Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха

Аннотация

Когда заходит речь о первом советском телесериале «Семнадцать мгновений весны», в эпитетах трудно удержаться от превосходных степеней: талантливый сценарий, великолепная режиссура, блестящая игра актеров. Одним словом — великий, культовый, эпохальный фильм, который открыл новую страницу в фильмографии, посвященной нашим противникам во Второй мировой войне. Он положил конец одним легендам… и создал новые.

Книга известного историка Третьего рейха К. Залесского рассказывает о том, что в фильме соответствует исторической правде, а что — не более чем миф, созданный авторами картины.

Культовый фильм «про разведчиков» Когда заходит речь о первом советском телесериале — «Семнадцать мгновений весны», — в эпитетах трудно удержаться от превосходных степеней: талантливый сценарий, великолепная режиссура, блестящая игра актеров. Одним словом — великий, культовый, эпохальный фильм, который открыл новую страницу в фильмографии, посвященной нашим противникам во Второй мировой войне, отойдя от складывавшегося годами стереотипа. Он положил конец одним легендам… и создал новые. С того самого момента, когда 11 августа 1973 года с экранов телевизоров прозвучали звуки мелодии Микаэла Таривердиева, фильм «Семнадцать мгновений весны» сразу же завоевал любовь зрителей: моментально и на долгие годы. По прошествии 30 лет со времен своего создания он все также неизменно собирает перед экранами рекордное число зрителей, когда время от времени идет по различным программам. А совсем недавно в День Победы один из каналов — по-моему, это было НТВ — его показывал целый день: все двенадцать серий подряд. Более того! Какая еще кинокартина удостоилась такой чести, что был снят документальный фильм, рассказывающий об истории ее создания, событиях, происходящих в ней, ее героях. Имеется в виду фильм кинокомпании «Дикси» «Семнадцать мгновений весны 25 лет спустя», показанный по НТВ в 1998 году. Фильм состоит из двух полноформатных серий: 1-я — 55 минут 16 секунд, 2-я — 49 минут 06 секунд. Ведущий — Леонид Парфенов, автор идеи проекта — Евгений Киселев, автор сценария — Сергей Костин, режиссеры — Сергей Кожевников и Александр Левин. Этот фильм — своеобразное объяснение в любви к «Мгновениям», дань уважения, которую люди, которые видели его в детстве, отдают гениальным создателям культового сериала. И эта книга имеет ту же цель. Ведь, чтобы написать ее, надо искренне любить фильм, надо посмотреть его бессчетное количество раз, обращая внимание на любые мелочи, вторые и даже третьи планы, на элементы униформы и особенности поведения героев. Я очень хорошо помню тот август 1973 года, когда фильм был показан впервые. Мне тогда было семь лет, и я с мамой находился в Крыму. А отец, работавший в Московской областной коллегии адвокатов, писал нам из Москвы: «Не волнуйтесь. У нас юридическая консультация заканчивает работу на час раньше, чтобы все успели доехать до дома к началу «Мгновений»». Улицы российских городов в буквальном смысле вымирали, даже в Солнечногорске во время показа можно было увидеть только тех курортников, у которых не оказалось «доступа» к телевизору. Отец рассказывал, что в эти дни резко упало число совершаемых преступлений. Весь советский народ каждый день в течение двух недель приникал к телеэкранам, чтобы с затаенным дыханием следить за филигранной работой советского разведчика Максима Максимовича Исаева — штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица. К сожалению, премьерный показ мне увидеть не удалось, но следующий я уже смог посмотреть. С того самого момента я начал интересовать историей Третьего рейха и через два года вычертил первую схему СС — абсолютно неправильную, ведь я пытался основываться на этом фильме. Фактически можно сказать, что именно «Семнадцать мгновений весны» стали отправной точкой для меня как историка Третьего рейха, и именно им я обязан тем, что через тридцать лет — в 2004–2006 годах — смог написать и выпустить пятитомную энциклопедию Третьего рейха. [1] 1 См. Залесский К.А. СС. Охранные отряды НСДАП. М., 2004; Он же. Вермахт. М., 2005; Он же. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. М., 2005; Он же. Кригсмарине. Военно-морской флот Третьего рейха; Он же. Люфтваффе. Военно-воздушные силы Третьего рейха. М., 2006. Но вернемся к истории самого фильма: в 1976 году за картину «Семнадцать мгновений весны» Государственную премию получили режиссер Татьяна Лиознова, автор сценария Юлиан Семенов, исполнитель главной роли Вячеслав Тихонов и оператор Петр Катаев. Еще через девять лет — в 1983 году — Тихонов получил звание Героя Социалистического Труда; Татьяне Лиозновой и Ростиславу Плятту достались ордена Октябрьской революции; Леониду Броневому, Евгению Евстигнееву и Олегу Табакову — ордена Трудового Красного Знамени, а Екатерине Градовой — орден Дружбы народов. Но не только эти люди внесли свой вклад в создание этого великого фильма. И ниже я привожу список всех, кто участвовал в работе над фильмом, сыграл в нем большие и маленькие роли. Им всем я посвящаю эту книгу. Единственно, о ком я не могу сказать доброго слова, — так это о консультантах. Прочитав книгу до конца, вы поймете почему… «Семнадцать мгновений весны» (12 серий, 1973 год). Список действующих лиц и исполнителей соответствует титрам фильма, а в квадратных скобках помещены некоторые комментарии. В ролях: Штирлиц [Макс Отто фон Штирлиц, штандартенфюрер СС, VI управление (СД/Заграница) РСХА, он же советский разведчик полковник Максим Максимович Исаев] — Вячеслав Тихонов. Кэт [Кэтрин Кинн, она же Екатерина Козлова, советская «пианистка», то есть радистка] — Екатерина Градова. Эрвин [Эрвин Кинн, связной Штирлица, муж Кэт, погибает в время авианалета] — Николай Волков. Сталин [Иосиф Виссарионович, маршал Советского Союза, генеральный секретарь ЦК ВКП(б), Верховный главнокомандующий РККА] — Андро Кобаладзе. Владимир Николаевич Громов [генерал-лейтенант, в 1-й серии он упомянут в ролях как «Начальник советской разведки»] — Петр Чернов. Александр Сергеевич Коваленко [подполковник, сотрудник Главного разведывательного управления] — Владимир Рудый. Жена Исаева — Элеонора Шашкова. Емельянов [сотрудник советской разведки, который сопровождал жену Исаева на встречу с мужем] — Евгений Лазарев. Васильев [сотрудник советского МИДа, который зачитывает ноту британскому послу Кэрру] — Геннадий Петров Плейшнер [Вернер, профессор, младший брат многолетнего помощника Штирлица профессора медицины Карла Плейшнера; отправлен Штирлицем в Берн, где провалился и покончил жизнь самоубийством] — Евгений Евстигнеев. Пастор Шлаг [Фриц, настоятель кирхи в Берлине; отправлен Штирлицем в Берн] — Ростислав Плятт. Гитлер [Адольф, фюрер и рейхсканцлер Германии] — Фриц Диц (ГДР). Геринг [Герман, рейхсмаршал, главнокомандующий люфтваффе, официальный преемник фюрера] — Вильгельм Бурмайер (ГДР). Борман [Мартин, рейхслейтер, начальник Партийной канцелярии] — Юрий Визбор. Гиммлер [Генрих, рейхсфюрер СС] — Николай Прокопович. Кальтенбруннер [Эрнст, обергруппенфюрер СС, генерал полиции и войск СС, шеф СД и полиции безопасности] — Николай Жарковский. Генерал Вольф [Карл, обергруппенфюрер СС, генерал войск СС, начальник Личного штаба рейхсфюрера СС, Верховный руководитель СС и полиции в Италии] — Василий Лановой. Мюллер [Генрих, группенфюрер СС, генерал-лейтенант полиции, начальник IV управления (гестапо) РСХА] — Леонид Броневой. Шелленберг [Вальтер, бригадефюрер СС, генерал-майор полиции и войск СС, начальник VI управления (СД/Заграница) РСХА] — Олег Табаков. Айсман [Курт, оберштурмбаннфюрер СС, сотрудник IV управления (гестапо) РСХА] — Леонид Куравлев. Холтофф [оберштурмбаннфюрер СС, сотрудник IV управления (гестапо) РСХА] — Константин Желдин. Шольц [штандартенфюрер СС, сотрудник управления (гестапо) РСХА] — Лаврентий Масоха. Биттнер [штандартенфюрер СС, сотрудник IV управления (гестапо) РСХА] — Юрий Заев. Гюнтер [Гюнтер Радке, следователь, видимо, криминальной полиции, посланный расследовать пропажу «пианистки»] — Сергей Юдин. Питер [Питер Хилле, следователь, по-видимому, криминальной полиции, посланный расследовать пропажу «пианистки»] — Александр Крюков. Дольман [Ойген, штандартенфюрер СС и полковник полиции, сотрудник Вольфа, сопровождавший его на переговоры с Даллесом] — Ян Янакиев. Рольф [Юрген, штурмбаннфюрер СС, сотрудник IV управления (гестапо) РСХА] — Алексей Сафонов. Барбара [Барбара Крейн, унтершарфюрер СС, сотрудник IV управления (гестапо) РСХА] — Ольга Сошникова. Гельмут [Гельмут Кальдер, СС-манн, который спасает Кэт от Рольфа] — Отто Мелиес (ГДР). Клаус [секретный агент VI управления РСХА и провокатор гестапо] — Лев Дуров. Фрау Заурих [знакомая Штирлица из кафе «Элефант»] — Эмилия Мильтон. Габи Набель [журналистка в кафе «Элефант»] — Светлана Светличная. Физик Рунге [немецкий физик-ядерщик, арестованный гестапо] — Григорий Лямпе. Аллан Даллес [резидент Управления стратегических Служб США в Швейцарии] — Вячеслав Шалевич. Геверниц [Геро фон, сотрудник Даллеса] — Валентин Гафт. Гюсман [Макс, сотрудник Даллеса] — Алексей Эйбоженко. Краузе [отставной немецкий министр, находящийся в эмиграции в Швейцарии; в романе Юлиана Семенова это был экс-канцлер Германии Брюннинг] — Владимир Кенигсон. Страховой агент [приходил в больницу к Кэт, он же начальник районного отделения гестапо, штурмбаннфюрер СС] — Виктор Щеглов. Генерал в вагоне — Николай Гриценко. Хозяин явочной квартиры [гестаповец, обманувший в Берне Плейшнера] — Владимир Смирнов. Хозяин птичьего магазина [его магазин в Берне, на Блюменштрассе] — Евгений Гуров. Сторож коттеджа Штирлица — Алексей Добронравов. Одноглазый — Рудольф Панков Первая медсестра в приюте — Манефа Соболевская. Вторая медсестра в приюте — Зинаида Воркуль. Эксперт — Владислав Ковальков. Советник посольства [немецкого посольства в Швейцарии] — Владимир Паулус. Связник — Паул Буткевич. Секретарь Кальтенбруннера — Станислав Коренев. Девица в баре — Инна Ульянова. Сотрудник Даллеса — Владлен Давыдов. Шуцман [то есть рядовой полиции] — Виктор Головин. Кюре [представитель Ватикана в Швейцарии] — Владимир Козел. Текст от автора читает Ефим Копелян. В эпизодах: И. Ананьева, Б. Андреев, Ю. Багинян, А. Бояршинов, В. Бурмайстер, В. Бутенко, Б. Буткеев, И. Василенко, С. Вехов, В. Вешке, И. Вишневский, С. Голованов, В. Головин, В. Глухов, А. Гольцин, Н. Горлов, И. Гусев, Т. Давыдов, В. Даныиин, Н. Делекторская, Н. Дрожжина, Е. Емельянов, Е. Еремеев, В. Забзин, Г. Зоммере, Н. Зорина, П. Иванов, Э. Изотов, Р. Казаков, Л. Карпеев, М. Кондрашов, Н. Коротков, С. Коршунов, Л. Крашенинникова, Ю. Кристи, В. Ловковский, Ю. Лягушев, А. Маркова, Е. Новиков, Е. Перов, Н. Подрубаев, П. Полев, А. Порошин, Г. Пронашко, К. Протасов, Н. Пянтковская, В. Рождественский, В. Сез, Р. Семило, А. Смирнов, Ю. Соковнин, Т. Хлыстов, Г. Шевцов. Автор сценария — Юлиан Семенов. Режиссер-постановщик — Татьяна Лиознова. Главный оператор — Петр Катаев. Художник-постановщик — Борис Дуленков. Звукооператор — Леонард Бухов. Композитор — Микаэл Таривердиев. Стихи Роберта Рождественского. Монтаж Ксении Блиновой, И. Дорофеевой, В. Потаповой. Художник по костюмам — М. Быховская. Художники-гримеры — В. Аустовалова, Е. Бочкарев. Режиссер — 3. Гензер. Оператор — А. Буравчиков. Комбинированные съемки: Операторы — К. Алексеев, В. Осминкина. Художник — С. Петерсон. Ассистенты режиссера — А. Габриелян, А. Заболоцкая, Л. Нюжгирова. Ассистенты оператора — А. Гарибян, И. Проскурин. Мастер по свету— С. Соколов. Ассистенты художника — В. Орлов, Ф. Ростоцкий, И. Фадеева. Художник-фотограф — А. Гольцин. Главный консультант — генерал-полковник С.К. Мишин [2] Главный научный консультант — доктор исторических наук В.Д. Ежов. Консультанты: 2 За этим псевдонимом скрывался генерал-полковник Семен Кузьмич Цвигун, заместитель председателя КГБ СССР. кандидат исторических наук полковник Г.В. Колх полковник В.Р. Стогов Н.М. Борисов Х.А. Браун. Редактор — С. Клебанов Эстрадно-симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио Дирижер — Ю. Силантьев Государственный симфонический оркестр кинематографии. Дирижер — А. Петухов. Директор картины — Е. Лебединский. Добавим, что текст песни исполнил Иосиф Кобзон, но в титры его имя не включили. Главной движущей силой в создании «Мгновений» была, конечно же, режиссер фильма Татьяна Лиознова — именно ей в первую очередь мы должны сказать спасибо за появление этой картины (конечно, не только ей, но, повторю, ей в первую очередь — она, так сказать, «первая среди равных»). Прочитав повесть Юлиана Семенова, она буквально «отвоевала» сценарий у «Ленфильма», а затем приняла самой активное участие в его переработке — так что дошло даже до конфликтов с автором. Рассказывают, что был скандал по поводу того, что в титрах она должна была стоять как один из авторов сценария. Семенов не хотел, и даже пригласили в качестве третейского судьи Микаэла Таривердиева, который решил вопрос в пользу драматурга. Как бы то ни было, при сравнении фильма и произведения Семенова хорошо видно, что хотя «документальная повесть» и стала первоосновой киноэпопеи (в ряде случаев идет просто дословный текст), но разница между этими двумя произведениями огромна — в этом чувствуется рука Лиозновой. (Заметим, кстати, что в повести значительно меньше фактических ошибок; большинство их появилось именно в фильме; Семенов все же лучше знал и Германию, и то, что там происходило, чем Лиознова, хотя и у него ошибок хватает.) Блестящий актер Лев Дуров так вспоминал о работе над «Мгновениями»: «Мне кажется, что главная его удача принадлежит именно Татьяне Лиозновой — как режиссеру и соавтору сценария. Ведь она небольшую повесть Юлиана Семенова кардинально переписала, и в процессе работы между ними произошел разрыв. Их помирил успех сериала. Ее заслуга в стопроцентном «попадании» в актеров. Начиная от Штирлица (Тихонова) и заканчивая закадровым голосом Ефима Копеляна». [3] 3 Интервью со Львом Дуровым «Сейчас мы живем в иллюзорно свободном обществе» с его официального сайта www.levdurov. ru. Семенов писал свою повесть как документальную, пытаясь как можно дальше уйти от чисто человеческих переживаний своих героев. Для него главной была «шпионская интрига», подвиг советского разведчика. Лиознова же, как и положено режиссеру художественных фильмов, стремилась внести в канву чисто игровые, эмоциональные и психологические моменты. Она упорно проводила свою линию, и не всегда удачно — не все зрители (и критики) считают, что так уж необходима была довольно значительная по времени сцена, в которой Штирлиц у себя дома «гуляет» фрау Заурих и Габи Нагель. А эти персонажи появились именно благодаря Лиозновой. Вот как она сама вспоминает об этом: «Фрау Заурих возникла в сюжете «Семнадцати мгновений весны» случайно, ее не было ни в романе, ни в сценарии. Я ввела этот персонаж в повествование, чтобы как-то очеловечить образ разведчика, «утеплить», смягчить слишком уж серьезного героя. Я попросила Юлиана Семенова написать пару сцен с участием старой немки, надеясь, что ее сыграет Фаина Раневская. Семенов нехотя что-то сочинил — получилась жуткая ахинея. Но я сразу решила, что придумаю все сама в процессе съемок. Мы пришли к Раневской домой и показали сценарий. Фаина Георгиевна прочла и ужаснулась. «Это что за идиотство?! — воскликнула она. — Разве это можно сыграть…» Тут я и вспомнила про Эмилию Мильтон». Но не все сцены, придуманные Лиозновой, вошли в фильм. Кстати, на мой (возможно, слишком субъективный) взгляд, совершенно дико в «Мгновениях» смотрелась бы такая сцена, о которой рассказывает Лиознова: «У меня была даже написана сцена, можно сказать, любовная сцена, которой должна была начинаться вся картина. Штирлиц лежит на траве в лесу, а Габи собирает цветы. И когда она сплела венок и обратилась к нему с каким-то вопросом, вдруг увидела, что он спит. И тут во сне он восклицает по-русски: «Мама!» Заявочка для начала фильма была будь здоров!» Лиознова сама отвергла эту сцену, но можно представить, какой шок она произвела на Юлиана Семенова! Но какие бы перипетии ни предшествовали созданию фильма и выходу его на экран, можно с уверенностью сказать одно: это был не просто фильм, не просто первый телесериал — он стал эпохальным событием в советском кинематографе, возможно, определившим в чем-то его дальнейшее развитие. А уж о всенародной любви к этому фильму и говорить не приходится — настолько она очевидна. Многие фразы фильма стали поистине народными поговорками. Вот лишь несколько примеров таких фраз из «Семнадцати мгновений», ставших крылатыми: Он спал глубоко и спокойно, но ровно через 20 минут он проснется. Это тоже одна из привычек, выработанная годами. Не зарывайтесь, Штирлиц! Не зарывайтесь! Нет, ничего, валяйте, со мной можно, с другими не советую. Пьяный воздух сыграл с профессором Плейшнером шутку. Что это значит! Вы что, с ума сошли, Штирлиц! Что знают двое, то знает свинья. Я закрою глаза, а Вы шандарахнете по голове, как бедного, наивного Холтоффа. Это не ерунда, это совсем даже не ерунда, дружище Битнер. Особенно в таком деле! Ну, хватит! Что Вы, словно мальчик, пускаете туман, или Вас зовут Монте-Кристо? Я не верю в это, а, в общем, покажите. Мне как-то показывали, но я не верю этому. Истинный ариец. Характер нордический, выдержанный. Беспощаден к врагам рейха. А вас, Штирлиц, я попрошу остаться… Сейчас верить нельзя никому. Даже себе. Мне можно. Мифы «мгновений» Один из наиболее распространенных мифов, связанных с «Семнадцатью мгновениями весны», состоит в том, что в фильме лишь незначительное количество фактических ошибок. Раньше по рукам, а ныне по Интернету гуляет список так называемых киноляпов из этого фильма, которые в большинстве случаев были озвучены и в фильме Парфенова. Этот список ограничивается пятнадцатью позициями, причем большинство из них — это даже не ляпы, а лишь незначительные ошибки, за которыми не уследил ассистент режиссера: вроде того, что на немецком вагоне где-то на заднем плане проскочила надпись «МЕСТ ДЛЯ СИДЕНИЯ…». (Эти ошибки мы также упомянем в книге, но лишь конспективно, не останавливаясь на них подробно, — они не играют абсолютно никакой роли, и на самом деле их очень немного по сравнению с другими фильмами. Тем более что никто, например, не требует, чтобы Берлин снимался именно в Берлине, — главное, чтобы было максимально похоже.) Чтобы их заметить, надо быть истинным энтузиастом и поклонником фильма, честь и хвала тем внимательным зрителям, от которых не ускользнула ни одна мелочь, — таких благодарных поклонников можно пожелать любому фильму! Более того, этот список как бы дополнительно подчеркивает — посмотрите, если в двенадцати сериях всего пятнадцать ошибок, то можно смело сказать, что все в этом фильме выверено до мельчайших деталей. На самом деле это абсолютно не так. И когда меня иногда спрашивают: «Скажите, а что в «Семнадцати мгновениях» не соответствует действительности?», я чаще всего отвечаю: «Проще сказать, что действительности соответствует: то, что был март 1945 года». На самом деле это, конечно, преувеличение, но не очень большое. Того мира — мира Третьего рейха, — который был показан в фильме, никогда не существовало. Талантливо созданный авторами фильма миф лишь заменил собой другой, существовавший до этого. Ранее наших противников в войне показывали законченными негодяями, лишенными человеческих черт, сумасшедшими подонками, единственной целью которых являлись бессмысленное, озлобленное уничтожение мирного населения и разрушение городов. Армию вели в бой безмозглые генералы, террором руководили кровавые маньяки, а во главе государства стояли погрязшие в роскоши демагоги и патологические личности. Надо ли говорить, что такое упрощение рождало лишь неполиткорректные вопросы: никакое государство не может состоять из патологических убийц; бездарные военачальники не могут захватить всю Европу и дойти до Москвы. Фильм же создал новый миф: мы увидели, что немцы, служившие Гитлеру, тоже люди — плохие, подловатые, неуравновешенные, но люди. Со своими недостатками и даже положительными чертами. Германия была показана как некое идеальное тоталитарное государство, по-европейски правильное и привлекательное, форма была красивой, а главные противники Штирлица — обаятельными. (Ведь нельзя же отказать в обаянии Табакову, Броневому, Визбору, Куравлеву и многим, многим другим.) Но самое интересное было в том, что, создавая свою картину Третьего рейха и Семенов (как автор романа и созданного на его основе сценария), и Лиознова (как режиссер и соавтор сценария) непроизвольно, неосознанно переносили на нацистскую Германию черты совсем другого тоталитарного режима — а именно советского. Созданный ими образ Главного управления имперской безопасности (РСХА) больше напоминает НКВД, чем собственно РСХА. Также нарисованная в фильме широкими мазками картина партийного государства значительно больше подходит советской, а не нацистской модели общества. Зрители на «ура» приняли новую модель нацистского государства, и новый миф Третьего рейха успешно внедрился в создание нашего общества. Но он не просто внедрился, он завладел умами. И