Теперь мне стало понятно, что имел в виду Хэнк раньше, когда говорил, что Рэндольф был почти перерезан пополам большой пулей. Я сам никогда не видел ничего подобного — самая смертоносная пуля, которую я когда-либо держал в своих руках. Кто-то взял обычный ружейный патрон и зарядил его отлитой вручную свинцовой пулей. Она была размером почти с мячик для пинг-понга.

Я вернул пулю Хэнку и сказал:

— Это чертовски профессиональное орудие убийства из всех виденных мною. Удивительно, как вообще от Рэндольфа что-то осталось после попадания такого снаряда.

— Мы нашли ружье с этой пулей на траве рядом с улицей. Он или уронил, или бросил его, услышав, что мы приближаемся.

— Вы едва не застигли их. Он кивнул:

— Мы были совсем рядом. Вызов поступил к нам сразу после выстрела — тот мужик еще говорил по телефону с участком, и мы сразу запустили сирену. Их машину мы уже не застали, но они-то уж точно слышали нашу сирену. — Он помолчал. — И очень хорошо, что так.

— Ты имеешь в виду мисс Коррел?

— Ага. Если бы у него было больше времени, он мог бы оставить вторую пулю в ней.

Я вздрогнул, представив себе, что бы мог сделать этот кусок металла с телом Литы.

— Есть еще что-нибудь? — спросил я Хэнка.

Он покачал головой, отошел на секунду и вернулся с парой белых бумажных перчаток.

— Я нашел их в нескольких ярдах от разбитого окна. Из-за них никаких отпечатков пальцев на ружье.

Я приложил одну перчатку к своей ладони — мне бы она подошла. И Арку тоже.

— Так что с фотографиями? — поинтересовался я.

Он кивнул. Через несколько минут он, Райли и я наблюдали, как Лита медленно переворачивает страницы большого альбома с полицейскими фотографиями. Я стоял за спиной Литы, а оба полицейских сидели с другой стороны стола.

Лита уже пролистала одну книжку и уже наполовину просмотрела вторую. Занятие довольно нудное — рассматривать страницу за страницей фотографии мужчин. Правая рука Литы лежала на столе сбоку от книги, а левой рукой она небрежно перелистывала страницы. Она пролистала уже примерно половину страниц, еще несколько страниц, и она увидит портрет Арка.

Я понял, что она нашла человека, которого описала нам, прежде, чем она произнесла хоть одно слово. Она перевернула страницу, и я сразу узнал отвратительные обезьяньи черты лица Арка. В тот же миг ее правая рука конвульсивно сжалась в кулак. Я не видел ее лица, но на моих глазах она так сильно сжала кулак, что его суставы побелели.

Странно тихим голосом, от которого у меня мурашки побежали по спине, она произнесла:

— Это он, тот мужчина. — Она разжала кулак и показала на фотографию Арка.

Остальное уже было рутиной. Она убедила Хэнка в том, что бессмысленно искать фотографию водителя машины, ибо была убеждена, что не сможет опознать его. И она очень устала.

Но нам пришлось проторчать в участке еще довольно долго. Нужно было отпечатать и подписать показания, Лите пришлось ответить на дополнительные вопросы. Прошло еще четыре часа, прежде чем нам позволили уйти. Где-то после полуночи я вдруг вспомнил о том, кто меня нанял, — о Сказочном Лоуренсе и позвонил ему.

Он ответил сонным голосом: заснул полчаса назад, сообщил он мне. Но у него сразу пропал сон, когда я рассказал ему, что случилось.

— Как Лита? — поинтересовался он. — Она в порядке?

— Да. Шокирована, естественно, и утомлена. Но через некоторое время она придет в себя.

— Что за чертовщина! Я сейчас приеду. Скотт.

— В этом нет необходимости. Мы скоро уйдем отсюда. Просто мне подумалось, что вам следует быть в курсе.

— Спасибо, Скотт. Скажите ей, что она может располагать мной, если я ей понадоблюсь.

— Непременно.

— Господи… Рэндольф. Джон Рэндольф… — Он помолчал. — Ну, увидимся завтра у Адера.

— Верно. Я и забыл. До завтра, Лоуренс. Наконец мы с Литой смогли отправиться восвояси. И полицейские, и я — все вместе пытались убедить ее, что безопаснее было бы остаться в участке, но она категорически отказалась от такой «охраны».

Около трех часов ночи мы вышли из голливудской тюрьмы и сели в мою машину. Пока я заводил мотор, Лита откинулась на спинку сиденья и сказала:

— Это не совсем то, что я планировала на сегодняшнюю ночь, Шелл.

— Вы еще не знаете второй половины плана, дорогуша, — заверил ее я. — Мои планы тоже были несколько иными.

Она повернула голову и медленно улыбнулась. Через пару кварталов она воскликнула:

— Я умираю с голоду!

— О'кей. Гамбургер, или вы предпочитаете что-нибудь менее опасное?

— Пусть будет гамбургер. — Помолчав, она добавила:

— Но без лука.

В свою очередь, я воскликнул:

— Мне тоже!

Она хихикнула, и мы болтали о всяких пустяках по дороге к ближайшей закусочной, стараясь забыть о недавних ужасных часах. Все было чудесно: и разговор, и компания, и гамбургеры — без лука — с горячим кофе. Подкрепившись кучей калорий, уже в более приподнятом настроении мы ехали по направлению к «Эджуэй-Армс».