– Уникум?

– Да! Никто в мире не разделяет подобных взглядов! Даже бродяги относятся к подобным местам… э-э, сугубо утилитарно.

– Отсталые у тебя воззрения! Вот я сейчас поведаю тебе о Воронцове, директоре московской свалки из старого доброго сериала про знатоков, и…

И в этот миг Большой осекся, не закончив высказывания. Судя по выражению ее лица, младшая спутница находилась уже на грани взрыва и продолжать в подобном ключе было чревато. Прекратив донимать ведомую, мужчина прибавил шагу. Глядя себе под ноги, он принялся насвистывать мотив «El condor pasa», в переводе больше известный как «Полет кондора», хотя в оригинале это название скорее обозначало кондора «идущего». Очень символичное для сложившейся ситуации название.

Если бы девушка не сходила с ума от смрада, она вполне могла бы понять, что старший напарник… иронизирует, чтобы самому не сойти с ума. Но младшая была слишком раздражена и подавлена необходимостью пробираться в глубине мусорного ада…

Не менее полутора часов спустя путники наконец вышли к границе Свалки. Такое неописуемое, воистину колоссальное нагромождение хлама следовало величать исключительно с большой буквы. Увенчавшая насыпь широкая автострада, надменно лоснившаяся в лучах солнца, словно кичилась своей чистотой пред Свалкой и пустовала. По ту сторону пограничной дороги раскинулся другой океан, кровный брат уже преодоленного напарниками.

Океан трущоб.

Хлипкие хибары, сооруженные из всевозможных обломков и подручных материалов, начиная от грузовых контейнеров и заканчивая остовами автобусов, перекрытыми листами жести, оккупировали низину. Они погребли под собой близлежащие холмы и зловещими метастазами проникли на склоны гор, расположенных еще дальше. Лишь разлапистые кривоствольные пальмы вносили некоторое разнообразие в этот мир нищеты и отчаяния.

Девушка страшно обрадовалась тому, что поля отходов наконец-то преодолены, но без особого энтузиазма разглядывала трущобные виды. Странно, однако в этом ареале обитания миллионов людей нигде не наблюдалось ни единой живой души. Лишь птицы, похожие на чаек, реяли в вышине вечного неба, бесстрастно взиравшего на происходящее – или скорее не происходящее – внизу, на земле.

– Хе-хе! – Старший путник издал саркастический смешок. – А я узнал, где мы.

– И где же?

– Смотри-ка вон туда…

Младшая глянула в сторону, отмеченную указующим перстом ведущего. На зеленовато-бурой скале возвышалась белая статуя. Огромное изваяние – мужчина в белых одеяниях раскинул в стороны руки, словно благословляя или беря под сень жителей города.

– Да. Это знаменитый Христос-Искупитель. Мы в Рио-де-Жанейро… э-э, или в чем-то, с виду от него не отличающемся.

– Почему же нет никого?.. – задумчиво спросила девушка. – Куда они все подевались? Их ведь должно быть очень много, если столько мусора навалили.

– Чайки клекают. Вроде собака где-то лаяла… Идем, может, кого из людей и найдем. Спросим. Может, у них сиеста.

– Ты знаешь испанский? – поинтересовалась девушка.

– В Бразилии на португальском говорят. Надеюсь, пару словечек связать смогу… как и на испанском. Ладно, пошли.

Путники спустились с верха насыпи и углубились в лабиринт грязных проулков.

– Хорошо хоть компас есть, – произнесла ведомая. – Не заблудимся!

– Тиш-ше! – шикнул на нее старший.

Слабый горьковатый на вкус ветер, какой бывает на окраинах больших городов, принес звуки человеческих голосов. Где-то там, в дебрях исполинских бразильских фавел, хор из многих глоток распевал нечто заунывное.

– Псалом, похоже, – сказал Большой.

– Почему ты так решил?

– Поют на латыни. «Господи, покарай грешников», и так далее. Религиозная истерия, чего уж там.

– А они не опасны?

– Кто? Эти? Не думаю. Если креститься умеешь. Ты умеешь?

– Да, конечно.

– Вот и все. Если что, просто молчи, говорить буду я.

– Окай… – согласилась девушка привычным ей ОК, «акающим» на американский манер.

Попетляв немного по кривым проходам между хижинами и подобиями домишек, спутники вышли на открытое пространство, как бы «площадь». Эта прогалина в трущобных джунглях с двух сторон имела конструкции из ржавой арматуры, которые служили, вне всякого сомнения, футбольными воротами.

– Точно, бразильцы, – шепнул Большой. Ухмыльнулся и добавил: – Хех, даже распоследние нищие здесь играют в футбол лучше, чем национальные сборные некоторых восточноевропейских стран.

Посреди открытой площадки расположилась группка людей. Вполне живых на вид. Большой пригляделся. Холеный мужчина лет тридцати, с наружностью «офисного хомяка»; пожилая негритянка; худой как жердина подросток; упитанный сорокалетний метис… Все в одинаковых белых мантиях с капюшонами. Метис опирался на посох, напоминавший епископский. Чуть поодаль от этой странной четверки, вокруг нее сидели люди. Множество людей. Разные люди, но в одинаковых белых одеяниях. Сидели они кто на земле, скрестив ноги «по-турецки», кто на корточках, кто на коленях; кому же не хватило места, те позанимали окрестные крыши.