доказательством этого является то, что до сегодняшнего дня подавляющее большинство считает этот фильм чем-то вроде откровения, а все показанное на экране — чуть ли не как истину в последней инстанции. На самом деле советский и нацистский режимы довольно сильно различались. Конечно, между ними было и кое-что общее. Все тоталитарные и авторитарные режимы имеют общие черты: непререкаемая власть первого лица в государстве, усиление спецслужб, массовые репрессии. В то же время советская система имела более организованную, более устойчивую структуру — в том числе и структуру аппарата подавления. Особенность гитлеровского режима в том, что он был фюрерским. Это значит, что в основу власти в Германии закладывался принцип фюрерства как на высшем, так и на нижестоящих уровнях: каждый из нацистских бонз получал от фюрера полномочия в области своей компетенции и полномочия крайне широкие, то есть становился фюрером какого-либо определенного направления. При этом часто полномочия были довольно расплывчаты и в результате сталкивались с полномочиями других «фюреров». Тот, кто действовал наиболее активно, наиболее результативно, и заслуживал благосклонность Гитлера, получал возможность расширить свою компетенцию. Тот, кто проигрывал, наоборот, расплачивался за поражение сужением полномочий. Все это приводило к росту дублирующих друг друга бюрократических аппаратов и вело к «хаосу компетенций». В данном случае положительным являлось то, что в каждой отрасли в результате подобной борьбы к власти приходил наиболее инициативный функционер. Причем ему было нужно не только захватить определенные полномочия, но и ежеминутно удерживать их в жестокой конкурентной борьбе с желающими получить их. Причем именно получить полномочия, а не занять место: как правило, даже после проигрыша тот или иной высокопоставленный функционер свои посты сохранял, просто они постепенно превращались в фикцию, в синекуру. При такой системе контроль над своими паладинами Гитлер мог осуществлять исключительно с помощью своего непререкаемого авторитета, своего исключительного положения. Ему не было надобности пристально следить за соратниками — они это делали сами, сражаясь за полномочия. Но подобная система основывалась на том, что в своей области каждый из руководителей имел возможность действовать практически бесконтрольно и, пока он был в силе, мог блокировать любое проникновение конкурентов в свою область. Вермахт, спецслужбы и партия фактически не пересекались, и тот же рейхслейтер Борман, несмотря на свои огромные полномочия и близость к фюреру, не имел возможности оказывать влияние на действия другого рейхслейтера — рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. И тем более, не информируя Гиммлера, приказывать шефу РСХА Эрсту Кальтенбруннеру (как это происходит в 12-й серии «Мгновений») вызвать в Берлин Карла Вольфа, который, кстати, не являлся подчиненным Кальтенбруннера (как это можно было бы заключить из его слов, когда в 8-й серии в Берне на вопрос Геверница «Как вы видите будущее своего шефа?» Вольф спрашивает в ответ: «Вы имеете в виду Кальтенбрунера?»). Для того чтобы вызывать на совещание к фюреру, у Бормана были свои каналы, партийные. Но в фильме он не просто вызывает, а отдает приказ об аресте начальника Личного штаба рейхсфюрера СС! Да, к концу войны, пользуясь своей близостью к фюреру, Борман сумел стать наиболее влиятельной фигурой в рейхе, но и рейхсфюрер СС не утратил контроля над созданной им системой СС. Подтверждением чему может служить тот факт, что, даже когда лично Гитлер в своем завещании отрешил Гиммлера от должности и назначил на его место гаулейтера Нижней Силезии Карла Ханке, эсэсовцы (насколько это было возможно в условиях хаоса) сохранили верность своему рейхсфюреру — фюрера уже не было в живых и образовавшийся вакуум заполнить было некому. Кальтенбруннер же мог вызвать Вольфа, только основываясь либо на приказе рейхсфюрера СС, либо лично Гитлера — что вообще-то было бы странным, обычно Гитлер таких указаний главе секретной службы не отдавал. Но и у Гиммлера не было возможности хоть в какой-то мере контролировать партийные структуры, подчиненные Борману. Его службам было категорически запрещено не только прослушивать разговоры партийных функционеров, но и даже собирать информацию о внутрипартийных делах. Правда, информацию СД продолжало собирать, но за это Гиммлер постоянно получал сильнейшие разносы и затем снова и снова запрещал СД заниматься подобной деятельностью. Повторяем, созданный Юлианом Семеновым и фильмом Лиозновой миф о Третьем рейхе имел в своей основе именно советскую систему, где Сталиным был создан аппарат тотального контроля всеми за всеми, когда, с одной стороны, органы государственной безопасности жестко контролировали партийных чиновников и армию, а с другой — аппарат ЦК и секретари на местах неусыпно следили за лояльностью руководства НКВД. А был ли мальчик? Эта глава не имеет никакого отношения к фильму «Семнадцать мгновений весны» как к художественному произведению. Авторы таких произведений потому авторами и называются, что имеют полное право на вымысел, на собственную трактовку тех или иных событий, которые составляют основу их повествования. Поэтому разбирать образ советского разведчика Штирлица — Исаева и трактовку авторами фильма операции «Сайнрайз/Кроссворд» по меньшей мере некорректно. Однако, когда речь заходит о «Мгновениях», эти вопросы все же постоянно муссируются, и обойти их стороной было бы просто нечестно. Поэтому ниже мы остановимся на якобы имевшемся прообразе Штирлица — Исаева и переговорах Вольфа и Даллеса в Швейцарии. Еще раз подчеркну — все приведенные ниже факты связаны с фильмом лишь опосредовано и даются исключительно ради информирования читателя об «обстоятельствах дела». Агент в аппарате Мюллера Принято считать, что прообразом Штирлица стал советский агент Вилли Леман, работавший в недрах РСХА. Это, конечно же, абсолютно не верно. Штирлиц — образ собирательный, является плодом блестящей авторской фантазии Юлиана Семенова и практически не имеет с Леманом ничего общего. Роднит же их только одно — и этого факта оказалось достаточно, чтобы поставить Лемана на первое место в ряду прообразов Штирлица, — и тот и другой были сотрудниками Главного управления имперской безопасности (правда, разных управлений). Да и вообще Леман был единственным советским агентом, занимавшим более-менее значительный пост в нацистских спецслужбах. Все остальное, как вы увидите ниже, у них абсолютно разное. Тем не менее версия о Лемане как о прототипе Штирлица — наиболее устоявшаяся и, можно сказать, «официально признанная». Вилли Леман (по-немецки его фамилия пишется как Lehmann) родился 15 марта 1884 года в семье преподавателя лейпцигской гимназии. То есть он был почти на 16 лет старше Исаева — ровесника века. Впрочем, это замечание лишь дань теме книги — Леман никогда не был советским разведчиком, он был шпионом или, если использовать более «благородное» слово, — агентом, причем агентом, служившим не из каких-то идейных принципов, а за банальные деньги. Леман учился в столярной мастерской, а в семнадцать лет добровольно поступил на флот и прослужил на боевых кораблях около 10 лет. Есть предположение, что в 1904 году корабль, на котором служил Вилли, находился в корейском порту Чемульпо и молодой человек стал свидетелем героического боя крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с японской эскадрой. Он был поражен мужеством русских и после этого всю жизнь питал к ним большое уважение. К концу своей службы на флоте Леман дослужился до звания старшего унтер-офицера-артиллериста. Выйдя в отставку, он в 1911 году — то есть в тридцать семь лет; позже более молодые коллеги стали называть его «дядюшка Вилли», — Леман поступил на службу в прусскую криминальную полицию в Берлине. Его направили на офицерские курсы и после их успешного окончания назначили дежурным офицером отделение контрразведки. Вилли специализировался на контрразведке и в 1920 году возглавил канцелярию соответствующего отдела Берлинского полицей-президиума. В основном, в функции Лемана входила организация слежки за сотрудниками зарубежных дипломатических представительств. Подобная работа давала ему возможность, не вызывая подозрения коллег, вступать в контакты с зарубежными дипломатами. Поэтому, когда его финансовое положение сильно пошатнулось, он 7 сентября 1929 года предложил свои услуги советской разведке. Почему он выбрал СССР, а не, например, Англию или США? Скорее всего, это было обусловлено тем, что после окончания Первой мировой войны советская разведка была значительно сильнее, чем разведки «традиционных» мировых держав. Последние, победив в мировой войне, пребывали в некоторой эйфории и не особенно развивали сеть агентов в Веймарской Германии, которая и так находилась под их финансовым и частично политическим контролем. А следовательно, ожидать от них щедрого финансирования было трудно. Советская же разведка с каждым годом работала все активнее и готова была платить за нужные сведения, а доступ к информации у Лемана был. Причина, побудившая 45-летнего «дядюшку Вилли» предложить сотрудничество зарубежной разведке — то есть, по законам любой страны, совершить государственную измену, — была довольно банальна: он очень любил бега и игру на тотализаторе, причем ему сильно не везло и долги росли. Ни о каком антифашизме речи быть не могло: в 1929 году НСДАП располагала в Рейхстаге всего-навсего 12 местами, и никто не мог подумать, что всего через четыре года нацисты придут к власти. Внимание ИНО ОГПУ обратил на Лемана его друг Эрнст Кур, который был со скандалом уволен в свое время из полиции и затем завербован советской разведкой (под псевдонимами А-70 и Раупе). В результате переговоров стороны пришли к соглашению: Леман обязался предоставлять интересующую советскую сторону информацию, за что ежемесячно ему стало выплачиваться 580 марок. В советской разведке ему были присвоены кодовые клички А-201 и Брайтенбах. Заметим, что оплата была крайне щедрой: 580 марок в месяц составляет 6960 марок в год, а, например, тот же Генрих Мюллер в 1929 году, являясь криминаль-секретарем, получал в год 2500 тысячи марок. Деятельность Лемана в Берлине курировали резиденты ИНО в Берлине Борис Давидович Берман, а затем Борис Моисеевич Гордон. [4] 4 В мае 1937 года Гордона отозвали в Москву, 20 июня того же года арестовали. 21 августа он был признан виновным в шпионаже, приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. В 1930 году по линии контрразведки Леману была поручена разработка персонала полпредства СССР, а также противодействие экономическому шпионажу СССР, что еще больше повысило его важность для советской разведки. Затем он руководил расследованием деятельности польских и чешских шпионов, следил за боевыми отрядами германской компартии, так называемыми «Красными фронтовиками». После прихода нацистов к власти в 1933 году Вилли Леман по рекомендации Германа Геринга был зачислен в только что созданное гестапо, то есть он стал сотрудником этой организации раньше, чем его будущий шеф Мюллер. В составе других чинов гестапо Леман принял участие в событиях «Ночи длинных ножей», когда были уничтожены сторонники Эрнста Рёма из числа высшего руководства СА. С декабря 1934 года непосредственную связь с Браутенбахом осуществлял советский нелегальный резидент Василий Михайлович Зарубин. Леман по праву считался наиболее ценным агентом советской разведки в Германии. Он сообщал своим «работодателям» о всех планируемых гестапо мероприятиях в отношении советской резидентуры — о возможных арестах и провокациях, — и СССР всегда успевал принять необходимые меры. Одним из результатов деятельности Лемана стало то, что в течение 12 лет советская резидентура в Германии — а она была наиболее мощной и наиболее многочисленной в Европе — не имела ни одного провала. Он же передавал СССР данные о внутренней структуре гестапо, военной разведке, сведения о делах, находящихся в разработке спецслужб Германии. Постепенно Леман продвигался и по служебной лестнице: в 1936 году он возглавил реферат, ведавший контрразведкой на предприятиях военной промышленности. Получив доступ к военным секретам Германии, Леман вскоре передал в Москву информацию о начале производства бронетранспортеров и самоходных орудий, цельнометаллических истребителей, о закладке 70 океанических подводных лодок и т. д. После отъезда Зарубина в декабре 1937 года из Берлина связь с Леманом осуществляли Рубен (возглавлявший легальную резидентуру Александр Иванович Агаянц), Маруся (М.Б. Васильковская — жена сотрудника резидентуры Короткова). После отъезда Маруси в ноябре 1937 года и смерти Агаянца в декабре 1938 года в Берлине не осталось никого, кто бы сохранил контакты с Леманом. Связь прервалась. Тем временем в сентябре 1939 года было создано Главное управление имперской безопасности (РСХА), и Леман вполне закономерно занял руководящий пост в реферате Е1 (разведка и контрразведка на промышленных предприятиях). Кстати, на этот момент он оказался в непосредственном подчинении Вальтера Шелленберга, которые возглавлял в составе гестапо отдел контрразведки. Последнее звание, которое Вилли Леман получил в СС, — гауптштурмфюрер (что примерно соответствовало капитану в армии), а по линии тайной полиции он имел ранг криминаль-комиссара. В 1940 году советская разведка несколько оправилась от крупномасштабных репрессий 1937–1938 годов. И в июне 1940 года Брайтенбах подбросил в почтовый ящик посольства СССР письмо, в котором просил восстановить связь, сообщал, где и в какое время можно с ним встретиться и пароль. Леману вновь срочно понадобились деньги. Советская разведка внимательно рассмотрела вопрос — в Москве опасались провокации. В составленной в 1940 году справке руководитель немецкого отделения ГУГБ Павел Матвеевич Журавлев так охарактеризовал работу агента: «За время сотрудничества с нами с 1929 года без перерыва до весны 1939 года «Брайтенбах» передал нам чрезвычайно обильное количество подлинных документов и личных сообщений, освещавших структуру, кадры и деятельность политической полиции (впоследствии гестапо), а также военной разведки Германии. «Брайтенбах» предупреждал о готовящихся арестах и провокациях в отношении нелегальных и «легальных» работников резидентуры в Берлине… Сообщал также сведения о лицах, «разрабатываемых» гестапо, наводил также справки по следственным делам в гестапо, которые нас интересовали…» В начале сентября 1940 года 3-й секретарь советского полпредства в Берлине и по совместительству заместитель резидента советской внешней разведки Александр Михайлович Коротков (действовавший под именем А. Эдберга) восстановил связь с ценным агентом. Уже 9 сентября Коротков получил указания от Берии, как ему работать с «Брайтенбахом»: «Никаких специальных заданий «Брайтенбаху» давать не следует, а нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях, и кроме того, то, что будет знать о работе разных разведок против СССР, в виде документов, не подлежащих возврату, и личных докладов источника». Леман предоставил советской разведке копии большинства документов управления Е (контрразведка) гестапо, в том числе секретный доклад Рейнграда Гейдриха «О советской подрывной деятельности против Германии». Со слов самого Короткова историк Теодор Кириллович Гладков так описывает Лемана: «В назначенный час в прокуренный пивной зал вошел мужчина лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, плотного сложения, с короткой крепкой шеей и круглой головой. Уши и нос у него были приплюснуты, как у человека, в прошлом занимавшегося борьбой или боксом. Ничего общего со стереотипом шпиона в нем не было, ощущался лишь старый кадровый служака. Леман мало изменился после их последней встречи, и Коротков сразу узнал своего контактера». В конце 1940 года оператором Лемана стал советник, легальный разведчик Борис Николаевич Журавлев. В середине марта 1941 года Леман сообщил, что в абвере усиливаются отделы, работавшие против СССР; в мае — что в его отделе введены круглосуточные дежурства. 19 июня 1941 года «Брайтенбах» на личной встрече с «Николаем» (то есть Журавлевым) сообщил, что нападение на СССР назначено на 3 часа утра 22 июня, однако его информация была сочтена провокацией. После начала войны и отъезда сотрудников советского посольства, через которых поддерживался контакт с Леманом, связь с ним прервалась. Однако советская разведка не оставляла мысли использовать непотопляемого агента, находившегося в самом сердце нацистских спецслужб. И в мае 1942 года на связь с ним направлен Ганс Барт («Бек»), однако он получил старый пароль, и встреча не состоялась. Далее обычно следует довольно фантастическая история — трудно сказать, что в ней правда, а что вымысел. Якобы считавшийся твердым национал-социалистом, Барт заболел и лег на операцию в клинику. Под наркозом он неожиданно заговорил о необходимости сменить шифр и возмущался: «Почему Москва не отвечает?» Хирург сообщил о странном поведении пациента куда следует. Как бы то ни было, Барта арестовало гестапо, и он на допросе выдал явки Лемана и его установочные данные. Существует и другая версия провала: 5 августа 1942 года в район Брянска были сброшены на парашютах два советских агента, немцы по национальности, которые должны были пробраться в Берлин (!) и установить связь с Леманом. Но в Берлине оба были арестованы гестапо и на допросах опять-таки выдали Лемана. В декабре 1942 года гауптштурмфюрер СС Вилли Леман был вызван на службу и домой больше не вернулся, а его место во главе реферата занял штурмбаннфюрер СС Курт Линдов. Мюллер не собирался признать, что в его аппарате в течение многих лет работал агент иностранной разведки, и это дело решили замять. В результате семья «дядюшки Вилли» не пострадала, а его супруге сообщили, что муж, страдавший диабетом, в состоянии комы выпал из поезда Берлин — Варшава и разбился насмерть. То есть хорошо видно, что если Вилли Леман и стал для Юлиана Семенова одним из прообразов Штирлица, то лишь в очень не значительной степени. И называть его таковым, на мой взгляд, — лишь умалять талант писателя, создавшего завораживающий образ советского разведчика, который смог проникнуть в святая святых немецких спецслужб. Заканчивая разговор о Лемане, напомним еще о двух советских агентах, которые по своим данным больше подходили на роль прототипа, хотя и не служили в СС. Речь идет об обер-лейтенанте люфтваффе Харро Шульце-Бойзене и Арвиде Харнаке. Первый молодой человек (он родился в 1909 году) происходил из военной семьи, имел за плечами юридический факультет Берлинского университета и училище транспортной авиации в Варнемюнде. Харро служил в аппарате Имперского министерства авиации и был убежденным антифашистом. Во время войны он возглавлял — вместе с немецкими коммунистами Зигом и Гудцорфом — одну из наиболее эффективных групп Сопротивления. Харро Шульце-Бойзен, походивший своими аристократическим манерами на фон Штирлица гораздо больше, чем Леман, был схвачен гестапо 31 августа 1942 года и менее чем через два месяца казнен. В свою очередь, высокопоставленный чиновник Имперского министерства экономики Арвид Харнак был ветераном «Добровольческих корпусов» — в 1919–1920 годах он воевал против коммунистов в Верхней Силезии, Киле и Берлине. Он получил степени доктора права в Грацком университете в 1924 году и степень доктора философии в Гиссенском университете в 1931-м. С 1935 года по убеждению он стал сотрудничать с советской разведкой, а в 1937 году, чтобы иметь возможность лучше выполнять свою работу, вступил в нацистскую партию. Но и Харнак не дожил до 1945 года: через три дня после Шульце-Бойзена он был арестован, а 19 декабря повешен в печально известной берлинской тюрьме Плётцензее. Авторы книги «Внешняя разведка России» констатируют: «В результате сколько-нибудь систематической разведывательной деятельности на территории Германии в годы войны внешней разведке организовать не удалось». [5] 5 См. Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. СПб., 2001. С. 45. Предыдущие цитаты о деятельности Лемана также взяты из этой книги: с. 25 и 36, соответственно. Кроме того, на роль «прототипа» однажды «пробовался» некий сын силезского помещика Рудольф фон Шелие, член НСДАП с 1933 года — он был арестован и казнен в декабре 1942 года. Другие прототипы Вообще количество прототипов Штирлица-Исаева (его настоящая фамилия, по Юлиану Семенову, Всеволод Владимирович Владимиров) велико. И оно постоянно растет. Не проходит и года, чтобы тот или иной журналист не вернулся к этой теме и не сделал бы очередное открытие: вот он — прототип легендарного разведчика. И в этом нет ничего странного: Штирлиц — идеальный советский разведчик, обаятельный, умный, рисковый, прекрасно законспирированный, благородный. И, конечно же, любой из наших разведчиков хоть в чем-то на него и похож. Ниже мы лишь коротко остановимся на некоторых других фигурах, которых наиболее часто называют прототипами Штирлица. Конечно же, когда речь заходит о Штирлице, сразу вспоминают о двух легендарных советских разведчиках — именно разведчиках, а не шпионах. Это Рихард Зорге и Николай Кузнецов. И о том, и о другом написано столько, что вряд ли есть необходимость повторяться еще раз. За Зорге говорит то, что он совершенно легально работал корреспондентом немецкой газеты и был хорошо знаком с очень влиятельными людьми из немецкого посольства в Токио. Против — он не состоял на государственной службе и, таким образом, нацистским функционером не был, соответственно, о каком-либо «внедрении» говорить не приходится. Кузнецов же подходит значительно больше, и вполне возможно, что какие-то черты его характера и были использованы Юлианом Семеновым при создании образа Штирлица. Никанор Иванович Кузнецов (позже он стал известен исключительно под именем Николай) был больше чем на десять лет младше Штирлица — он родился 27 июля 1911 году в деревне Зырянка Камышловского уезда Пермской губернии в семье крестьянина (Исаев — выходец из интеллигентов, его папа был профессором). В 1926 году Кузнецов окончил семилетнюю школу, в которой увлекся языком эсперанто, и поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума. Учеба шла хорошо, нов 1927 году умер его отец и Николаю пришлось перевестись поближе к дому — в Талицкий лесной техникум. Здесь он и увлекся немецким языком, к которому у него неожиданно проявились выдающиеся способности. Правда, окончить техникум ему не удалось — за несколько месяцев до окончания в 1929 году он был из него отчислен в связи с исключением из комсомола (и позже в партию так и не вступил). Из комсомола же Кузнецова вычистили за «сокрытие своего кулацкого происхождения». По окончании техникума в 1930 году Кузнецов поступил помощником таксатора в земельное управление в Кудымкаре. В 1931 году он восстановился в комсомоле, но в следующем году был вновь исключен — из-за судимости по хозяйственному делу (дело было сфабриковано НКВД). В июне 1932 года он был завербован Коми-Пермяцким окружным отделом ГПУ в качестве внештатного сотрудника — проще говоря, осведомителя (псевдоним «Кулик»). В 1934 году Кузнецов переехал в Свердловск и устроился на работу статистиком в «Свердлес», а затем чертежником на Верх-Исетский заводи, наконец, расцеховщиком конструкторского бюро «Уралмаша». В Сверловском областном управлении НКВД он проходил под кличкой «Ученый». В характеристике на Кузнецова было отмечено: «Находчив и сообразителен, обладает исключительной способностью завязывать необходимые знакомства и быстро ориентироваться в обстановке. Обладает хорошей памятью». В январе 1939-го Кузнецов познакомился с руководящим сотрудником НКВД Михаилом Журавлевым, который через несколько месяцев порекомендовал его начальнику отделения отдела контрразведки НКВД Леониду Райхману как способного агента, блестяще владеющего немецким языком и вообще полиглота. Так Кузнецов оказался в Москве, где и был привлечен к работе в НКВД — здесь заметим, что, по фильму, Штирлиц все-таки агент ГРУ, а не НКВД, то есть военной, а не политической разведки (иначе зачем ему праздновать 23 февраля — День Красной Армии; у чекистов был свой праздник). Сначала он работал секретным спецагентом контрразведки (с окладом кадрового оперуполномоченного) под кодовым именем «Колонист». Официально же Кузнецов, по оперативной легенде, являлся инженером-испытателем авиационного завода Рудольфом Вильгельмовичем Шмидтом. Он работал по линии контрразведки, занимаясь освещением сотрудников немецкого посольства в Москве. В сентябре 1941 года Кузнецов писал: «Последние три года я, за коротким исключением, провел за границей, объехал все страны Европы, особенно крепко изучал Германию», — в результате этой подготовки и несомненных способностей к языкам Кузнецов получил настолько хорошие знания немецкого, что вполне мог сойти за коренного немца. Летом 1942 года после соответствующей подготовки Кузнецов был направлен в отряд особого назначения «Победители» под командованием Дмитрия Медведева — фактически диверсионно-разведывательный отряд НКВД. В отряде Кузнецов проходил под именем Николая Васильевича Грачева (то есть, как и у Штирлица (Максим Исаев), у него даже русское имя было «не родным»). Центром деятельности Кузнецова стал город Ровно, где он появился с документами на имя немецкого обер-лейтенанта Пауля Зиберта (он и Штирлиц — кавалеры Железного креста 1-го и 2-го класса). Важнейшими сведениями, которые были им получены, стала информация о планировавшейся германским командованием операции «Цитадель» — наступлении на Курской дуге. Ему же удалось получить сведения о местонахождении Ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей, а также информацию о подготовке покушения на глав стран антигитлеровской коалиции во время их встречи в Тегеране. Однако в деятельности Кузнецова было довольно много элементов авантюризма и тяги к проведению диверсий. Его самыми известными операциями стало убийство имперского советника Геля и его секретаря Винтера, через месяц он смертельно ранил заместителя рейхскомиссара Украины регирунгспрезидента Пауля Даргеля, а затем убил президента Верховного суда на Украине А. Франка — причем в здании самого суда, — а также вице-губернатора Галиции Отто Бауэра. Всего на счету Кузнецова было восемь убитых чиновников. Кроме того, он организовал похищение из Ровно командующего восточными войсками особого назначения на Украине генерал-майора Макса Ильгена (не «фон Илгена», как пишут обычно) и личного шофера рейхскомиссара. Кузнецов совершил невозможное: русский человек, гражданский, ни в какой армии ни дня не служивший и даже воинского звания не имевший, в Германии никогда не бывавший, действовал под именем немца 16 месяцев, причем в столице рейхскомиссариата Украина, где было множество настоящих немцев. В конце декабря 1943 года Кузнецов получил новое задание — развернуть разведывательную работу в городе Львове. В ночь на 9 марта 1944 года Николай Кузнецов попал в село Боратин Львовской области в засаду, устроенную бендеровцами, и погиб. Посмертно Кузнецов 5 ноября 1944 года был удостоен звания Героя Советского Союза. В одной из публикаций в «Татарских новостях» на роль прототипа Штирлица был выдвинут Игорь Харитонович (Ибрагим Хатямович) Агагин, который во время войны под именами Отто Вебера, Рудольфа Крюгера и Рудольфа Бауера также действовал в немецком тылу и даже какое-то время служил адъютантом у комиссара тайной полевой полиции — армейском аналоге гестапо. Но опять-таки он был зондерфюрером, то есть фактически гражданским специалистом. Ну и наконец, в самом конце, уже без всяких комментариев процитируем отрывок из интервью с одним из братьев Вайнеров — Георгием: «А тут еще замечательный господин Норман Бородин сказал нам с братом: «Дураки, вместо того чтобы сидеть в компаниях и по пьяному делу травить нескончаемые истории, вы лучше расскажите их друг другу, запишите и печатайте детективные романы». О Нормане я должен рассказать отдельно: он и его семья — потрясающий материал для грандиозного романа о возникновении, укреплении, победе идей и убеждений, их трансформации, крахе и последующем уничтожении всех идеалов. Отец Нормана Бородина, друг Ленина, был одним их первых российских коммунистов-подпольщиков. Его внесли во все анналы ФБР как реального создателя коммунистической партии США. Сыновья, Норман и Фрэд, родились в Нью-Йорке именно тогда, когда Михаил Маркович Грузенберг, взявший себе партийный псевдоним Бородин, создавал там компартию. В 1917 году Бородин вернулся в Россию, где ожесточенно строил коммунизм, пока его в 1947 году не посадили как шпиона и не убили в подвалах Лубянки. Норман Бородин, выполняя заветы папы, стал с молодых ногтей закордонным разведчиком — он знал все европейские языки и говорил на них, как по-русски. Именно он явился одним из прототипов Штирлица : мы с братом познакомили Нормана с Юлианом Семеновым, и это знакомство подвигло Юлиана на написание романа «Семнадцать мгновений весны». Будучи резидентом советской разведки, Бородин провел все четыре года войны в качестве американского гражданина, но члена швейцарской миссии Красного Креста в Берлине. Когда он вернулся победителем, его отблагодарили: отца убили, а сам Норман просидел с 1948-го по 1956-й. Потом его освободили, и он стал журналистом. Человек знал все на свете». Операция «Санрайз/Кроссворд» Если с прототипом Штирлица все понятно — это образ собирательный, — то сам сюжет «Семнадцати мгновений» крутится вокруг реальных событий. Это переговоры между Карлом Вольфом и Алленом Даллесом и его сотрудниками в Швейцарии. В фильме, естественно, дается советская трактовка этих событий — они подаются как заговор «проклятых американцев» против нашей страны. Можно сказать, что Лиозновой это полностью удалось — американцы в фильме значительно более отталкивающие, чем даже немцы. Если немцы все же наши противники, то американцы — вероломные союзники, думающие только, как бы напакостить нам, да еще, естественно, о деньгах. В 8-й серии Вольф говорит: «…Несмотря на личную опасность, я уже спас и спрятал в свои тайники картины из галереи Уффици и Патти, а также коллекцию монет короля Виктора Эммануила. (Он передает список картин американцам.) Геверниц: Здесь Тициан, Боттичелли, Рубенс… Сколько могут стоить эти картины? Вольф: У них нет цены. Даллес: Я готов иметь с вами дело, генерал Вольф». Существует и другая трактовка событий, и, если честно, она кажется более реалистичной. Но целью этой книги не является дискутирование на тему операции «Санрайз/Кроссворд», поэтому ниже будет просто изложен основной ход реальных событий в Швейцарии. * * * Центральной фигурой переговоров, состоявшихся в Италии, стал Верховный руководитель СС и полиции в Италии, обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Карл Вольф (сыгранный в фильме Василием Лановым). Одновременно он являлся начальником Личного штаба рейхсфюрера СС, но фактически с сентября 1943 года на этом посту он только числился и никаких конкретных обязанностей по этой должности не имел. Действовал ли Вольф по поручению Гиммлера, сказать сложно. Очень много говорит за то, что выход на американцев был его личной инициативой. Хорошо информированный о состоянии настроений населения на Севере Италии, Вольф в последнее время стал постоянно выражать беспокойство по поводу будущего развития событий: учитывая, что всем здравомыслящим людям было ясно, что конец войны уже не за горами, он считал вполне реальным, что после ухода немецких войск в Северной Италии будет сформировано коммунистическое правительство. Это опасение Вольфа было связано с тем, что наиболее активную позицию в этом регионе занимали партизаны, контролируемые именно коммунистами. Кроме того, на территории Югославии реальной силой обладал также коммунист — Иосип Броз Тито. Во всем этом убежденный антикоммунист Карл Вольф видел вполне реальную угрозу установления власти коммунистов на пока еще подконтрольной ему территории Европы. Вскоре он нашел и единомышленника, которым оказался полицейский атташе немецкого посольства при Республике Сало штандартенфюрер СС и полковник полиции Ойген Дольман (в фильме его играет Ян Янакиев — он несколько раз сопровождает Вольфа на переговоры и отделывается несколькими незначительными фразами). Ценность Дольмана заключалась в том, что у него мать была итальянкой и как по происхождению, так и по роду службы он обладал широкими связями во влиятельных итальянских кругах. Другим единомышленником Вольфа оказался немецкий посол при Республике Сало Рудольф Ран — он был не членом СС, а сотрудником МИД, но о ходе переговоров глава этого ведомства Иоахим фон Риббентроп, судя по всему, информирован не был. Они пришли к выводу, что единственной возможностью избежать создания коммунистического правительства в Италии является капитуляция немецких войск и передача североитальянских территорий под контроль англо-американцев раньше, чем это успеют сделать партизаны. Еще одним действующим лицом операции (с немецкой стороны) стал сотрудник штаба Вольфа Гвидо Циммер, который, будучи истовым католиком, также имел широкие связи среди влиятельных итальянцев. Он-то как раз и вышел на миланского бизнесмена барона Луиджи Паррилли, также католика и антикоммуниста, согласившегося принять участие в операции. 21 февраля 1945 года Паррилли, получивший визу в Швейцарию под предлогом медицинского обследования, встретился в Цюрихе со своим хорошим знакомым доктором Максом Гюсманом (его сыграл Алексей Эйбоженко, правда, из фильма создается впечатление, что Госман является американцем и сотрудником Даллеса), который был на тот момент директором частной мужской гимназии в Цугерберге. Отметим, что Гюсман (как это и показано в фильме) был очень скептически настроен по отношению к подобным переговорам, считая, что западные союзники не станут ради этого ставить под удар свои отношения с СССР. Тем не менее он согласился стать еще одним посредником и обратился к майору доктору Максу Вайбелю, высокопоставленному сотруднику швейцарской разведки и также антикоммунисту. Именно Вайбель и сыграл главную роль в установлении контактов немцев и американцев: он лично знал Алана Даллеса и, как сотрудник разведки, имел возможность проводить секретные операции, не информируя руководство своей страны. Аллан Даллес (в исполнении Вячеслава Шалевича) являлся представителем главы Управления стратегических служб США генерал-майора Уильяма Дж. Донована, ответственным за разведывательную работу в Германии, Юго-Восточной Европе, Франции и Италии. Кстати заметим, что «контора» Даллеса в Швейцарии действовала под вывеской не «Специального ведомства США» (как указано в фильме), а «Специального помощника министра США». В качестве отступления замечу, что в фильме Шалевич сыграл Даллеса довольно близко к оригиналу: этот профессорского вида человек курил трубку, носил свободные костюмы, разве что реальный Даллес был несколько крупнее и массивнее Шалевича. Уже на следующий день — 22 февраля — Вайбель на обеде с Даллесом и его ближайшим помощником американцем немецкого происхождения Геро фон Геверницем ( его в фильме сыграл Валентин Гафт) в кафе «Бьянки» передал предложение «двоих друзей» (то есть Гюсмана и Паррилли). Занимавший руководящий пост Даллес от встречи с «друзьями», естественно, уклонился, возложив задачу зондирования почвы на Геверница. И опять-таки, обращу внимание на даже некоторую внешнюю схожесть Гафта и Геверница, этого убежденного сторонника тесного сотрудничества между США и антинацистскими силами в Германии. После обеда Геверниц в том же кафе встретился с Паррилли и Гюсманом и согласился на еще одну встречу, а также на встречу с теми, кто стоял за ними: фамилии в этот раз названы не были. По возвращении в Италию Паррилли сообщил Циммеру о своих переговорах — именно в этот момент Вольф узнал, что ему в перспективе предстоят переговоры с Даллесом. Это внесло коррективы в его план: первоначально Вольф планировал вести переговоры через Ватикан или британскую разведку. Но Вольф был крупной фигурой и предварительные переговоры были поручены Дольману и Циммеру, которые с помощью все того же Вайбеля 3 марта тайно пересекли швейцарско-итальянскую границу. Их встреча с Паррилли и Гюсманом состоялась в ресторане в Лугано. Разговор оказался тяжелым для эмиссаров Вольфа, которые сразу же выдвинули столь долго вынашиваемые ими идеи «справедливого мира» во имя недопущения коммунистов к власти в Северной Италии. Гюсман же заявил о необходимости безоговорочной капитуляции, отметив, что любая попытка поссорить союзников по антигитлеровской коалиции является неосуществимой. Дольман, в свою очередь, не согласился с Гюсманом и стал настаивать на встрече с представителями Даллеса. Но и последовавшая вскоре такая встреча имела для Дольмана тот же результат: эмиссар Даллеса подтвердил требование о безоговорочной капитуляции. Кроме того, в качестве жеста «доброй воли» он потребовал освобождения арестованных СС руководителей некоммунистических партизанских отрядов в Северной Италии Ферручио Парри и майора Усмиани. Дольман обещал. Несмотря на то что требование о безоговорочной капитуляции не устраивало Вольфа, он тем не менее решил продолжить переговоры, надеясь в ходе бесед добиться более выгодных условий. Кроме того, он согласился с Дольманом, что его личное участие в переговорах придаст им дополнительный вес. Хотя это и было сопряжено с определенными трудностями: во-первых, отсутствие Вольфа могло быть замечено немцами, а во-вторых, его лицо было хорошо известно разведкам, сотрудники которых очень активно действовали в Швейцарии. Не говоря уже о риске, связанным с освобождением Парри и Усмиани. Чтобы хоть как-то обезопасить себя, Вольф решил заручиться поддержкой командующего на Юго-Западе и одновременно командующего группой армий «Ц» в Северной Италии генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга. Прибыв в его ставку, Вольф сообщил — не называя конкретных имен, — что установил контакт с американцами в Швейцарии. Кессельринг, конечно же, никак на это сообщение не отреагировал (оставляя себе возможность для маневра), но вел беседу таким образом, что Вольф вышел с уверенностью, что в случае заключения почетного мира Кессельринг окажет ему всестороннюю поддержку. Обеспечив, таким образом, тылы, Вольф встретился с бароном Паррилли на озере Гарда и тот уже от имени Даллеса пригласил его на встречу в Цюрихе. Утром 8 марта Вольф и Дольман, взяв с собой Парри и Усмиани, тайно переправились в Швейцарию — переход границы обеспечивали люди Вайбеля. Затем на поезде Кьяссо — Цюрих, где их сопровождал Гюсман, они доехали до Цюриха (в фильме последовавшая затем встреча происходит в Берне; на самом деле вместо титров «Швейцария. Берн» стоило бы написать «Швейцария. Цюрих»). Парри и Усмиани были помещены в клинику «Хирланденклиник», где их навестил Даллес, на которого то, что Вольф так быстро выполнил его просьбу, произвело большое впечатление. После этого Даллес объявил о своей готовности встретиться с Вольфом. Учитывая, что данная сцена подробно описана в фильме, остановимся на ней подробнее. Сначала несколько предваряющих замечаний: во-первых, хотя это и было 8 марта, как указывается в фильме, но время определено неточно. В титрах указано «8 III 1945 15 часов 30 минут», на самом деле встреча состоялась позже — вечером того же дня. Во-вторых, в этот же день Кессельринг был вызван в Ставку Гитлера и через два дня был назначен главнокомандующим на Западе (хотя Вольф узнал об этом позже, уже по возвращении в Италию) — в фильме же разговор об этом событии идет на встрече Вольфа и Даллеса 18 марта 1945 года, то есть на десять дней позже. Встреча происходила в особняке, который Даллес использовал для конспиративных встреч. Данное ниже изложение беседы в Цюрихе приводится по книге Дж. Толанда «Последние сто дней рейха» (Смоленск, 2001. С. 246–247): «Геверниц подошел к Вольфу первым. Он хотел подготовить его к встрече с Даллесом. — Генерал, я много слышал о вас, — начал он разговор. Когда Вольф пристально посмотрел на него, то Геверниц добавил: — То, что я слышал, делает вам честь. До этого графиня Матильда Подвилс рассказала ему, как один влиятельный нацист — она считала, что это был Вольф, — помог ей спасти Романа Гвардини от отправки в концентрационный лагерь. — Генерал, как я понимаю, вы спасли жизнь Гвардини, известного католического философа. Думаю, что у нас есть один общий друг, прелестная леди, которая много рассказывала мне о вас. — Вольф улыбнулся. Даллеса представили немцам, и доктор Гусман начал обсуждение: — Генерал Вольф, — начал он, — стало ли вам ясно во время нашего длинного путешествия на поезде, что для Германии война окончательно проиграна? Вольф уже принял для себя решение, что мир необходимо купить любой ценой, даже ценой личного унижения, и сказал: — Да. — Ясно ли из нашего разговора, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции? — снова спросил Гусман. — Да, — покорно ответил Вольф. Вольф добавил, что продолжение войны было бы преступлением против немецкого народа. Как хороший немец, он готов пойти на риск, чтобы помочь прекратить войну. В этих словах чувствовалась искренность, и впервые Геверниц подумал, что эта встреча может дать результат. Вольф также сказал, что он командует вторым эшелоном войск в Италии, а также частями СС и полиции. — Лично я, а также подчиненные мне силы готовы перейти в ваше распоряжение для прекращения боевых действий, — продолжил он. — Но для этого нужна санкция командования вермахта. Он сообщил о положительном отношении к данному вопросу Кессельринга. Если фельдмаршал примет положительное решение, то это повлияет и на командующих на других фронтах и они капитулируют. За несколько месяцев до этого Геверниц сказал Даллесу, что многие немецкие генералы готовы выступить против Гитлера и даже готовят план с целью убедить пять схваченных генералов вдохновить народ поднять всеобщее восстание. Вольф продолжал разговор, и у Геверница стали пропадать сомнения — он все больше убеждался в искренности собеседника. Вольф ничего не просил для себя, и в его рассуждениях имелся смысл. Даллес придерживался такого же мнения. Он чувствовал, что Вольф не подставное лицо Гитлера или Гиммлера и переговоры с ним очень даже могут закончиться полной немецкой