Маркиз в знак прощания приподнял шляпу, и они влились в поток украшенных различными геральдическими знаками и гербами сверкающих экипажей, соперничающих друг с другом по красоте и элегантности.

— А леди Джерси входит в список твоих побед? — поинтересовалась Друзилла.

— Тебе не следует задавать подобные вопросы, — с упреком заметил маркиз. — В самом деле, Друзилла, ты должна вести себя более осмотрительно.

Друзилла вздохнула.

— Дорогой мой, — проговорила она, — теперь я вижу, что будут представлять собой наши с тобой разговоры. «Доброе утро, милорд, — такими примерно словами я встречу тебя, — надеюсь, вы хорошо починали?» «Неплохо», — ответишь ты. «У меня есть подозрение, что вчера ваша светлость изволили поздно вернуться домой, или я ошибаюсь?» «Меня втянули, — наверняка ответишь ты, — в скучнейшую дискуссию по поводу того, что объявленная Бонапартом амнистия есть не что иное, как попытка выиграть время для строительства наступательного флота». «Как интересно, милорд! И где же происходил этот обмен мнениями — в Уайт-Хаусе или у госпожи Барклай?»

— Друзилла!

Маркиз был так потрясен прозвучавшим из уст Друзиллы упоминанием о двух самых известных в Лондоне заведениях, что даже ослабил вожжи, из-за чего лошади рванули вперед, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить ровный бег гнедых.

— Откуда, черт побери, ты знаешь о подобных местах? — спросил он. — Не говоря уже о том, что смеешь упоминать их названия! — Друзилла не ответила, и через некоторое время он продолжил: — Дьявол, я начинаю подозревать, что ты настойчиво пытаешься разозлить меня. Ты говоришь, что, когда была ребенком, тебя не раз пороли. Могу только сказать, что пороли слишком редко и недостаточно сильно.

Друзилла склонила голову.

— Как я понимаю, я должна вернуть вам удар крикетной битой, милорд, — смиренно проговорил Друзилла.

Губы маркиза гневно искривились, но он тут же разразился веселым смехом, а вслед за ним рассмеялась и Друзилла.

— Как ты весел, Вальдо! — воскликнул поравнявшийся с ними сэр Энтони Хедли.

Верхом на горячем жеребце, в развевающемся элегантном рединготе, сэр Энтони, который славился стройной фигурой, выглядел великолепно. Да и его лихо заломленная шляпа произвела на Друзиллу огромное впечатление.

— Доброе утро, сэр Энтони, — улыбнулась она.

— К вашим услугам, мисс Морли. Позвольте поблагодарить вас за восхитительный вечер.

— Вам следует поблагодарить вдовствующую маркизу, — ответила Друзилла. — Я ни разу в жизни не получала такого удовольствия, как вчера.

Друзилла вся светилась от счастья.

— Я увижу вас сегодня у леди Лендсдаун? — спросил сэр Энтони.

Маркиз застонал.

— О, не напоминай мне об этих нудных светских визитах! — взмолился он. — Я сыт по горло вчерашним приемом!

— Но ты же можешь не ходить, если это так утомляет тебя, — быстро проговорила Друзилла. — Сэр Энтони, будьте так любезны, сопровождайте меня в гости. Кстати, моя тетушка устраивает небольшой ужин перед балом.

— Почту за честь… — начал было сэр Энтони, но тут его оборвал маркиз:

— Благодарю тебя, Энтони, но я сам в состоянии сопровождать свою невесту, даже в том случае, если ей хочется провести вечер в смертельной скуке.

— Да, да, конечно, это твое право, — примирительно проговорил сэр Энтони. — Значит, мы встретимся у Лендсдаунов. Надеюсь, мисс Морли, вы оставите для меня хотя бы один танец.

— Я предоставлю вам возможность потанцевать со мной сразу же по приезде, — пообещала Друзилла.

При этих словах маркиз яростно стегнул лошадей, и коляска быстро покатила по дорожке.

— Нечего строить глазки Энтони, — резко сказал он.

— Я просто не хотела создавать тебе лишние сложности, — мягко проговорила она. — Ведь ты уже привык к приемам, а для меня все это ново и интересно.

— Вот именно, сложности, — заметил маркиз. — Но если от меня требуется пойти туда — я так и сделаю. Слава Богу, еще пару недель — и принц уедет из Лондона, а сезон закончится.

— А мы куда поедем? — спросила Друзилла.

— Я еще не решил, что мы будем делать после свадьбы, — прозвучал резкий ответ.

По тому, как он дернул вожжи, Друзилла поняла, что маркиз раздражен. Он сжал зубы, на лице заиграли желваки, что служило признаком, как с детства было известно Друзилле, крайней степени недовольства.

Некоторое время они ехали молча, потом она сказала примирительным тоном:

— Не сердись, Вальдо. Что случилось, то и случилось, никуда не денешься. Сколько ты ни хмурься — ничего не изменишь.

— Ты права, — согласился маркиз. — Просто не хочется видеть, как ты ставишь себя в глупое положение.

— Мне кажется, — запротестовала Друзилла, на самом деле это мы поставили их в такое положение. Правда известна только нам, и очень интересно видеть, как они верят этому нагромождению лжи.

Она поняла, что выбрала правильную тему разговора, когда увидела, как на лице маркиза появилась улыбка.

— Бог мой! Они рассвирепели бы, узнай, как мы их провели! — воскликнул он. — А проболтаться может только…