норы» в нужном месте, разведка, создание и снабжение исследовательских баз уже не требовали прежних огромных средств и ресурсов. Паутина «кротовых нор» сделала далекие миры ближе и доступнее.

И очень скоро мы узнали, что не только для нас. Секреты паутины были известны и фенкам.

Больше всего мне нравятся минуты подготовки к отдыху. Когда, повинуясь моим командам, Машина подбирает под брюхо колеса и лапы, внедряется в почву якорными бурами и раскидывает над крышей защитный силовой зонтик, ко мне приходят абсолютное спокойствие и тихая радость. В течение десяти часов отдыха (семь – на сон и три – по личному усмотрению) ничто в этом мире меня не потревожит. Ни сумасшедшие ветры Фенебры, ни молниевые ливни, ни ураганы с камнепадами, ни атаки ходячих деревяшек – моей Машине все это нипочем.

Она меня защитит и укроет. Ее специально изготовили для работы на планетах, подобных Фенебре. Точнее – для меня.

На самом деле часы моего отдыха распределяются немного иначе, чем это принято. Я крепко сплю часов пять, потом просыпаюсь и пару часов читаю то, что мне захочется, а затем снова погружаюсь в сон до начала рабочего дня. Если бы об этом узнали психологи Управления, они бы непременно поставили в моем личном деле яркий значок о наличии тревожной аномалии в состоянии моего здоровья. Когда я с ними встречаюсь, меня так и подмывает вручить им это сладкое открытие. Останавливает лишь осознание того факта, что ни мне, ни психологам огласка моих прегрешений не принесет никакой выгоды.

Психологам просто прикажут заткнуться, а мне – немедленно отправиться на место исполнения служебного долга вплоть до истечения срока контракта.

Да я и не собирался ничего разглашать. Мне нравилась моя работа. Мне очень нравилась моя Машина.

Вместе с ней мы совершали на Фенебре всяческие подвиги: исследовали планету, составляя ее географическую и геологическую карты, боролись со стихиями и местной агрессивной фауной, пытаясь разобраться, стоит ли, собственно, Фенебра всех этих усилий. Если честно, подвиги совершала Машина. Я всего лишь присутствовал при этом, находясь в ее уютном чреве, под защитой могучей брони и механизмов. Машина – фактически штучное изделие, специально изготовленное для работы в специфических условиях Фенебры, – лаборатория и комфортабельное убежище для его экипажа (меня), гостиница для нечастых посетителей, этакий самодвижущийся дом или даже крепость, способная функционировать полностью автономно в течение полутора стандартных лет. Так долго, впрочем, оставаться на Фенебре я не собирался, обычно срок вахты не превышал пяти – восьми месяцев. Запасы энергии, пищи и прочих ресурсов закладывались из соображений безопасности экипажа, действующего в экстремальных условиях совершенно незнакомой человеку планеты. То есть моей безопасности. На самом деле этот механизм имеет другое название – наземный тяжелый транспортный модуль класса «дракон». Но я всегда называл его моя Машина.

Меня вместе с моей Машиной – или Машину вместе со мной – забросили на Фенебру пять месяцев назад, когда открылась подходящая «кротовая нора». Теперь моя вахта подходила к концу. Техники на Земле уже сканируют пространство, готовя мое возвращение, скоро «нора» откроется вновь, и мы вернемся домой. Думаю, произойдет это в ближайшие дни. Потом полуторамесячный отдых и новая командировка. На Фенебру или в другое место – это решать не мне, а моим начальникам.

Фенебра – слишком горячая и сейсмически буйная планета для того, чтобы основывать здесь постоянную колонию. Она расположена слишком близко к своей звезде. Но все же она кислородная и чрезвычайно богатая ресурсами. Следующая за ней в порядке удаленности от светила планета системы своего имени не имела, ее звали только по номеру – Вторая, потому что разведчики не именовали планеты, На которых никто из них не побывал. Такая традиция. По идее, эта планета должна была выглядеть намного комфортнее. Пока мы практически ничего о ней не знали, потому что техники Управления, как ни пытались, не могли отыскать в пространстве ведущие к ней «норы» – что, честно говоря, выглядело весьма странно, – а посылать специально на разведку межзвездник было просто возмутительно дорого. Мое руководство весьма разумно решило начать с финансово перспективной Фенебры, основать здесь базу (при условии, что она окупится в разумные сроки) и уже после этого отсюда, оплатив работу межзвезд-ника, как следует взяться за Вторую:..