капитуляцией в Италии. Вольф приехал на встречу, готовый предоставить доказательства добрых намерений. Он заявил, что его войска избегали ненужных разрушений в Италии и по его собственной инициативе, подвергаясь опасному риску, спасли известные полотна из дворцов Уффици и Питти, а также бесценную коллекцию монет короля Виктора Эммануила. Он заверил, что все эти вещи находятся в надежном месте и не будут переправлены в Германию. Он передал список 300 полотен, среди которых были шедевры Боттичелли, Тициана и других мастеров. ( В фильме это событие произошло 15 марта 1945 года.) Даллес принял решение. Он сказал, что согласен иметь дело с Вольфом при условии, что генерал не пойдет на другие контакты с союзниками. Вольф согласился и также пообещал сделать все возможное, чтобы сохранить жизни заключенным, предотвратить разрушение заводов, электростанций и бесценных произведений искусства». Беседа продлилась около часа, после чего в сопровождении Вайбеля немцы были доставлены к итало-швейцарской границе. Именно в поезде, а не на встрече 15 марта 1945 года (как это указано в фильме), состоялся обмен мнениями о составе будущего послевоенного кабинета Германии. В целом в фильме довольно точно указаны кандидатуры будущих членов правительства: Кессельринг — рейхсканцлер, фон Нейрат — министр иностранных дел, Шахт — министр финансов. Единственное различие: когда было высказано мнение, что министром внутренних дел станет Вольф, он отказался, заявив, что это может выглядеть как плата за сотрудничество с врагом, — в фильме он, естественно, согласился. Следующая встреча состоялась 19 марта, в фильме же показано две встречи — 15 и 18 марта, опять же в «Швейцарии. Берн». За эти 10 дней, прошедшие со дня первой встречи, произошло несколько важных событий. Во-первых, как уже упоминалось, генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг был назначен главнокомандующим на Западе, его место во главе группы армий «Ц» занял генерал-полковник Генрих Готфрид фон Фитингоф, известный как Шеель. Заметим, что в фильме фамилию этого генерала Даллес в 12-й серии произносит как Витенхоф, а в «первоисточнике», то есть в романе Юлиана Семенова, его называют Виттинхоф. Путаница возникла из-за не очень правильной огласовки немецкого написания фамилии: Vietinhoff. Дело в том, что в английском «V» читается как «В», но в немецком в случае, когда она стоит в начале слова, ее обычно переводят на русский как «Ф» (двойное «ф» в конце слова при переводе обычно опускается, хотя в том же фильме фамилия сотрудника гестапо пишется как Холтофф, то есть в нарушение этого правила). Итак, Вольф, как и указано в фильме, получил от Кальтенбруннера сообщение, что ему надлежит прибыть в Инсбрук. Но поскольку Кальтенбруннер не являлся непосредственным начальником Вольфа — он подчинялся рейхсфюреру СС, — то подобные «рекомендации» Вольф просто проигнорировал и продолжил свою игру. Наконец, Даллес получил от своего шефа генерал-майора Донована «добро» на продолжение переговоров. Операции было присвоено кодовое название «Санрайз» («Sunrise», т. е. «Утренняя заря»). Часто все эти события в отечественных источниках проходят под именем «Санрайз/ Кроссворд», что постоянно вызывает путаницу. На самом деле это два названия одной и той же операции: «Санрайзом» ее называли американцы, непосредственно проводившие переговоры, а имя «Кроссворд» («Cross-word») ей дали проинформированные о переговорах англичане. Для ведения более предметных переговоров Донован выбрал двух высокопоставленных офицеров из штаба фельдмаршала Гарольда Александера — высшего командующего войсками союзников на Средиземноморском театре военных действий. Ими стали от США генерал-майор Лиман Лемницер и от Великобритании — генерал-майор Теренс Эйри, начальник разведки Александера. Генералы обладали соответствующими полномочиями, то есть предварительные встречи начали переходить в разряд серьезных переговоров. Генералы с соблюдением секретности, с фальшивыми документами 15 марта выехали из Неаполя в Швейцарию, куда и благополучно прибыли — все тот же Вайбель позаботился о том, чтобы никаких трудностей на границе не возникло. Новая встреча состоялась 19 марта 1945 года в 15 часов — и опять-таки не в «Доме специального ведомства США» в Берне, а в особняке УСС близ Асконы на берегу озера Маджоре, недалеко от итало-швейцарской границы. В фильме показано, что на встрече присутствовало довольно много людей, Вольф даже заметил, что «удовлетворен столь представительным обществом». На самом же деле сюда не пустили ни Дольмана, ни Гюсмана: в переговорах приняли участие только пятеро — Вольф, Даллес, Лемницер, Эйри и Геверниц (который выполнял функции переводчика). Произошедший далее разговор довольно точно передан в фильме — с учетом, конечно же, того, что перевод Кессельринга на Запад был уже фактом состоявшимся. Надо сказать, что западные переговорщики с самого начала проинформировали Вольфа, что использование немецких войск против СССР после их эвакуации из Италии категорически невозможно и речь может идти только о капитуляции. Отметим, что для того чтобы узнать о переговорах, советскому руководству не надо было прибегать к помощи Штирлица: послы США (Гарриман) и Великобритании (Кэрр) сами проинформировали наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова о том, что спецслужбы проводят в Швейцарии подобную операцию. Молотов вполне закономерно потребовал, чтобы на переговорах присутствовал и представитель советского командования, однако американцы уперлись и под давлением Гарримана от ответа уклонились. 21 марта премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль уполномочил шефа Форин Офис Энтони Идена проинформировать СССР о результатах переговоров. Но оказалось, что советская сторона категорически не желала допустить подобного развития событий, что, впрочем, было вполне логично: несмотря на наличие общего врага, ни та, ни другая сторона в преддверии окончания войны не желала усиления своего «друга-противника». Уже через несколько часов — в фильме эти события происходят 22 марта 1945 года в 17 часов 20 минут — Молотов пригласил британского посла Кларка Арчибальда Кэрра (в фильме он назван Эдуардом, а в романе — Арчибальдом) в НКИД, и ему была зачитана нота, в которой союзники были обвинены в пособничестве нацистам «за спиной Советского Союза, который несет основное бремя войны против Германии». Гарриману текст ноты был также направлен, и затем он передал его Рузвельту. Однако вернемся к Вольфу. После встречи 19 марта и возвращения в Италию ему позвонил его непосредственный шеф — Генрих Гиммлер. Он сообщил Вольфу, что семьи его и Дольмана взяты под наблюдение гестапо, и категорически запретил обергруппенфюреру выезжать куда бы то ни было за пределы Италии. Вольф перепугался и проинформировал Паррилли, что прерывает переговоры. Однако итальянцу удалось убедить его этого не делать, и в конце концов в комнате его адъютанта был установлен портативный радиопередатчик, по которому он поддерживал контакт с американцами. Одновременно Вольф продолжил переговоры с крайне осторожным фон Фитингофом и 31 марта наконец добился от него согласия на капитуляцию немецких войск в Италии, правда, с оговорками. 13 апреля 1945 года Вольф был вызван в Берлин. На этот раз это был приказ Гиммлера, и Вольф был вынужден подчиниться. О том, в каком состоянии находился Вольф, говорит тот факт, что перед отъездом он составил завещание. Здесь-то и начинается интрига, которая в фильме отнесена почти на месяц раньше. Что конкретно произошло, точно не известно, но, как бы то ни было, Гиммлер приказал Вольфу доложить Гитлеру об операции. (Возможно, здесь не обошлось без Шелленберга, но это опять-таки не подтверждено.) В 4 часа 30 минут 18 апреля Вольф прибыл на доклад в бункер, где речь пошла о возможности раскола в рядах союзников. Находившийся во власти своих фантазий Гитлер усмотрел в переговорах Вольфа возможность столкнуть США и Великобританию с СССР и разрешил Вольфу продолжить операцию. Однако, как показывают факты, особого значения он миссии Вольфа не придал и вскоре вообще о ней забыл. Тем не менее из ряда источников следует, что он под влиянием момента произвел Вольфа в высшее в СС звание оберстгруппенфюрера СС и генерал-полковника войск СС — правда, Гиммлер документы оформлять не стал и ситуация с присвоением так и повисла в воздухе. Как бы то ни было, Вольф вернулся в Италию, где вскоре состоялась его последняя встреча с представителями союзного командования. 29 апреля 1945 года в Козерте генерал-полковник Фитингоф подписал условия капитуляции подчиненных ему войск. Такова вкратце история операции «Санрайз/ Кроссворд» — в ней много непонятного и весь ее ход дает возможность по-разному интерпретировать действия союзников. Однако места для советской разведки в ней, к сожалению, нет… Место действия: Главное управление Имперской Безопасности В этой главе мы поподробнее остановимся на, так сказать, месте работы Штирлица — Главном управлении имперской безопасности — РСХА. Такая организация действительно существовала. Однако в «Мгновениях» она, скорее, является фоном, декорациями и, в общем-то, довольно мало похожа на реально существовавшее РСХА. Здесь мы коротко остановимся на истории, структуре и задачах этого управления (те, кого эта проблема заинтересует, смогут найти более полную информацию в книге: Залесский К.А. РСХА: Главное управление имперской безопасности. М., 2005). Главное управление имперской безопасности, или сокращенно РСХА (от немецкой аббревиатуры RSHA— Reichssicherheitshauptamt), объединяло в себе ведущие спецслужбы Германии. И хотя в этой области РСХА и не было монополистом, оно являлось, безусловно, наиболее мощной спецслужбой нацистской Германии. РСХА было порождением Третьего рейха и вобрало в себя все его характерные черты: и дуализм в области управления, и дублирование различными отделами одного управления функций другого, и жесткую конкуренцию между всеми своими составными частями — что в какой-то мере и отображено в фильме. Все это неизбежно сказывалось на эффективности работы РСХА, которое якобы фактически контролировало всю жизнь в Германии, — а именно такое впечатление складывается после просмотра фильма. В 6-й серии голос Копеляна за кадром сообщает: «Думать о том, что в этой ситуации можно было скрыться, мог только человек, не знакомый со структурой германской тайной полиции». Можно с большой долей вероятности сказать: авторы фильма, к сожалению, были именно такими людьми — они были совершенно не знакомы со структурой (да и методами работы) германской тайной полиции и германских спецслужб. РСХА было очень специфическим учреждением; это было партийно-государственное образование, объединявшее в себе две главные спецслужбы — партийную Службу безопасности (СД) и государственную полицию безопасности. Творцом этой системы был Гейдрих, стремившийся создать единую высокоэффективную секретную службу. В чем-то ему это удалось, а в чем-то нет — несмотря на все усилия, единой службы в Третьем рейхе так и не получилось и очень мешавший делу дуализм «партия — государство», пронизывавший всю систему власти в нацистской Германии, был неискореним в деятельности спецслужб. РСХА возникло 27 сентября 1939 года путем механического объединения находившихся под руководством Гейдриха Главного управления СД и Главного управления полиции безопасности. РСХА объединило в себе как государственные органы (гестапо и КРИПО), так и партийные (СД), образовав некого монстра, впрочем, вполне в духе «дуалистичного» Третьего рейха. Однако главной цели, которую Гейдрих ставил перед собой — полного слияния СД и полиции безопасности, — не произошло. Руководство Третьего рейха сделало последний штрих: создавая РСХА, оно его не создало — как ни парадоксально это звучит. С одной стороны, была сформирована имперская (общегерманская) структура, объединившая в своем составе основные спецслужбы. С другой стороны, было категорически запрещена упоминать название РСХА в прессе, а также в переписке с другими государственными ведомствами. Соответственно не появилось поста «начальника РСХА» — и Гейдрих, и действующий в фильме его преемник Кальтенбруннер именовались «шефами полиции безопасности и СД». В ходе войны в структуре РСХА произошли некоторые структурные изменения, в том числе и связанные с тем, что в 1944 году ему удалось поглотить значительную часть военной разведки Германии — абвера. В окончательном виде, какое оно имело в феврале — марте 1945 года, состав РСХА включал девять управлений, причем именно управлений (по-немецки Amt), а не отделов, как постоянно указывается в фильме. I управлением (RSHA AMT I) в момент описываемых событий руководил оберфюрер СС Эрих Эрлингер. Оно занималось кадрами и вообще вопросами личного состава и делилось на четыре отдела: IА (личный состав), I В (образование, воспитание, учеба), IС (физическое развитие членов РСХА), I D (контрольно-дисциплинарный). II управление (RSHA AMT II) ведало вопросами администрации и хозяйства всего РСХА и возглавлялось штандартенфюрером СС Йозефом Шпацилем. Оно состояло из следующих отделов: IIА (организация и право), II В (паспорта, связи с полицией дружественных иностранных государств), II Са (бюджет и материальная часть полиции безопасности), IIСb (бюджет и материальная часть СД), II D (техническая служба). III управление (RSHA AMT III) — Служба безопасности Германия — возглавлялось группенфюрером СС Отто Олендорфом и занималось обеспечением тотального идеологического контроля за немецким обществом, именно на это управление работали огромное количество осведомителей. Именно здесь скапливалась информация о состоянии германского общества. Но это была политическая, а не карательная служба: она занималась исключительно сбором информации, а не преследованием инакомыслящих (хотя жизнь, конечно, его сотрудники могли испортить очень сильно). Управление делилось на отделы: III А (судебные и властные установления рейха), III В (экспертизы, аналитические отчеты, подготовка предложения по вопросам положения национальных меньшинств, расовой проблеме, а также по национальным отношениям на присоединенных и оккупированных территориях), III С (культура, наука, образование, искусства, печать, религия), III D (экономика). IV управлением являлось гестапо, а VI — СД/Заграница, то есть разведка. Учитывая, что ведущие герои «Мгновений» являются сотрудниками именно этих управлений, на них мы остановимся ниже поподробнее. V управление (RSHA AMT V) занималось борьбой с преступностью. В Российской империи это ведомство называлось сыскной полицией, а в СССР — уголовным розыском, в Германии же — криминальной полицией (Kriminalpolizei), или сокращенно КРИПО (KRIPO). Предыдущий глава управления группенфюрер СС Артур Небе был арестован за связи с заговорщиками, и в рассматриваемый период КРИПО возглавлял бывший заместитель Мюллера оберфюрер СС и полковник полиции Фридрих Панцингер. Управление делилось на отделы: V А (криминальная полиция и профилактика правонарушений), V В (пресечение преступлений и правонарушений). V С (Служба опознания и розыска), V D (Институт криминалистики полиции безопасности). Здесь по ходу заметим, что вызванные в фильме для расследования убийства Рольфа два старика — Радке и Хилле, — по логике, должны были являться как раз сотрудниками КРИПО. Причем в их привлечении не было ничего странного: при расследовании серьезных дел очень часто формировались совместные группы гестапо и КРИПО. Правда, просто так «вызвать» Мюллер их, естественно, не мог. Он должен был обратиться к их начальству, которое дало бы согласие на их подключение к делу. Правда, здесь звучит довольно странная фраза: «Он не переводил их в гестапо». Тут «либо — либо»: или Мюллер переводит их в гестапо и они являются его сотрудниками, либо они остаются в составе криминальной полиции и подчиненными его не являются. Кроме того, говорится, что эти старики «еще в 20-х годах ловили с ним [Мюллером] и жуликов, и национал-социалистов, и наркоманов»: по логике, выходит, что они были мюнхенскими полицейскими, но тогда что они делали в Берлине в 1945-м? Тем более что Мюллер не стал их «переводить в гестапо». Также заметим, что Институт криминалистики занимался проведением экспертизы также и для гестапо, поэтому, когда в фильме 15 III 1945 в 23 часа 30 минут Мюллер получил от Шольца отпечатки пальцев Штирлица, в ответ на вопрос «кто делал экспертизу?» он получает ответ: «В пятом подразделении». Это можно трактовать как в «Пятом управлении», то есть в КРИПО. Но мне почему-то кажется, что авторы подобного не подразумевали, а вложили в уста Шольца просто абстрактный ответ. VII управление (RSHA AMT VII) занималось «исследованием мировоззрения», то есть политическим анализом различных публикаций, использующихся в психологической войне. Его возглавлял доктор философии, оберштурмбаннфюрер СС Пауль Диттель. На март 1945-го оно состояло из трех отделов (или групп): VII А (материальное обеспечение), VII В (оценка данных), VIIС (архив, музей, специальные научные исследования). VIII управление (RSHAAMTIV) занималось линиями связи, то есть обслуживанием и обеспечением бесперебойной связи высших государственных установлений, и прежде всего Ставки фюрера. Его возглавлял штандартенфюрер СС Рихард Сансони. Управление военной контрразведки (Milit"arisches Amt) было создано из остатков абвера. Его возглавлял начальник VI управления РСХА Вальтер Шелленберг. Структурно Военное управление подразделялось на шесть отделов: А (организационные вопросы), В (оперативная разведка на Западе), С (оперативная разведка на Востоке), D (организация саботажа и проведение специальных операций в тылу противника), F (техническое обеспечение и разработка новой разведтехники), G (поддельные документы, средства тайнописи, фотоаппаратура и др.). Заметим, что это управление военной разведки как нельзя больше подходило для того, чтобы там работал Штирлиц. Однако это управление было создано только в 1944 году, а Штирлиц всю войну проработал с Шелленбергом. И хотя его перевод в это управление был вполне возможен, он, как следует из фильма, работал все же в V! управлении. Как уже упоминалось, составные части РСХА были неравноправны. Те, что относились к полиции безопасности — гестапо и криминальная полиция, — имели все права полиции, то есть могли проводить задержания и аресты, допросы, вести следствие и т. д. Те же, что относились к СД — а это прежде всего СД/Германия и СД/Заграница, — считались партийными учреждениями, и их сотрудники подобных прав не получали. С появлением Военного управления эта ситуация несколько поменялась, но незначительно. Здание на Принц-Альбрехт-штрассе По фильму мы хорошо помним, как Штирлиц постоянно приходит на службу в звание на Принц-Альбрехт-штрассе — в 6-й серии мы видим номер его комнаты — 274. К слову, кабинет Рольфа из гестапо № 107, а приемная Мюллера — № 546. То есть из фильма совершенно ясно, что как минимум разведка и гестапо сидят в одном здании — вроде здания ОГПУ — НКВД — КГБ на Лубянке. Это здание действительно существовало: еще в 1933 году только что созданной тайной государственной полиции — гестапо — было передано звание бывшей школы искусств в Берлине по адресу: Принц-Альбрехт-штрассе, 8. После образования РСХА гестапо осталось по этому адресу, сюда же въехал Гейдрих (а позже — его преемник Эрнст Кальтенбруннер). Кроме того, «Принц-Альбрехт-штрассе, 8» стал официальным почтовым адресом для всех подразделений РСХА: сюда приходила вся корреспонденция. Но РСХА — довольно разветвленная организация и большинство ее управлений со временем покинуло здание школы искусств. К началу 1945 года подразделения РСХА занимали в Берлине 30 зданий. Центральные отделы гестапо все еще оставались на Принц-Альбрехт-штрассе, 8. Шеф полиции безопасности и СД (Кальтенбруннер), а также I и V управления занимали дворец принца Альбрехта на Вильгельмштрассе, 102. Ведомство Шелленберга еще в начале 1941 года «ариизировало» здание еврейского общества в районе Берлин — Шмаргендорф по адресу: Беркэрштрассе, 12. VII управление разместило свой архив и библиотеку в доме № 12 по Эмзерштрассе. II управление выбрало своей резиденцией дом № 64 по Кохштрассе. Управление Олендорфа базировалось на Вильгельмштрассе, 6 (группы А и D) и на Хедеманнштрассе, 32 (группы В и С). То есть сама ситуация, когда, выйдя из своего кабинета, Штирлиц встречает сотрудников гестапо, или в 4-й серии, покинув кабинет Шелленберга, сталкивается в коридоре с бредущим по своим делам Мюллером, просто невозможна и является лишь плодом фантазии авторов. Скажем больше: к моменту описываемых в фильме событий — февраль — март 1945 года — даже сотрудники гестапо во главе с Мюллером не имели возможности находиться в своем здании на Принц-Альбрехт-штрассе. Дело в том, что оно было полностью разрушено американскими бомбардировщиками 31 января и 2 февраля 1945 года. После этого руководство гестапо переместилось на виллу СД в район Берлин — Ванзее, а несколько позже шеф гестапо переехал в здание ведомства Адольфа Эйхмана на Курфюрстенштрассе, 115–116. Туда, что вполне естественно, ходу Штирлицу не было. Также в фильме авторы несколько «перегнули» с внутренним режимом в здании РСХА. Несмотря на то что охрана, конечно же, была, но чтобы в не очень большом вестибюле находились одновременно 7 человек — как это показано уже на 12-й минуте 1-й серии, — это слишком. Тем более что авторы оказались во власти довольно распространенного мифа о том, что практически все немцы были вооружены пистолетами-пулеметами МР-38 или МР-40 , которые часто именуют «шмайсерами» (что абсолютно не верно: конструктор Гуго Шмайсер к ним не имел никакого отношения). Несмотря на то что это хорошо зарекомендовавшее себя в бою вооружение выпускалось в значительных количествах, все равно в течение войны германская промышленность произвела только в районе одного миллиона МР. И эти пистолеты-пулеметы — прекрасное оружие для боя на короткой дистанции — поставлялись прежде всего в войска: Германия все-таки вела войну. А кроме того, в довольно тесном помещении холла РСХА — как это показано в фильме — МР были практически бесполезными, так как в этих условиях из них, скорее всего, можно было перестрелять и своих и чужих. Для внутренней охраны было вполне достаточно пистолетов. Также не вооружались пистолетами-пулеметами и те части, которые охраняли и конвоировали заключенных: в Германии не были настолько расточительными. В фильме же, во 2-й серии, когда агент Клаус якобы бежит из колонны заключенных и проникает в кирху Шлага, на заднем плане хорошо слышна стрельба из МР. На самом деле наиболее распространенным оружием пехотинцев, а также и охранников был карабин 98к (маузер). Для сравнения отметим, что если МР было выпущено порядка миллиона, то за тот же период винтовок и карабинов Маузера было произведено 10 327 000. В 9-й серии, когда Штирлиц идет по коридорам РСХА, постоянно предъявляя пропуск, видно, что внутри по всему зданию на постах стоят эсесовцы в звании оберштурмфюрера — то есть обер-лейтенанта. Это, опять-таки, скорее подходит к советской действительности, когда внутри зданий спецслужб на постах стоят офицеры и прапорщики; в Германии для этого использовались унтер-офицеры, а офицеры выполняли командные функции. Управление Шелленберга Непосредственным местом службы штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица было VI управление — Служба безопасности/Заграница (Sicherheitsdienst/Ausland), то есть политическая разведка. Это было самое маленькое управление РСХА — по послевоенным свидетельствам Шелленберга, под его началом здесь работали порядка 400 человек. Напомним, что конспиративные квартиры управления были разбросаны по всему Берлину, а вот основные подразделения внешней разведки разместились в доме № 12 по Беркэрштрассе в районе Берлин — Шмаргендорф. Также важным опорным пунктом являлась вилла в Берлин — Ванзее, где размещался так называемый Институт Ванзее (Wannsee-Institut), во время войны практически полностью переориентированый на исследование вопросов, связанных с СССР. Он занимался не только идеологией, но и составлял аналитические записки о положении в Красной Армии, сельском хозяйстве, промышленности и других областях жизни Советского Союза. В декабре 1941 года «Институт Ванзее» был переименован в Восточный институт рейхсфюрера СС и передан в непосредственное подчинение начальника РСХА Рейнгарда Гейдриха и стал работать по заданию не только VI, но и III, IV и VII управлений РСХА. Это управление было наиболее динамично развивавшимся подразделением РСХА. Если в других просто росло количество сотрудников, что было связано с расширением «подведомственной» территории, то у политической разведки постоянно повышался уровень компетенции, и к концу войны из партийной заграничной службы безопасности управление превратился в основную разведслужбу нацистской Германии. VI управление РСХА состояло из восьми отделов (групп), которые, в свою очередь, делились на рефераты. Учитывая, что именно здесь, согласно фильму, работал Штирлиц, ниже мы подробнее остановимся на структуре этого управления в описываемый период — начало 1945 года. Сразу отметим, что в 9-й серии фильма говориться, что Шелленберг «собрал сотрудников европейского отдела и распекал всех по порядку» — на совещании в этой сцене присутствовали 6–7 человек, и среди них Штирлиц. Исходя из этого, постараемся определить, где же на самом деле работал Штирлиц, хотя это и будет сложно, если не сказать, невозможно… Итак, отдел VIА занимался общей организацией разведывательной службы. Когда-то им руководил сам Шелленберг, а в начале 1945 года его начальником состоял штандартенфюрер СС доктор Мартин Зандбергер. Это было самое крупное центральное ведомство политической разведки, и в него входило семь рефератов. Реферат VIА1 — уполномоченный по перепроверке всех установлений связи (Beauftragter f"ur сік; Nachpr"ufung aller nachrichtendienstlichon Verbindungen) — возглавлял сам начальник отдела. Реферат VI А2 — уполномоченный по обеспечению безопасности зарубежных установлений (Beauftragter f"ur die "Uberpr"ufung und Sicherung der gestellten Auslandsaufgaben) pyководил службой безопасности в германских посольствах и других дипломатических миссиях, а также курировал работу атташе по вопросам безопасности (о них смотри ниже). Остальные рефераты отдела курировали организацию политической разведки в различных регионах Германии. Отдел VI В ведал разведывательной работой в германо-итальянской зоне. Во главе его стоял штандартенфюрер СС Ойген Штеймле. В центральном аппарате рефераты курировали разведывательную деятельность в определенных странах: VI В1 — в Бельгии и Голландии, VI В2 — во Франции, VI ВЗ — в Швейцарии, VI В4 — в Испании и Португалии. Отдел VI С руководил разведывательной деятельностью в зоне влияния СССР, а также на Ближнем и Дальнем Востоке. В 1945 году его возглавлял штандартенфюрер СС Альберт Рапп. Первоначально отдел делился на три реферата: VIС1 — CCCР VIC2 — страны-лимитрофы, VIСЗ — Дальний Восток, а впоследствии вырос до 13 рефератов, причем три из них занималось работой против СССР. В 1942 году был создан также реферат VI С/Z, который координировал деятельность спецслужб в рамках операции «Цеппелин». Отдел VI D занимался тем же, что и предыдущий отдел, но в зоне влияния США и Великобритании и считался одним из важнейших в структуре политической разведки. Его руководителем был друг Шелленберга еще по учебе в Боннском университете доктор Теодор Пэффген. «Территориальные» рефераты курировали: VI D1 — Северную Америку, VI D2 — Великобританию, VID4 — Южную Америку (реферат VI D3 — Скандинавия — был в 1942 году передан в отдел VI Е). Созданный в 1942 году отдел VI Е ведал разведкой в Южной и Восточной Европе. Его возглавлял Вильгельм Ванек. Как и другие «региональные» отделы, VI Е подразделялся на рефераты по территориальному принципу: реферат VI Е1 курировал Италию, VI Е2 — Венгрию и Словакию, VI ЕЗ — Сербию и Хорватию, VIЕ4 — Румынию и Болгарию, VI Е5 — Грецию, VI Е6 — Скандинавию. Отдел VI F (Technische Hilfsmittel des Nachrichtendienstes im Ausland) занимался разработкой и производством технических средств на нужды разведки, причем для руководства отделом Шелленберг привлек начальника отдела II В из II управления Вальтера Рауффа, считавшегося ведущим «техническим гением» РСХА. Среди операций, проведенных этим отделом, широкомасштабное производство фальшивых долларов и фунтов стерлингов, развернутое в секретных бараках концентрационного лагеря Заксенхаузен. В 1943 году в составе VI управления были созданы еще два отдела: VI G (Wissenschaftlichmethodischer Forschungsdienst), который в тесном контакте с Имперским министерством экономики занимался вопросами использования научной информации — то есть, проще говоря, промышленным шпионажем, — и VI S. Последний стал «силовым» подразделением политической разведки, т. к. именно в его компетенцию вошла организация материального, морального и политического саботажа. Отдел VIG возглавил историк и географ гауптштурмфюрер СС доктор Вилфрид Краллерт. Главой VI S стал позже названный «диверсантом № 1» Отто Скорцени — тот самый прославившийся успешным похищением Бенито Муссолини из тщательно охраняемой альпийской гостиницы. Какой вывод можно сделать, посмотрев на структуру VI управления РСХА? Во-первых, «европейским отделом», где работал Штирлиц, могли, скорее всего, быть отделы VI В и VI Е, причем наиболее подходящим является VI Е. Если бы не одно «но»: дело в том, что в декабре 1943 года основной аппарат этого отдела был переведен из Берлина в Вену. Поэтому все же придется сделать выбор в пользу отдела VI В. Другой аспект, бросающийся в глаза, — это слишком высокое звание Штирлица, при том что он был не руководящим сотрудником, то есть не возглавлял ни отдел, ни реферат. В принципе офицер в звании штандартенфюрера СС должен был быть начальником отдела, даже реферат для него слишком «мелок». Это в советской внешней разведке было много полковников, часто не возглавлявших отдельного подразделения, в Германии же такое было редкостью. Разведка действовала достаточно обособленно вообще взаимоотношения полиции безопасности и СД были достаточно напряженными: эти службы конкурировали между собой, а отношения между Мюллером и Шелленбергом еще больше обострились, когда более молодой и лощеный любимец рейхсфюрера «отхватил» у мюнхенского полицейского значительную часть армейской разведки — абвера. Ведомства разведки и контрразведки конкурировали между собой, и их сотрудники очень мало общались, тем более что размещались они в различных зданиях. Поэтому ситуация, когда в 1-й серии оберштурмбаннфюрер СС Холтофф из гестапо заходит посоветоваться к Штирлицу из разведки, — нереальна и надумана. Также как нереальна и ситуация, когда в 6-й серии Штирлиц видит, как эсесовцы несут его рацию и затем идет за ней в кабинет Рольфа и там выуживает из него информацию по «русской пианистке». Тем более не понятно, почему это «заключенного нужно передать в разведку, так как он говорит, как эти английские свиньи» (1-я серия, это говорит Холтофф Штирлицу)? Теми, кто «говорит, как английские свиньи», занимается как раз контрразведка, то есть гестапо. Попытка судить о немецких спецслужбах, основываясь на реалиях советского НКВД, сыграла и еще одну злую шутку с авторами. Выше мы уже говорили, что СД не имела полномочий полиции, то есть не могла ни вести следствия, ни производить арестов. Так же как не использовала в своей работе политической разведки и провокаторов: несмотря на блестящую игру Льва Дурова, создавшего отталкивающий образ агента Клауса, такого просто не могло быть, и слова, сказанные сотрудником гестапо в 4-й серии Айсману, что Клаус — «секретный агент VI отдела», — это откровенная ошибка. А то, что в самом начале 6-й серии Штирлиц говорит Шлагу о Клаусе: «Он не коммунист, пастор, он мой агент, он провокатор гестапо», — звучит просто неуместной шуткой. Клаус, во-первых, не мог быть агентом Штирлица, у которого вообще не могло быть агентов, а во-вторых, агент политической разведки (если даже гипотетически представить его наличие) это совсем не провокатор гестапо — разные все-таки ведомства. Также не ясно, откуда у Штирлица оказались дома наручники, которым он в 8-й серии сковывает «наивного» Холтоффа — они были не положены сотруднику VI управления хотя бы потому, что он не имел права ими пользоваться. Невозможно даже комментировать сцену из 4-й серии «Мгновений», когда Шелленберг осматривает трупы расстрелянных по его приказу трех адъютантов по особым поручениям, умиляясь «веснушкам у Дитриха». А затем, когда руководивший расстрелом штандартенфюрер СС Холман дает ему на подпись какой-то «акт сдачи-приемки», ставит визу со словами: «Полная смена караула». Подобная сцена не могла существовать в принципе — она, скорее, возможна в советской репрессивной системе и была просто механически перенесена в Германию 1945-го. Никаких расстрелов своих сотрудников, просто «меняя караул», в РСХА никогда не производилось — в отличие от советской системы («Незаменимых у нас нет!»), здесь своих сотрудников ценили, а проштрафившихся отправляли на фронт или куда-нибудь в захолустье. Нацистский режим был преступен, но к своим сторонникам там относились значительно более лояльно, чем в построенном Сталиным советском государстве. И, наконец, Шелленберг, если бы даже очень захотел, просто не мог отдать приказ об аресте и расстреле своих адъютантов. Не было у СД таких полномочий. Единственное, что он мог бы сделать, так это обратиться к гестапо, чтобы там занялись его неблагонадежными сотрудниками. Чего, в свою очередь, не стал бы делать Шелленберг — в учреждениях Третьего рейха категорически не любили выносить сор из избы, Определенные вопросы вызывает и служебная деятельность Штирлица, его компетенция. Он является чем-то вроде офицера по особым поручениям лично при Шелленберге и выполняет его конкретные задания, хотя в то же время постоянно подчеркивается, что у него есть и своя область работы, так сказать, текущая. Об этом, правда, данных немного. Так, Кальтенбруннер во 2-й серии говорит Мюллеру: «Штирлиц курирует круг вопросов, связанных с оружием возмездия». То есть из этого следует, что этим занимается управление Шелленберга. Действительно, производство и использование «оружия возмездия» курировало СС, но отнюдь не управление политической разведки и даже не РСХА. Генеральным уполномоченным рейхсфюрера СС по строительству ракет А-4 (V-2), руководителем специального штаба СС — строительного бюро для выполнения специальных заданий, а также и командиром LXV корпуса особого назначения, куда входили пусковые установки, был обергруппенфюрер СС и генерал войск СС, доктор инженерных наук Ганс Каммлер. Он никакого отношения к РСХА не имел, а был выходцем из конкурирующей структуры СС — Главного административно-хозяйственного управления СС. (В 4-й серии — 23 II 1945, 9 часов 00 минут, — когда Штирлиц приходит в приемную Гиммлера, адъютант ему сообщает, что у рейхсфюрера находится обергруппенфюрер Поль. Именно Освальд Поль и возглавлял Главное административно-хозяйственное управление СС.) Подпускать Шелленберга и его сотрудников к этому проекту ни Поль, ни Каммлер не собирались. О других делах Штирлица упоминает оберштурмбаннфюрер СС Айсман в разговоре с Мюллером (3-я серия): «Я знаю Штирлица восемь лет, я был с ним в Испании, а под Смоленском видел его под бомбами: он высечен из кремня и стали». Кроме того, указывается, что он был в Кракове и предотвратил взрыв города. Учитывая, что никакой более конкретной информации в фильме не содержится, можно это просто принять к сведению — мало ли что там мог делать разведчик! Тайная государственная полиция — гестапо Также несколько подробнее остановимся и на другом управлении, сотрудники которого являются главными противниками нашего разведчика, — на IV управлении РСХА: гестапо или тайной государственной полиции. (Причем именно в таком написании. В 8-й серии «Мгновений» Мюллер держит в руках бланк с грифом «Государственная тайная полиция», что неправильно. В принципе, это мелочь — но все же.) Тайная государственная полиция/гестапо (Geheime Statspolizei/Gestapo) стало, наверное, наиболее известным из всех структурных подразделений Главного управления имперской безопасности. Именно с деятельностью гестапо чаще всего ассоциируется вся работа РСХА. Гестапо было главным инструментом политического террора, борьбы с инакомыслием в Третьем рейхе. И оно было самым многочисленным управлением, имевшим разветвленную структуру местных организаций. Гестапо обладало наиболее многочисленным аппаратом. По показаниям Шелленберга, общее число сотрудников как в центральных органах, так и местных отделениях гестапо составляло от 40 до 46 тысяч человек. Правда, если учесть, что они были поделены между центральным аппаратом, 21 главным отделением (которым подчинялось порядка 150 внешних команд), 39 отделениями и 71 комиссариатом гестапо и пограничной полиции, то выходит не так много. В начале 1945 года центральный аппарат гестапо был более компактным, чем в начале войны. Его структура сформировалась в 1944 году в ходе крупномасштабной реорганизации. Наиболее важными вопросами в гестапо занималась управленческая группа А — политические противники, саботаж, служба охраны, делившаяся в 1945 году на шесть отделов: IV А1 — оппозиция, IV А2 — борьба с саботажем, IV A3 — контрразведка, IV A4 — идеологические противники, IV А5 — особые случаи, IV А6 — картотека, документация, превентивные аресты. Управленческая группа В состояла из четырех отделов: IV В1 — Западные и Северные области, IV В2 — Восточные и Юго-Восточные области, IV ВЗ — Южные области, IV В4 — паспортная и заграничная службы. Другие группы были не особенно важны и занимались, в основном, вспомогательными вопросами. Например, управленческая группа Е, которая стала трамплином для Вальтера Шелленберга, занималась контрразведкой — до того как ее поглотила управленческая группа А. В 1943 году после передачи в ведение гестапо пограничной охраны в составе IV управления была сформирована управленческая группа F, делившаяся на два реферата: IV F1 (пограничная полиция) и IV F2 (бюро паспортов). То есть пограничная служба находилась в подчинении гестапо, и Штирлиц при подготовке «окон» на границе должен был иметь дело не с абстрактным «лейтенантом с заставы», а с подчиненными Генриха Мюллера. Из фильма же следует, что пограничными заставами ведали военнослужащие вермахта — некий аналог советских пограничных войск (хотя и в СССР пограничные войска находились в ведении органов государственной безопасности). О том, какую на самом деле форму они должны были носить, мы остановимся ниже — в соответствующей главе. А вот чем гестапо занималось довольно плотно, так это радиограммами. Сразу же приходят на ум слова Штирлица, сказанные Шелленбергу в 6-й серии: « Я охочусь за этим передатчиком восемь месяцев, а дело отдают Рольфу, который также понимает в радиоиграх, как заяц в геометрии ». Однако Штирлиц погрешил против правды. Радиоиграми в РСХА занималось именно гестапо, конкретно реферат IV А 26, а отвечал за них гауптштурмфюрер СС Хорст Копков. И сотрудники гестапо добились на этом поприще определенных успехов. В 1942 года и до конца войны этой службой было проведено около 110 блоков радиоигр с СССР. «Радиоигры проводились с большим успехом. Во всяком случае, Советы до последнего не замечали, что получают дезинформацию. После войны они даже в собственной стране искали предателей, поскольку не могли поверить, что их агенты были выслежены благодаря шпионской технике противника. Вальтер Шелленберг сообщает в своих мемуарах, что из-за большого потока дезинформации Советы вынуждены были постоянно менять коды и агентов». [6] Так что, судя по всему, Рольф хорошо разбирался в радиоиграх и отнимать у него русскую пианистку было совершенно без надобности. 6 3егер А. «Гестапо — Мюллер». Карьера кабинетного преступника. Ростов-на-Дону, 1997. С. 272. Сеть местных организаций гестапо опутывала всю территории рейха. Существовало несколько основных видов местных организаций: главные отделения гестапо (Staatspolizeileitstellen), отделения гестапо (Staatspolizeistellen), а также комиссариаты гестапо и пограничной полиции (Stapo-Grenzpolizei-Kommissariate). Нам интересны прежде всего те учреждения, которые располагались в Берлине, — те самые «районные отделения гестапо», которые организовывали захват Кэт, а после ее побега — охоту за ней. Берлин контролировался главным отделением гестапо, расположенным по адресу: Грюнер-штрассе, 12. Главному отделению были подведомственны — Большой Берлин и берлинская провинция, марка Бранденбург, правительственный район Потсдама и Франкфурт-на-Одере (в двух последних действовали подчиненные главному отделению собственные отделения гестапо), кроме того, в ведении отделения был отдел пограничной полиции в аэропорте «Берлин — Темпельхоф». В описываемый период главное отделение возглавлял штандартенфюрер СС Вильгельм Бок. В фильме обращает на себя внимание, что большинство следователей гестапо — Айсман, Холтофф, Рольф — в довольно значительных чинах. Их называют оберштурмбанфюрерами и штурмбанфюрерами, что соответствует по немецкой «Табели о рангах» подполковникам и майорам (также штурмбаннфюрером является и начальник «районного отделения гестапо», допрашивавший Кэт под видом страхового агента). Не говоря уже об адъютантах Мюллера Шольце и Биттнере, которые являются штандартенфюрерами, как и Штирлиц. Возможно, такая политика в области присвоения чинов и характерна для советских спецслужб, но в Германии звания присваивали крайне скупо и дослужиться до штандартенфюрера в центральном аппарате, не заняв высокой руководящей должности, было практически не возможно. Гестапо было не такой уж всесильной службой, как это показано в фильме. Так, например, оно категорически не могло арестовать шофера Бормана. То, что этот шофер носит знаки различия СС, вполне возможно — часто шоферов для руководства партии ранга Бормана поставляла Имперская служба безопасности. Однако, несмотря на похожесть названий, эта служба, руководимая группенфюрером СС Раттенхубером, никакого отношения ни к гестапо, ни к Главному управлению имперской безопасности не имела. Хотя формально она подчинялась все тому же рейхсфюреру СС, фактически даже Генрих Гиммлер не мог вмешиваться в ее работу — Имперская служба безопасности охраняла непосредственно Гитлера (и нескольких других руководителей рейха) и получала приказы лично от него. Взять и просто так арестовать шофера Бормана, чтобы получить интересующую информацию, Мюллер возможности не имел, требовалась как минимум санкция самого Бормана. Что же касается фразы Штирлица, сказанной Мюллеру в 11-й серии, что « второй шофер Бормана завербован через гестапо Шелленбергом », то она содержит сразу несколько фактических ошибок. Во-первых, гестапо не могло его завербовать: он был либо членом СС, а их гестапо, подчиненное рейхсфюреру СС, естественно, не вербовало. А во-вторых, Шелленберг завербовать кого-то «через гестапо» не мог, впрочем, он вообще не стал бы вербовать шофера Бормана — это была не его компетенция и на этом можно было серьезно обжечься. Несколько позже в той же серии вопрос о шофере вновь всплывает, теперь когда Штирлиц докладывает Мюллеру о своем разговоре с рейхслейтером. По словам Штирлица, Борман сказал, что шофер сломался после пыток в подвалах и он ему не может больше верить. И затем добавил: шофер — отработанный материал. И опять данная ситуация, скорее, характерна для советской системы 1930–1940-х годов, когда органы госбезопасности могли арестовывать кого угодно. В Германии подобное было просто не возможно, а ревниво следившие за своими прерогативами и не терпевшие чьего-либо вмешательства в свою компетенцию высшие руководители (и в первую очередь Борман) ни в коем случае не потерпели бы подобного самоуправства со стороны гестапо. Разразился бы грандиозный скандал, Гиммлер получил бы выволочку и в очередной бы раз заклялся вмешиваться в дела партии. Правда, скорее, ничего бы не произошло вообще: Мюллер абсолютно четко представлял, что ему можно, а чего нельзя, и никогда не выходил за четко очерченные рамки своей компетенции. Еще одной калькой с советской системы является и фраза Мюллера, сказанная Штирлицу в самом конце 19-й серии: «Мне нравится, как вы держитесь, я тут беседовал с несколькими своими — они раскисали ». Естественно, подразумевается, что Мюллер допрашивал заподозренных в чем-то сотрудников гестапо. Как уже указывалось в главе, где шла речь о прототипах Штирлица, случаев, когда в рядах гестапо были выявлены иностранные шпионы, было крайне мало — если быть точным, то один. Поэтому попытка создать впечатление, что в гестапо, как и в советских органах госбезопасности 1930–1940-х годов, время от времени проводились массовые чистки, не имеет с реальностью ничего общего. Безусловно, гестапо было главным инструментом нацистского террора против инакомыслящих, евреев и вообще всех, кто мог составить угрозу нацистскому режиму — преступления гестапо хорошо известны и признаны целым рядом судебных процессов, в том числе Международном трибуналом в Нюрнберге, — но к своим сотрудникам и в этой организации относились значительно более бережно, чем в НКВД — НКГБ СССР. В конце отметим еще одну, совсем уж незначительную неточность. В начале 10-й серии, беседуя со Штирлицем в «подвалах гестапо», Мюллер говорит ему: «Я всегда жалел, что вы работаете не в моем аппарате, я бы давно сделал вас своим заместителем». Действительно, в Главном управлении имперской безопасности существовала возможность перехода из одного управления в другое, например, из СД/Заграница в контрразведку гестапо и наоборот. Правда, таких случаев было немного, но напомним, что тот же Шелленберг начинал именно в контрразведке у Мюллера, прежде чем перешел в политическую разведку. Однако интересным является тот факт, что Генрих Мюллер был единственным начальником управления РСХА, который никогда не имел заместителя. Это вытекало из особенностей его характера и стремления лично контролировать все вопросы в управлении. Это было хорошо известно, и Штирлиц должен был воспринять эти слова Мюллера исключительно как ханжество. Форма одежды — парадная Большую роль в том, что фильм «Семнадцать мгновений весны» так понравился зрителям (хотя главным, конечно же, остается мастерство режиссера, сценариста и актеров), сыграла униформа, в которой в фильме ходят его персонажи. Всевозможные виды чужих — и, заметим, красивых и элегантных — мундиров завораживали зрителя, создавая атмосферу некого виртуального Третьего рейха. На самом деле Третий рейх действительно был «царством униформы» — ее носили все, от военных и полиции (что вполне естественно) до партийных чиновников, функционеров Германского трудового фронта, почтальонов, шахтеров, Гитлерюгенда, Союза немецких девушек и еще десятков партийных и государственных организаций. Каждая из организаций имела свои собственные ранги, знаки различия, мундиры, головные уборы, кинжалы, значки и т. д. и т. п. И в наши дни, когда появилось уже довольно много публикаций — особенно за рубежом — по униформе Третьего рейха, не очень просто разобраться во всех этих хитросплетениях. А в 1970-е годы, в закрытом железным занавесом СССР это было практически не возможно. К чести создателей фильма надо отметить, что использованная ими форма была значительно ближе к оригиналу, чем все используемое ранее. Хотя при этом, конечно же, не обошлось и без досадных недоразумений и несоответствий — таких, как прежде всего черная форма эсесовцев. Черная форма из «Семнадцати мгновений» настолько заворожила зрителей, что и до сегодняшнего дня 99 % российских зрителей уверены, что в Германии в феврале 1945 года эсесовцы ходили затянутыми в черные мундиры с красной повязкой со свастикой на рукаве и в начищенных до зеркального блеска сапогах. Этот миф — один из наиболее устойчивых среди тех, что породили «Мгновения». Причем утверждение этого мифа происходило по вполне прозаическим обстоятельствам. Когда-то, при съемках Сергеем Бондарчуком другого великого фильма — «Война и мир» — было пошито большое количество униформы образца 1812 года: как русской, так и французской. После окончания съемок костюмы (а также муляжи вооружения) отправились в запасники киностудии. И с этого времени, как только возникала нужда в форме этого периода, сразу же обращались сюда. Это происходит и по сей день — хотя часть реквизита пришла в негодность, значительная часть все еще вполне подходит для использования. Та же ситуация произошла и с костюмами из «Семнадцати мгновений». Значительное количество хорошо пошитых черных мундиров СС перешло в запасники, откуда они начали свое триумфальное шествие по экранам многочисленных советских фильмов «про войну». Новые шили только для актеров, исполнявших ведущие роли в фильмах. Миф возмужал и прочно укрепился в сознании зрителей. Ниже мы остановимся на званиях СС, а также форме, знаках различия, наградах и попытаемся показать, как же на самом деле должны были быть одеты герои фильма Лиозновой, а также обратим внимание на целый ряд несоответствий во внешнем виде персонажей. Ранги (звания) СС За историю своего существования система рангов (званий) в СС претерпела некоторые изменения (например, должностные категории превратились в звания) и в конце концов во второй половине 1942 года приняла своей окончательный вид. Ниже приводится таблица званий Общих СС (у рядового состава войск СС в званиях были определенные отличия, но отношения к фильму они не имеют, и поэтому мы их опускаем), полиции, криминальной полиции и их соответствий званиям в вермахте в том виде, какое они имели в феврале — марте 1945 года. Эта информация дается здесь исключительно для справки, чтобы представить, кто из героев фильма стоял на какой ступеньке иерархической лестницы СС. СС Шуцполиция Криминальная полиция Вермахт Рейхсфюрер СС и шеф германской полиции - - Генерал-фельдмаршал Оберстгруппенфюрер СС Генерал-полковник - Генерал-полковник Обергруппенфюрер СС Генерал полиции - Генерал рода войск Группенфюрер СС Генерал-лейтенант - Генерал-лейтенант Бригадефюрер СС Генерал-майор - Генерал-майор Оберфюрер СС - - - Штандартенфюрер СС Полковник Имперский криминальный директор Полковник Оберштурмбаннфюрер СС Подполковник Старший правительственный и криминальный советник Подполковник Штурмбаннфюрер СС Майор Правительственный и криминальный советник Майор Гауптштурмфюрер СС Капитан Криминальный советник Капитан Оберштурмфюрер СС Обер-лейтенант Криминальный комиссар, старший криминальный инспектор, криминальный инспектор Обер-лейтенант Унтерштурмфюрер СС Лейтенант Старший криминальный секретарь, криминальный секретарь Лейтенант Штурмшарфюрер СС - - Штабс-обер-фельдфебель Гауптшарфюрер СС - - Обер-фельдфебель Обершарфюрер СС Мейстер - Фельдфебель Шарфюрер СС Гауптвахмистр - Унтер-фельдфебель Унтершарфюрер СС Цуг-вахмистр - Унтер-офицер - Обер-вахмистр - Обер-ефрейтор Роттенфюрер СС Вахмистр - Ефрейтор Штурмман СС Ротт-вахмистр - - Штаффельман СС Унтер-вахмистр - Обер-солдат Штафельанвэртер СС - - Солдат Штаффельбевербер СС - - - Высший и старший командный состав СС, занимавший одновременно командные должности СС в полиции (как полиции порядка, так и полиции безопасности), одновременно носил полицейские звания (например, тот же Генрих Мюллер именовался не просто группенфюрером СС, а группенфюрером СС и генерал-майором полиции). В 1940 году введены специальные генеральские звания войск СС, которые присваивались обергруппенфюрерам, группенфюрерам и бригадефюрерам СС — генерал войск СС, генерал-лейтенант войск СС и генерал-майор войск СС, соответственно. Их получали дополнительно те командиры СС, которые имели отношение к войскам СС, а такие в фильме есть, хотя об этом ни разу и не упоминается. Кроме того, сотрудникам полиции безопасности (то есть гестапо и криминальной полиции), как государственного ведомства, а также чинам СД и СС, занимавшим государственные посты, могли присваиваться (и присваивались) ранги правительственных чиновников, существовавшие еще до прихода нацистов к власти. Германские чиновники традиционно делились на чиновников высшей, средней и низшей службы. Ниже приведем список чиновничьих рангов: Чиновники высшей службы: • статс-секретарь — обычно этот ранг имел заместитель министра, например, из тех кто показан в фильме, — это Эрнст Кальтенбруннер; • министериаль-директор — начальник управления министерства, среди прочих этот ранг был положен начальнику Главного управления полиции порядка; • министериаль-диригент — начальник отдела министерства; • министериальрат, или министерский советник — старший чиновник министерства; • оберрегирунгсрат, или старший правительственный советник — обычно начальник управления провинциальной администрации; • регирунгсрат, или правительственный советник. Чиновники средней службы: • амтсрат, или советник управления; • амтсманн, или сотрудник управления; • обер-инспектор, или старший инспектор; • инспектор. Чиновники низшей службы: • обер-секретарь, или старший секретарь; • секретарь; • ассистент. В «Семнадцати мгновениях весны» авторы использовали исключительно эсэсовские звания, лишь иногда именуя Карла Вольфа генералом (что, кстати, правильно — он был обергруппенфюрером СС и генералом войск СС). Черная униформа В массовом сознании прочно укоренилась мысль, что эсэсовец всегда ходил в черной форме. Лиознова первой из кинорежиссеров открыла гипнотическую притягательность эсэсовской формы (что значительно позже вовсю эксплуатировала Лилиана Кавани в своем «Ночном портье»). Однако надо заметить, что это было не Совсем так или, вернее, совсем не так. Тем не менее, учитывая, что в фильме черная форма играет значительную роль, расскажем о ней подробнее. Людей в черной форме мы видим буквально с первых минут фильма. Уже в начале 1-й серии — 12.11.1945 16 часов 30 минут — на совещании у фюрера показаны Кальтенбруннер и Шелленберг именно в черной форме СС. Другие виды формы (серая и полевая) появляются лишь фрагментарно. (А ведь именно последние-то и являются правильными!) История же черной формы такова: в 1932 году правительство Германии потребовало распустить военизированные организации и запретило их членам носить военную и полувоенную форму. С этим была связана реформа обмундирования СС, которые теперь должны были приобрести более «респектабельный» вид. 7 июля 1932 года для членов СС были введены черные мундиры и фуражки. Первоначально такую форму получили только офицеры, но постепенно — к концу 1933 года — ею были обеспечены вообще все члены СС. Автором черной униформы стал 34-летний профессор Карл Дибич, ему помогал Вальтер Хек — тот самый, кто разработал эмблему в виде сдвоенной руны «зиг». Китель представлял собой застегивавшуюся спереди на четыре пуговицы куртку стандартного военного покроя с четырьмя карманами. Прорези двух нижних карманов были расположены под углом, напоминая косую черту. Верхние карманы были накладными плиссированными. Клапаны всех карманов — трехмысковые, с застежкой на пуговицу. По краю воротника шел белый или витой черно-белый кант. По бокам кителя около талии находились две шлевки для ремня, сзади — две ложные пуговицы (которые должны были фиксировать положение ремня). Первоначально под черный мундир носили традиционную коричневую рубашку, но постепенно она была вытеснена белой. В 1936 году членам СС было предписано надевать белую рубашку в торжественных случаях. Здесь заметим, что в фильме белую рубашку носят все чины — от генеральских до рядовых, — то есть все ходят исключительно в парадной форме, независимо от обстоятельств. На левой руке — выше локтя — члены СС носили красную повязку с белым кругом, в который была вписана черная свастика. Эта повязка незначительно отличалась от привычной партийной — по краям у нее шла черная кайма. Черная фуражка по своему покрою приближалась к тем, что носили в рейхсвере. У высшего командного состава тулья отделывалась серебряным кантом, у всех остальных — белым. Околыши были черные бархатные; на офицерских фуражках над козырьком крепились серебряные плетеные подбородные ремешки, у шарфюреров и СС-маннов — матерчатые или кожаные. Знаками различия на фуражках были: на тулье орел СС (который имел ряд отличий от национальной эмблемы — орла, носившегося на военной форме военнослужащими вермахта. Главной отличительной чертой были крылья: более длинными являлись не верхние, как у орла вермахта, а средние перья крыльев), а на околыше — эмблема «Мертвая голова» (с нижней челюстью). Где-то в районе 1934 года в СС начали носить шинели и кожаные плащи; командиры в звании оберфюрера и выше обычно носили их расстегнутыми с отогнутыми белыми отворотами. Остальные чины должны были носить шинель, застегнутой на все пуговицы (за исключением кавалеров Рыцарского креста). После 1939 года начался массовый переход членов Общих СС на серую униформу, кроме того, многие эсэсовцы поступили на военную службу (в том числе в войска СС). Фактически с этого момента черную форму перестали носить, отдавая предпочтение серой и полевой. В 1942 году большое число комплектов черной униформы СС передали частям вспомогательной полиции на оккупированных территориях СССР (с заменой символики СС и знаков различия). Остальные комплекты черной униформы отправили на Запад, где передали членам так называемых Германских СС — местных эсэсовских формирований в оккупированных странах. В Германии в 1944 году ношение черной униформы, которая и до этого использовалась крайне редко и только в торжественных случаях, было и вовсе отменено. Таким образом, мы можем констатировать: та черная форма, которая благодаря «Семнадцати мгновениям весны» стала «визитной карточкой» сотрудников СД и гестапо, не более чем фикция. Это, скорее, авторская находка, которая действительно удалась и позволила авторам фильма создать колоритный, запоминающийся образ эсэсовца. Но это лишь образ, не имеющий ничего общего с реальностью. Серая униформа В фильме серая форма впервые появляется во 2-й серии в сцене, когда Кальтенбруннер дает указание Мюллеру проверить Штирлица. Здесь Кальтенбруннер одет именно в такую (при том, что Мюллер ходит в черной, уже не использующейся, форме). Хорошо эту форму можно также рассмотреть в 4-й серии: в сцене, когда Штирлиц — 23.11. 1945 в 9 часов 00 минут — идет на прием к Гиммлеру в серой форме — и, надо сказать, Тихонову идет она не меньше (если не больше), чем черная. Она и действительно была более элегантной и без довольно безвкусной повязки со свастикой на левой руке. Вообще в фильме именно Кальтенбруннер чаще всего появляется в серой униформе. Можно с большой долей вероятности предположить, почему вышло именно так. Дело в том, что даже в СССР были хорошо известны фотографии Капьтенбруннера — не широкой, конечно, публике, но многим, — они были опубликованы в книгах, посвященных Нюрнбергскому процессу. И на них Кальтенбруннер был изображён, естественно, в сером и с Рыцарским крестом за военные заслуги на шее. Благодаря этим фотографиям он, единственный в фильме из руководителей СС, удостоился права носить хотя бы часть имевшихся у него наград, но об этом позже. А пока вернемся к серой форме. С 1935 года в части усиления СС начали поступать комплекты обмундирования серого цвета, по своему покрою аналогичного черной униформе, однако в 1938 году дизайн светло-серой униформы был кардинально изменен. Хотя она опять-таки сохраняла покрой черной униформы, существовал ряд существенных отличий (разумеется, за исключением цвета). На новой форме погоны носились на обоих плечах (разновидности погон по категориям чинов сохранились, и они все также не указывали на конкретное звание), одновременно была упразднена носившаяся с черной униформой красная с черным кантом повязка с белым кругом и вписанной в него свастикой. Вместо повязки на левом рукаве выше локтя положено было носить «орла СС» образца 1936 года. Серая форма носилась обычно со светло-коричневой «партийной» рубашкой, а белая надевалась лишь в особо торжественных случаях — в «Мгновениях» светло-коричневая рубашка вообще не встречается ни разу. Введение светло-серой униформы имело и вполне логичное объяснение. Руководство СС очень хотело придать своим членам более «военный» вид. С началом военных действий все больше немцев призывалось в армию, и отношение населения к сотрудникам СС, «просиживавшим штаны» в тылу, стало резко ухудшаться. Больше напоминавшая военный мундир светло-серая униформа должна была сгладить это отношение и создать впечатление, что ее обладатели состоят на военной службе. В первую очередь светло-серую форму стали получать сотрудники центрального аппарата СС, Главного управления имперской безопасности, сотрудники СД и полиции безопасности. То есть именно те, о ком идет речь в «Семнадцати мгновениях весны». Замена униформы не коснулась довольно значительного числа членов Общих СС, прежде всего местных функционеров — абшнитов и оберабшнитов СС, — которые продолжали носить черную форму. Чем дольше шла война, тем хуже было отношение населения к обладателям черной формы, в которых стали видеть приспособленцев, «откосивших» от фронта. К 1944 году их стали называть «черными СС» (причем название носило презрительный оттенок) в отличие от «белых СС» — частей войск СС, проливавших кровь на фронтах войны. Носившие же светло-серую форму (в том числе и сотрудники СД и полиции безопасности), таким образом, не попадали в «черные СС». Тем более что во время войны сотрудники СД и полиции безопасности (особенно на оккупированных территориях и побывавшие на фронте) все чаще стали использовать темно-серую униформу войск СС. Нарукавная нашивка в виде ромба с буквами SD первоначально указывали на принадлежность к Службе безопасности (СД). Однако в конце концов она стала универсальной эмблемой и СД, и полиции безопасности. Сотрудники полиции безопасности, не зависимо оттого, были ли они членами СС и СД, обязаны носить серую униформу СС. Петлицы и нарукавные нашивки у них были такими же, как в СД. Различие заключалось лишь в погонах — они были полицейского образца, что, с одной стороны, придавало сотрудникам полиции безопасности военный статус, а с другой — отличало их от личного состава СС. Это сослужило СД плохую службу: основная масса преступлений, совершенных эйнзатцгруппами на оккупированных территориях, на совести прежде всего сотрудников полиции безопасности, а из-за похожести униформы их позорная слава распространилась и на сотрудников СД. Полевая форма Но, несмотря на то что серая униформа была официально рекомендованной, все же в Берлине начала 1945-го сотрудники центрального аппарата СС все чаще и чаще носили более удобную и практичную полевую форму войск СС. Кроме того, это автоматически включало их в глазах населения в «белые СС» и тем самым повышало их социальный статус. Это, конечно, не касалось подчиненных Мюллера — сотрудники гестапо вообще предпочитали штатскую одежду (как, впрочем, и их коллеги из других стран). Полевую форму СС также можно несколько раз увидеть в «Мгновениях», поэтому сказать, что авторы не знали о ее существовании, невозможно. Уже в 1-й серии Кальтенбруннер учиняет разнос Крюгеру, одетому в полевую форму. А в самом начале 4-й серии Штирлиц едет по разрушенному Берлину к Эрвину именно в полевой форме. Правда, подобное встречается всего один раз, а ведь именно так он и должен был бы ходить в феврале 1945 года! Полевая форма войск СС практически ничем не отличалась об армейской полевой формы. Китель застегивался под горло на пять металлических пуговиц, погоны носились на обоих плечах. Первоначально нагрудные и боковые карманы были с плиссировкой, а клапаны — трехмысковые, но к концу войны в целях сокращения трудозатрат плиссировка пропала, а клапаны стали прямоугольными. Однако до конца войны продолжали носить и старые варианты униформы. В начале войны Гиммлер пытался протестовать против того, чтобы эсэсовцы на фронте носили эту форму, но в войсках СС его приказ проигнорировали. Отличия заключались лишь в следующих элементах: в СС носили, естественно, особые знаки различия на петлицах и орла СС на левом рукаве выше локтя, кроме того, у них отсутствовал традиционный орел вермахта на правой стороне груди выше кармана. Хороший пример полевой формы СС являет собой мундир Гельмута, отправленного после ранения на службу в гестапо (!). Здесь, правда, лишь одно замечание: для простого солдата (у Гельмута чистая левая петлица) его форма пошита слишком хорошо и слишком уж из качественного материала. Но это уже придирки. Правда, позже, когда Гельмут идет в приют за дочкой Урсулой в шинели и полевом кепи — фельдмюце, можно заметить, что на кепи только орел СС, а вот кокарды в виде черепа со скрещенными костями нет. Видимо, авторы фильма решили, что подобный символ не к лицу «положительному» Гельмуту. В 3-й серии, отправив шифровку в Центр, Штирлиц возвращается через лес домой на машине — это «21. 11.1945 05 часов 05 минут» (кстати, довольно хмурое утро). Тут-то машину и останавливают два колоритных эсесовца в прорезиненных плащах, с автоматами на изготовку. На петлицах у них руны СС, на левой стороне касок декаль — белый щиток с черными рунами. Вообще-то подобный декаль эсэсовцы носили с правой стороны каски, но это не так важно. Люди, остановившие Штирлица, должны были принадлежать к полевой жандармерии СС — и как раз они очень часто носили прорезиненные плащи. Вот только жандармам полагалось носить на шее на чешуйчатой цепочке особый горжет с изображением орла СС и надписью «Gendarmeria». Его в фильме нет, и остается только гадать, кто эти люди, остановившие Штирлица: если это не жандармы, то тогда должен быть патруль с офицером… Не-эсэсовская форма Такой формы в фильме довольно немного. В основном, это форма вермахта, и здесь особых претензий к консультантам нет, тем более что в 1945 году в ходу было огромное количество разнокалиберной формы: в многомиллионной германской армии в эти последние месяцы войны никто особенно не требовал четкого выполнения всех инструкций по ее ношению. Тем не менее и здесь не обошлось без некоторых накладок. Все помнят разговор Штирлица в 7-й серии с генералом вермахта, блестяще сыгранным Николаем Гриценко. Они беседуют в поезде, идущем через Швейцарию в Северную Италию. Гриценко очень импозантен в прекрасно сшитом генеральском мундире, с петлицами «Аль Лариш», Рыцарским крестом с дубовыми листьями. В разговоре он упоминает, что командует корпусом, но на плечах у него чистые погоны генерал-майора! А уровень командующего корпусом — это минимум генерал-лейтенант. В 11-й серии, когда Штирлиц едет на встречу с Борманом, он видит проходящую мимо по улице колонну фольксштурма. Это ополчение начали формировать уже ближе к концу войны — с июля 1944 года. Тогда было объявлено, что в фольксштурм зачисляются все граждане Германии в возрасте от 16 до 60 лет, не еврейского и не цыганского происхождения, не находящиеся в заключении, не являющиеся представителями французского, польского или словенского меньшинств, а также не служащие уже в вооруженных силах или в Имперской трудовой службе. Немцы, зачисленные в фольксштурм, чаще всего не получали какой-либо формы, они пользовались гражданской одеждой, а члены Гитлерюгенда — своей партийной формой. Иногда их обеспечивали и старой военной формой, если она оказывалась на складах. В фильме пожилые люди в колонне одеты в гражданскую одежду, а вот мальчики — в военную форму (что хотя и странно, но теоретически возможно). Но вот ни те, ни другие не имеют на рукаве обязательной для фольксштурмистов повязки с надписью «Deutscher Volkssturm/Wehrmacht». А такая повязка была очень нужна — если бы фольксштурмисты были захвачены противником в гражданской одежде и с оружием в руках (и без повязки), они тем самым, по условиям Женевской конвенции, были бы признаны некомбатантами, автоматически исключались из числа военнопленных и теряли любые права. Кроме того, вызывает удивление и вооружение фольксштурмистов — несколько мальчишек несут автоматы МР.40: фольксштурм получал-то, в основном, устаревшее вооружение, то, которое оказалось на складе. А чтобы на складе оказались невостребованными столь удобные в бою МР, такое было просто невозможно — этого вооружения и в армии-то не хватало. Но в Германии существовала еще и такая форма, которая в фильме вообще не встречается, несмотря на то что по сюжету она должна быть. Подобное возникает в том случае, когда создатели фильма, не разбираясь в структуре Третьего рейха, решают непонятные им вопросы очень простым способом — делая кальку с советской системы. Главной такой ошибкой является их представление о немецкой пограничной службе, как о советских пограничных войсках, то есть фактически формированиях регулярной армии. Поэтому-то в сценах на границе мы видим военнослужащих, одетых в униформу вермахта, то есть регулярных вооруженных сил нацистской Германии. Этих сцен в «Семнадцати мгновениях весны», собственно, две. В 7-й серии, когда Штирлиц приезжает на пограничную заставу Готтмадинген — этот городок на границе со Швейцарией действительно существует, и там до сих пор находится пограничный пункт. Здесь он беседует с «лейтенантом вермахта», одетым в соответствующую форму. В следующий раз пограничники появляются в конце 11-й серии — когда Штирлиц вывозит Кэт в Швейцарию. Там их двое — один офицер, другой солдат. И они также носят форму вермахта. Мы уже упоминали, что пограничная служба в 1945 году находилась в ведении гестапо, а отнюдь не вермахта, — и, кстати, там должны были находиться фотографии Кэт, которую так упорно искал Мюллер. Однако в Германии как таковых пограничных войск — в нашем понятии — не существовало : границы в Европе были более прозрачными, чем в СССР, отгородившемся от всего мира железным занавесом. В Германии же контроль за границей осуществляли две организации — таможенная пограничная охрана (Zollgrenzschutz), отвечавшая за обеспечение финансовых интересов рейха, а также пограничная полиция (Grenzpolizei), в задачу которой входили паспортный контроль, а также выполнение функций непосредственной охраны границы. Первая имела оригинальную форму и знаки различия, вторая — стандартную форму германской полиции с некоторыми нюансами. Солдаты же вермахта службу на границах не несли — их задачей было участие в боевых действиях. И в заключение совсем уж незначительный эпизод. В 12-й серии находившийся в Берне Штирлиц заходит в немецкое посольство к советнику по партии, чтобы прослушать пленку. Партийный функционер встречает его в штатском — что вполне возможно, за границей носить партийную униформу было совсем не обязательно. Но вот что странно — у партфункционера на лацкане пиджака нет партийного значка. В «Организационной книге НСДАП» прямо указывается, что «член партии носит на штатском костюме партийный значок или эмблему», исключение же составляют только те члены партии, которые работают на еврейских предприятиях (а считать подобным германское посольство явно не стоит). [7] 7 Русский перевод «Организационной книги»: Организация Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Рига, 2002. С. 25. Знаки различия в СС Знаки различия на форменной одежде членов СС указывали на персональные звания СС, принадлежность к роду войск СС, службам, управлениям и т. д. Система петлиц с обозначением званий — так хорошо знакомая по фильму — была введена в 1926 году. Причем сами знаки были аналогичны тем, что существовали в Штурмовых отрядах (СА), — в тот период СС была составной частью СА. Сами петлицы были черными, а знаки различия — белыми, серебряными или серыми. Рядовые, унтер-офицеры, а также офицеры до оберштурмбаннфюрера СС включительно, носили знаки различия только в левой петлице (в правой петлице они носили номер своего штандарта, за исключением 87-го штандарта, члены которого носили изображение эдельвейса, и 105-го штандарта, где с 1939 года носили изображение лосиных рогов), а офицеры от штандартенфюрера — в обеих петлицах. У сотрудников СД и полиции безопасности в звании до оберштурмбаннфюрера правые петлицы были чистыми — столь хорошо известные сдвоенные руны «зиг», ставшие визитной карточкой СС, были введены в 1933 году первоначально исключительно для «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер», а затем распространены на все другие германские части войск СС. Учитывалась «принадлежность» петличных рун к войскам СС. Так и повелось, что их стали носить также на любой полевой форме СС и те, кто отношения к войскам СС не имел. В «Мгновениях» же все без исключения сотрудники РСХА и на черной, и на серой, и на полевой форме носят сдвоенные руны «зиг», хотя права на это в подавляющем большинстве не имеют. Начиная с мая 1933 года, эсэсовцы носили с черной формой один погон на правом плече. Погоны были шести видов, пять из которых указывали на принадлежность их владельца к определенной категории чинов: к СС-маннам (рядовым), шарфюрерам (унтер-офицерам), младшему, среднему и высшему командному составу. При этом конкретный чин на погоне не указывался. Погон шестого вида носил только рейхсфюрер СС. Звания обозначались знаками различия на петлицах в виде сочетания сутажных полосок и шишечек (четырехконечных звездочек) —а не гладких кубиков, как в фильме. На левом рукаве сотрудники СД носили нарукавную нашивку в виде черного ромба (у офицеров с серебряным кантом) и литерами «SD» — такие хорошо видны в фильме. На петлицах чины СС носили первоначально следующие знаки различия: • рядовые СС-манны имели пустую петлицу; • штурмманны — две сутажные полоски; • роттенфюреры — четыре сутажные полоски; • унтершарфюрер — одну шишечку; • шарфюреры — одну шишечку и две сутажные полоски; • обершарфюреры — две шишечки по диагонали; • гауптшарфюрер — две шишечки и две сутажные полоски; • штурмшарфюрер — две шишечки и четыре сутажные полоски; • унтерштурмфюреры — три шишечки по диагонали; • оберштурмфюреры — три шишечки и две сутажные полоски; • гауптштурмфюреры — три шишечки по диагонали и четыре сутажные полоски; • штурмбаннфюреры — четыре шишечки по углам; • оберштурмбаннфюреры — четыре шишечки и две сутажные полоски; • штандартенфюреры — прямые дубовые листья по диагонали с желудями у черенка; • оберфюреры — двойные изогнутые дубовые листья; • бригадефюреры — двойные изогнутые дубовые листья и шишечку; • группенфюреры — тройные изогнутые дубовые листья; • обергруппенфюреры — тройные изогнутые дубовые листья и шишечку; • рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер носил на петлицах тройной пучок дубовых листьев, окруженный незамкнутым венком из дубовых ветвей. Но не все эти знаки различия сохранились до 1945 года без изменений. 7 апреля 1942 года была проведена небольшая реформа, и их дизайн у высшего командного состава, начиная с оберфюрера СС, несколько изменился. В этом виде они уже и просуществовали до конца войны. Таким образом, у чинов в звании до штандартенфюрера включительно сохранились старые знаки различия, а старшие офицеры получили следующие: • оберфюреры — двойные прямые дубовые листья; • бригадефюреры — тройные прямые дубовые листья с желудями в просветах и у стыка; • группенфюреры — тройные прямые дубовые листья и шишечку; • обергруппенфюреры — тройные прямые дубовые листья и две шишечки; • оберстгруппенфюреры (это звание было введено как раз в этом время) — три прямых дубовых листа и три шишечки. В фильме «Семнадцать мгновений весны» авторам не удалось обойтись без ошибок в знаках различия, причем в ряде случаев объяснить, почему они были допущены просто невозможно. Большинство высших чинов («генералов») в фильме носят вполне соответствующие моменту петлицы образца 1942 года. Исключением по совершенно неведомым причинам оказался лишь шеф Штирлица — Вальтер Шелленберг. Уже в 1-й серии в сцене совещания у Гитлера он появляется в черной форме со знаками различия бригадефюрера СС, отмененными в апреле 1942 года. При этом нельзя даже предположить, что он из прихоти сохранил старые знаки различия, — Шелленберг подобные петлицы вообще никогда носить не мои так как свое звание бригадефюрера СС он получил более чем через два года после реформы, а именно 23 июня 1944 года! Также неправильные петлицы носят в фильме все оберштурмбаннфюреры — в том числе Айсман и Холтофф, — хотя у них на петлицах, как и надо, четыре шишечки, но только одна сутажная полоска (вообще эта полоска несколько странная, создается впечатление, что просто поднятый нижний край петлицы). Подобных петлиц вообще не существовало — с четырьмя шишечками либо вообще не было полосок (у штурмбаннфюреров), либо полосок было две (у оберштурмбаннфюреров). У Рольфа же в фильме петлицы такие же, как у Холтоффа, но в его характеристике он назван штурмбаннфюрером (это 6-я серия фильма). В конце 3-й серии у Мюллера появляется гауптштурмфюрер СС Гепперт из группы наружного наблюдения. У него в петлице три шишечки и одна (такая же убогая, как и у оберштурмбаннфюрера) полосочка, а надо ему в соответствии со званием четыре. Награды С наградами в фильме творится вообще нечто невообразимое. Видимо, подбор наград происходил так: костюмер брал из коробки наугад какой-либо муляж и давал его актерам, не заботясь, как он будет смотреться на форме. Вопрос, какие награды в действительности должны носить герои фильма, видимо, никого при съемках фильма не волновал. Одной из наиболее распространенных ведомственных наград СС (и хорошо известной по «Мгновениям») был введенный в феврале 1934 года почетный шеврон для «старых бойцов» (Ehrenwinkel f"ur Alte K"ampfer) — он был треугольным (углом вниз) и носился на правом рукаве. Право на такой шеврон получили те эсэсовцы, которые вступили в СС, НСДАП, СА или другое «партийное образование» до прихода нацистов к власти — т. е. до 30 января 1933 года. Несколько позже Гиммлер распространил право ношение шеврона на бывших полицейских, членов военизированных формирований и «Стального шлема», которые отвечали определенным требованиям и перешли на службу в СС. Почетный шеврон для бывших военных и полицейских служащих (Ehrenwinkel f"ur ehemalige Wehrmachts-und Polizeiangeh"orige) был точно таким же, но имел между лучами восьмилучевую шишечку. В фильме же подобный угол носят большинство эсэсовцев, причем не только «генералы», но и обычные сотрудники. «Знатоки» фильма постоянно муссируют вопрос с «углом», видимо, пытаясь показать свои глубокие знания униформы Третьего рейха. Прежде всего это относится к мундиру Генриха Мюллера. Но здесь они глубоко ошибаются — то, что они считают ошибкой, на самом деле таковой не является. Не надо изобретать новые ошибки в «Мгновениях», их и без этого вполне достаточно. Итак, заявляют, что «нашивка в виде галки на правом рукаве Мюллера была положена тем военным, которые вступили в нацистскую партию до того, как нацисты пришли к власти. Мюллер вступил в партию только в 1939 году». Этот пассаж получил настолько широкое распространение, что попал и в упоминавшийся в начале книги парфеновский фильм «Семнадцать мгновений весны. 25 лет спустя»: там о нем говорили как об одной, чуть ли не самой серьезной, ошибке в фильме. Все это действительно так, за исключением небольшого нюанса: в 1936 году приказом рейхсфюрера СС оберштурмбаннфюреру СС Генриху Мюллеру было разрешено в качестве особого отличия носить «угол». А вот, что касается других персонажей, то если Кальтенбруннер и Вольф носят «угол» на вполне законных основаниях, то Штирлиц и Айсман носить его не должны — ведь, как указывается в самом фильме, и тот и другой вступили в нацистскую партию в 1933 году, то есть уже после прихода Гитлера к власти. Хотя, конечно, можно предположить что им «за особые заслуги» тоже разрешили его носить… Члены СД и полиции безопасности могли быть награждены любыми орденами, медалями и другими знаками отличия. Наиболее распространены были Военно-спортивный значок СА и Немецкий национальный спортивный значок. Из орденов сотрудники СД и Зипо чаще всего награждались Крестом за военные заслуги (с мечами и без). Награждение Железным крестом было значительно реже, так как непременным условием награждения было непосредственное участие в военных действиях. Рыцарский же крест Железного креста из сотрудников СД получили всего лишь два человека: оберштурмбаннфюрер СС, командир полиции безопасности и СД в Будапеште и командир боевой группы Рейнер Готтштейн (6 февраля 1945 года) и оберштурмбаннфюрер СС, командир боевой группы при командующем полиции безопасности и СД во Франции Фридрих Зур (11 декабря 1944 года). Рыцарский крест носился на шее и был очень высокой наградой. Железный крест 2-го класса и Крест за военные заслуги 2-го класса носились в качестве ленточек, продетых в петлицу мундира, кресты же 1-го класса носились на левом кармана, а ниже — различные знаки (За ранение, спортивные значки и другие). В случае если человек получил Железный крест во время Первой мировой войны, а во время Второй мировой был награжден повторно, то он носил пристежку (шпангу) на ленте в петлице (если повторно награжден Железным крестом 2-го класса) либо над Железным крестом 1-го класса образца 1914 года. Заметим, что в германской армии обязательным условием получения более высокой степени было наличие у награждаемого всех без исключения более низких степеней. Кроме того, существовало небольшое количество ведомственных наград СС. Прежде всего это были учрежденные 30 января 1938 года награды за беспорочную службу: медали за 4- и 8-летнюю службу и кресты (в виде свастики) за 12 и 25 лет службы. По ряду сведений, в 1941 году награждение этими знаками было приостановлено. Эти, а также другие партийные награды и медали носились на повседневной форме в качестве ленточек на орденской планке — в фильме планки носят многие, но разглядеть их практически невозможно, поэтому и останавливаться на них не стоит. Теперь, после того, как мы коротко вспомнили о немецких наградах, посмотрим, какие же награды носят персонажи фильма «Семнадцать мгновений весны», начав, естественно, с самого Штирлица. Штандартенфюрер постоянно носит свои награды — это три ленты на орденской планке, Железный крест 1-го класса образца 1939 года на левом кармане и какой-то светлый значок несколько ниже (возможно, это спортивный значок, но разглядеть его очень трудно). В принципе, для кабинетного сотрудника Железный крест 1-го класса — очень высокая награда. Хотя и упоминается, что Штирлиц выезжал на фронт (его Айсман видел «под бомбами»), все же подобное награждение сомнительно. Кроме того, возникает вопрос: а где же Кресты за военные заслуги, которые он как раз должен был получить? Также можно обратить внимание, что в петлице у Штирлица нет ленты Железного креста 2-го класса, а она должна быть обязательно. Лишь высшие чины позволяли себе не носить все награды, ограничиваясь лишь одной старшей степенью, — это было нарушение. Это высшему генералитету разрешалось быть оригинальными, а вот рядовым сотрудникам, каким был Штирлиц, — нет. Награды Эрнста Кальтенбруннера особенно хорошо видны во 2-й серии, когда он принимает у себя Мюллера. Вернее, не награды, а награда. Кальтенбруннер щеголяет с Рыцарским крестом за военные заслуги с мечами на шее, который он получил 15 ноября 1944 года за заслуги в расследовании обстоятельств покушения на Гитлера 20 июля в Растенбурге. Но самое главное, что никаких больше наград на мундире Кальтенбруннера нет , даже ленточек на орденской планке. А между тем отличий у шефа СД и полиции безопасности было достаточно: во-первых, у него должна быть ленточка Креста за военные заслуги 2-го класса в петлице; во-вторых, Крест за военные заслуги 1-го класса на левом кармане; в-третьих, Серебряный Германский крест на правом кармане; в-четвертых, лента Ордена крови в пуговичной петлице правого кармана, ну и конечно же, несколько ленточек на орденской планке (хотя это не обязательно; иногда, особенно в обычной обстановке, ленточек не носили). Как ни странно, авторам не удалось оформить нужными наградами даже мундир Адольфа Гитлера (он появляется уже в 1-й серии на совещании у себя в бункере): у Гитлера на мундире Железный крест 1-го класса образца 1914 года и Золотой партийный значок, но нет черного Знака за ранение образца 1914 года, который он носил постоянно. И это действительно странно — фотографий Гитлера было вполне достаточно и во времена, когда снимался фильм. У Гиммлера с наградами все вполне приемлемо — у него просто ничего не было, кроме планок и Ордена крови, правда, количество ленточек на планке от 1-й серии к 3-й несколько изменилось, и вообще у него их было семь, а не 4–5, как в фильме, но это совершенно не существенно. Генриха Мюллера авторы фильма лишили практически всех его наград — Леонид Броневой в фильме носит черный мундир практически без каких-либо отличий. Но в реальности на парадном мундире (и вообще на мундире) Мюллер должен был носить следующие награды: Рыцарский крест за военные заслуги с мечами — на шее (как у Кальтенбруннера), ленту Железного креста 2-го класса образца 1914 года с шпагой 1939 года — в петлице, Железный крест 1-го класса с шпангой 1939 года — на левом кармане, под ним — Крест за военные заслуги с мечами 1-го класса, а также орденскую планку с ленточками (только она в фильме и есть). Не повезло и Шелленбергу — он носит только партийный значок на левом кармане, и все. А ведь ему, одному из немногих сотрудников РСХА, удалось получить Железный крест 1-го и 2-го класса именно за работу в этом «заведении». И, получив их, Шелленберг, естественно, с гордостью носил эти боевые награды. Кроме того, приведем список других наград бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга: Спортивный значок СА в бронзе, Имперский спортивный значок в бронзе, Медаль в честь 13 марта 1938 года, Медаль в честь 1 октября 1938 года с пристежкой «Пражский град», Крест за военные заслуги 2-го класса, Крест за военные заслуги 1-го класса. Вполне приличный список, а по фильму выходит, что подчиненный Шелленберга — Штирлиц— имеет на порядок больше наград, чем его шеф. А вот «генералу Вольфу», наоборот, — повезло. Ему дали награду, которой у него не было, правда, за это отобрали другие. Карл Вольф в фильме гордо вышагивает с Рыцарским крестом Железного креста на шее — он его никогда не имел. Еще ему разрешили надеть партийный значок и какой-то знак, похожий на знак «За ранение», которого он тоже не имел. На самом же деле Вольф имел довольно много наград, которых в «Мгновениях» ему носить не довелось: Железный крест 1-го и 2-го класса образца 1914 года со шпангами образца 1939 года, Кресты за военные заслуги с мечами обоих классов, Золотой Германский крест (этот носился на правом кармане — вообще эта довольно распространенная награда, видимо, не была знакома консультантам фильма и в фильме полностью отсутствует), Имперский спортивный значок в серебре, Спортивный значок СА в бронзе, Олимпийский знак отличия 1-го класса, несколько медалей и три итальянских ордена. Вообще Рыцарские кресты (а это награда за военные заслуги, по рангу примерно аналогичная нашему Герою Советского Союза) в фильме раздавали довольно щедро: например, в 6-й серии почти перед входом в кабинет Шелленберга навстречу Штирлицу — то есть в «здании РСХА» — идут группенфюрер СС и генерал вермахта, украшенные Рыцарскими крестами. С наградами у рейхсмаршала Германа Геринга творится вообще что-то странное. В начале 3-й серии Геринг приезжает к Гитлеру. На шее у рейхсмаршала Рыцарский крест Железного креста и Большой крест Железного креста, но нет «Синего Макса» — ордена Pour le Merite, полученного им во время Первой мировой войны. Эту крайне почетную и вполне заслуженную награду Геринг носил постоянно, практически нет ни одной его фотографии в военной форме, где бы Pour le Merite отсутствовал. Доехав от бункера до Каринхалле, Геринг снимает шинель, и становится хорошо видно, что Рыцарский крест волшебным образом куда-то пропал и на шее рейхсмаршала остался только Большой крест. Но если обратить внимание на орден, висящий у него на левой стороне груди, то вообще оторопь берет. Там помещается некая звезда с небольшими лучами вокруг белого медальона, внутри которого помещено изображение Железного креста. Скорее всего, эта «штука» должна была символизировать звезду Большого креста Железного креста. Однако, смею вас заверить, с этой звездой то, что висит на Геринге, ничего общего не имеет. Больше всего эта «штука» напоминает Золотой Германский крест, но не тот, что был вовремя войны, а в его денацификационном варианте — то есть в том виде, в каком его в 1957 году было разрешено носить в Федеративной Республике Германия. Оберштурмбаннфюрер СС Курт Айсман носит в петлице ленточку непонятных цветов — возможно, Креста за военные заслуги 2-го класса (хотя и не очень похожа) — и более ничего, даже орденской планки нет. А должна быть. Ведь хотя бы ведомственные награды СС Айсман, член НСДАП с 1933 года, иметь должен. У оберштурмбаннфюрера СС Холтоффа — две ленточки на планке, и все. Конечно, в СД своих сотрудников наградами не баловали, но все же подполковники обычно имели несколько больше отличий. В конце 3-й серии в кабинете у Мюллера появляется штандартенфюрер СС Шольц. Видимо, из «уважения» к его довольно высокому чину создатели фильма нацепили на его левый карман Железный крест 1-го класса и решили, что этого ему за глаза хватит, — ни ленты Железного креста 2-го класса в петлице, ни орденской планки у Шольца нет. А и то и другое просто необходимо — без 2-го класса 1-й получить было нельзя, а раз сотрудник гестапо получил Железный крест, значит, человек это заслуженный и наград у него должно быть значительно больше. Но Шольцу еще повезло: другой порученец Мюллера — штандартенфюрер СС Биттнер — остался вообще без наград. Вслед за Шольцем к Мюллеру приходит и гауптштурмфюрер СС Гепперт из группы наружного наблюдения. Ему при раздаче наград на киностудии имени Горького достался Крест за военные заслуги без мечей 1-го класса, а вот орденской планки не хватило. Надо ли упоминать, что ленты Креста 2-го класса в петлице у него нет. Начальник «районного отделения» гестапо — тот, который под видом страхового агента пытается выведать информацию в роддоме у Кэт, — хотя и носит знаки различия штурмбаннфюрера, наград на поприще преследования инакомыслящих не заработал никаких — ситуация, для Германии невероятная. В 4-й серии адъютант Гиммлера штандартенфюрер СС Шоллер носит над левым карманом черной униформы орденскую планку, а на кармане — Крест за военные заслуги 1-го класса. Ленточку 2-го класса в петлице он также проигнорировал. Вообще чины СС отличаются слишком явно наплевательским отношением к своим наградам: хотят, носят, хотят, нет. А вообще-то в Германии с ношением наград было строго. Крайне отрицательному персонажу — штурмбаннфюреру СС Юргену Рольфу, который так издевался над Кэт, — наград также не досталось. Ему выдали значок, очень напоминающий спортивный, тем более что в характеристике было указано, что он хороший спортсмен. Честно говоря, как-то обидно за положительного Гельмута: он воевал на советско-германском фронте, был контужен под Витебском, а в результате чистая петлица СС-шутце и полное отсутствие каких бы то ни было наград. Но германская армия (и СС) как раз и были так построены, чтобы любой солдат имел возможность получить хоть какое-нибудь звание, и остаться простым рядовым мог только совсем уж неспособный человек. А что до наград — то, будучи контуженным, Гельмут как минимум должен был получить черный знак За ранение, а вообще-то можно было и Железного креста хотя бы 2-го класса не пожалеть. С наградами «генерала в поезде», с которым беседует Штирлиц в поездке к швейцарской границе, все вроде ясно — у него на шее Рыцарский крест с дубовыми листьями, а то, что в петлице у него нет ленты Железного креста 2-го класса, — так это можно списать на генеральскую блажь. Но вот Железный крест 1-го класса образца 1939 года на левом кармане очень подозрителен. По возрасту генерал явно участник Первой мировой войны, и у него должен быть, скорее, Железный крест образца 1914 года со шпангой 1939 года. Особое место в системе эсэсовских наград занимало кольцо «Мертвой головы» (Totenkopfring der SS), учрежденное приказом рейхсфюрера СС 10 апреля 1934 года. Оно было личной наградой рейхсфюрера и расценивалось как высшая награда. Кольцо изготовлялось из серебра и имело вид венка из дубовых листьев, на котором располагались изображения мертвой головы, двух зиг-рун, свастики, хейльсцейхена и хагалл-руны. Внутри каждого кольца помещалась гравировка: «Meinem lieben» («Моему дорогому»), далее — фамилия награжденного, дата вручения и факсимиле Гиммлера. Технологически кольцо изготавливалось из серебряной пластинки, которую сгибали и припаивали поверх шва мертвую голову, изготовленную из отдельного куска серебра. Кольца отделывались вручную ювелирами фирмы Отто Тара (Мюнхен). Чем больше был диаметр кольца, тем больше было расстояние между зиг-рунами, расположенными слева и справа от мертвой головы. Ширина кольца составляла 7 мм, толщина — 3,5 мм. Кольцо носилось на безымянном пальце левой руки. Первоначально кольцо вручалось только ветеранам движения и СС (имевших СС-№ до 5000), но в дальнейшем правила были упрощены. Практически кольцом мог быть награжден каждый офицер СС, прослуживший три года и не имевший дисциплинарных взысканий. То есть практически все эсэсовцы, которых мы видим в фильме (а уж находящийся на хорошем счету у начальства Штирлиц в первую очередь), должны носить подобные кольца, но стоит ли говорить, что ни один из них кольца не носит. Кто был кто в фильме и реальности Фильм «Семнадцать мгновений весны» хотя и создавался на основе художественного произведения Юлиана Семенова, сразу же позиционировался как документальное повествование. То есть рожденный фантазией автора сюжет развивается на фоне реальных исторических событий, особый колорит создают реальные исторические персонажи, выписанные с особой точностью. Блестящая находка режиссера — включение в фильм кадров кинохроники времен войны — еще больше подчеркивает историчность картины. Самое занятное, что так много хроники совершенно не предполагалось. Ее включили потому, что высокие военные чины, ознакомившиеся с фильмом, настояли на том, чтобы в «Мгновениях» не слишком переоценивалась роль разведки — все же главный вклад в разгром нацизма внесла Красная Армия. Вот и пришлось брать хронику из Красногорского архива и увеличивать объем фильма: сначала предполагалось, что он будет всего в девяти сериях. Но этот вынужденный ход оказался неимоверно выигрышным. Хроника как бы убеждает зрителя: все, что вы видите, действительно происходило, авторы положили много сил, чтобы создать реальную, а не выдуманную картину происходящего в Германии в феврале — марте 1945 года. Но это не более чем искусный художественный ход. А вот зритель поверил и с середины 1970-х годов продолжает свято верить в легенду, созданную фильмом. Именно по фильму он судил и продолжает судить о тех лидерах Третьего рейха, которых ему показали в «Мгновениях». Во многом это заслуга не только гениального режиссера, но и великолепных актеров, которых Лиозновой удалось собрать в фильме и которые даже в небольших, эпизодических ролях дают современным актерам пример того, как надо играть. В этой главе мы остановимся на неточностях, возникших при показе реальных исторических персонажей, — при чем не столько из-за режиссерской или актерской трактовки образа. О чем размышлял Штирлиц Одной из наиболее удачных режиссерских находок в фильме стали блоки хроники, посвященные четырем высшим руководителям Третьего рейха, начинавшиеся с заставки с надписью «Информация к размышлению». В романе, который послужил основой фильма, такое тоже было, но там «Информации к размышлению» было значительно больше, и касалась она значительно большего числа сюжетов. И, таким образом, ее значение несколько затушевывалось. В фильме же информация, поданная в этих разделах, на фоне кадров кинохроники, никогда не вызывала даже тени сомнения в том, что там правда, правда, и ничего, кроме правды, — объективная неполитизированная информация, на основе которой блестящий аналитик Штирлиц делает выводы, до которых не смогли додуматься целые отделы в Москве. Ведь нельзя же делать анализ, опираясь на препарированную Агитпропом информацию! Но, как выясняется при ближайшем рассмотрении, несмотря на то что он проработал так долго в Германии, Штирлиц довольно плохо знал биографии вождей Третьего рейха. Отдадим ему должное — это не помешало ему раскрыть заговор главарей СС и американских империалистов против СССР. Информация к размышлению. Геринг (2-я серия). Герман Геринг был, безусловно, одной из самых колоритных фигур в нацистской Германии, как правильно сказал «голос Копеляна за кадром» — «ветеран нацистского движения, рейхсмаршал, преемник фюрера». Биография Геринга хорошо известна, ему посвящены отдельные книги, где до мелочей разобрана вся его жизнь. В ней практически нет белых пятен, а вот в фильме даже в очень коротком сюжете допущено сразу несколько ошибок. Но сначала упомянем, что, исходя из цели показать руководителей нацистского режима людьми малообразованными и попросту не очень умными, во всех «Информациях к размышлению» постоянно делается упор на фразе « образование среднее». Вообще-то для начала XX века в этом нет ничего обидного — тогда количество людей с высшим образованием было невелико. В том же Советском Союзе в описываемый периоду власти стояли люди, также не имевшие высшего образования: Сталин так и не окончил Тифлисской православной духовной семинарии (то есть и среднего-то образования не получил), Молотов и Берия учились в Политехническом институте, но также его не окончили (их образование с большой натяжкой можно назвать неоконченным высшим), Каганович вообще имел только начальное образование, за спиной «всесоюзного старосты» Михаила Ивановича Калинина была лишь сельская школа. Да и многие наши полководцы получили образование, скорее, «на службе»: Жуков, закончивший Первую мировую войну младшим унтер-офицером, окончил кусы высшего комсостава только в 1930 году, будучи уже в генеральских чинах; Рокоссовский (также младший унтер-офицер) — в 1929 году. У Германа Геринга же было вполне приличное по тем временам образование — он учился в народной школе в Фюрте (в 1900–1904 годах), Ансбахской гимназии (1904–1905 годы), кадетском корпусе в Карлсруэ (1905–1909 годы) и военном училище в Берлине-Лихтерфельде (в 1909–1912 годах). Причем последнее считалось (и было на самом деле) элитным и одним из лучших учебных заведений для подготовки офицеров не только в Германии, но и во всей Европе. Причем училище Геринг закончил с блестящими результатами, почти каждый предмет был отмечен «magna cum laude», то есть с высшим отличием [8] . 8 См. Гротов Г. Герман Геринг — маршал рейха. М.: Смоленск, 1998. С. 29. Далее в «Информации к размышлению» приводятся следующие факты: «Женат вторым браком. Имеет двоих детей», что соответствует действительности лишь частично. Герман Геринг действительно был женат дважды: его первая супруга Карин, урожденная Фок, по первому браку фон Канцов, скончалась в октябре 1931 года (они поженились 3 февраля 1923 года), и 10 апреля 1935 года Герман Геринг сочетался браком с провинциальной актрисой, симпатичной блондинкой Эммой Йоханной Ханной (или просто Эмми) Зоннеман. Но вот с количеством детей консультанты фильма ошиблись (что просто неприлично) — в браке с Эмми у Геринга родилась только одна дочь (первый же брак Германа был бездетным) — Эдда, — это произошло 2 февраля 1938 года. Несколько вымученно звучит и фраза: «Геринг считался героем-летчиком Первой мировой войны». Правда, эту оговорку «считался» вполне можно объяснить — и это не вина авторов или консультантов. Конечно же, нельзя было назвать человека, приговоренного к смертной казни на Нюрнбергском процессе, героем войны. А им он тем не менее был: Первую мировую войну Герман Геринг закончил капитаном, командиром самой известной не только в германской армии, но вообще во всех воюющих армиях истребительной эскадры № 1 «Барон фон Рихтгофен». На счету Геринга было 22 сбитых самолета противника, а его мундир (как уже упоминалось) украшал «Синий Макс» — орден Pour le Mdrite, самая престижная в кайзеровской армии награда, которую можно было получить за военные заслуги. Он был храбрым летчиком и проявлял явные способности к лидерству, с чем и было связано его назначение командиром эскадры в обход более заслуженных, но менее способных летчиков-истребителей. Но если пассаж относительно «считавшегося героем» Геринга вполне можно объяснить, то понять, зачем, говоря о его дальнейшей карьере, надо было свались в одну кучу несколько фактов, перепутав их, — невозможно. Фраза «После прихода нацистов к власти Геринг стал рейхсмаршалом авиации, рейхспрезидентом Рейхстага, рейхспрезидентом Пруссии, ответственным за выполнение четырехлетнего плана, главным лесничим Германии» не только объединяет звания и должности Геринга, полученные им на протяжении довольно значительного периода времени, но и содержит грубые фактологические ошибки. Конечно, период «после прихода нацистов к власти» можно трактовать как все время нацистской диктатуры, с 1933-го по 1945 год, но обычно «после прихода» — это довольно короткий срок, последовавший за конкретным событием. А теперь давайте разберемся, помня, что нацисты пришли к власти — то есть Гитлер был назначен рейхсканцлером — 30 января 1933 года. Так вот, звание рейхсмаршала (или, если быть точным, Имперского маршала Великогерманского рейха — Reichsmarschall des Grossdeutschen Reiches) Герман Геринг получил после поражения Франции 19 июля 1940 года, а до этого с 1933 года он неоднократно повышался по службе: он стал генералом пехоты (30 августа 1933 года), генералом земельной полиции (14 сентября 1933 года), генералом авиации (21 мая 1935 года), генерал-полковником (20 апреля 1936 года) и, наконец, генерал-фельдмаршалом (20 апреля 1936 года). А вот рейхспрезидентом Рейхстага (то есть главой высшего законодательного органа Германии) Герман Геринг стал отнюдь не «после прихода нацистов к власти», а несколько раньше — 30 августа 1932 года, после того как нацисты фактически выиграли общенациональные выборы и сформировали самую крупную фракцию в Рейхстаге. С постом «рейхспрезидента Пруссии » (то есть дословно «имперским президентом») сложнее — дело в том, что такой должности не существовало, хотя, в общем-то, ясно, что имели в виду авторы. 30 января 1933 года Геринг вошел в состав правительства в качестве имперского министра без портфеля, осуществлявшего контроль за авиацией и Министерством внутренних дел Пруссии, а вот имперским комиссаром Пруссии стал вице-канцлер Франц фон Папен. В апреле 1933 года Гитлер назначил самого себя имперским наместником Пруссии, отстранив Папена, а Геринга 10 апреля 1933 года назначил министром-президентом (то есть главой земельного правительства) Пруссии. 30 января 1935 года Геринг стал имперским наместником Пруссии. То есть в структуре нацистского государства Геринг все же получил высшие должностные посты в этой самой крупной из немецких земель, но все его посты назывались по-другому. Ответственным за выполнение четырехлетнего плана (вернее, уполномоченным по четырехлетнему плану) Геринг был назначен 18 октября 1936 года, то есть через три с половиной года после прихода нацистов к власти. И несколько слов о «главном лесничем Германии». При перечислении пышных высоких постов упоминание об этой должности звучит как некая издевка — вот, мол, как Геринг любил должности, что лесником не погнушался. Конечно же, даже при всей любви Германа Геринга к пышности, чинам и орденам то, что он добился в июле 1934 года для себя должностей имперского лесничего (Reichsforstmeister), земельного лесничего Пруссии, а также имперского егермейстера (Reichsj"agermeister), нельзя объяснить исключительно стремлением получить еще один красивый мундир. Это для нашего уха названия этих должностей звучат как-то несерьезно и опереточно, на самом деле, являясь имперским лесничим и егермейстером, Геринг осуществлял контроль за всем лесным и охотничьим хозяйством Германии, то есть — за довольно значительной отраслью народного хозяйства. И, заметим, несмотря на свою загруженность другими обязанностями, за время своего пребывания на этих постах Геринг довольно много сделал для развития лесного хозяйства и упорядочения охоты в Германии. Вот, в принципе, основные ошибки, допущенные авторами в «Информации к размышлению» о Германе Геринге. Правда, еще усадьба Геринга Каринхалле названа замком, что, конечно же, не соответствует действительности, но это уже не так важно. Также, понимая, что кино — это иллюзия и авторам крайне трудно было подобрать нужную хронику и совместить ее с текстом, не будем обращать внимание, что, когда за кадром идет рассказ о событиях 1935 года, на экране идет хроника, на которой Геринг носит Железный крест 1-го класса с пристежкой образца 1939 года — то есть эти кадры относятся уже к периоду Второй мировой войны. Здесь рассматриваются только факты, приведенные в «Информации к размышлению», поэтому к Герингу в этой главе мы еще вернемся несколько ниже. Информация к размышлению. Геббельс (2-я серия). Изучая биографию Йозефа Пауля Геббельса, Штирлиц пришел к вполне логичному выводу, что тот не может вести переговоры с Западом. Потому что Геббельс был до конца предан Гитлеру, был его ближайшим соратником и, вознесясь вместе с фюрером на вершину власти, вместе с ним и должен был погибнуть. Казалось бы, что здесь еще обсуждать, но все же посмотрим, какой текст дают авторы фильма за кадром, на фоне кинохроники о Геббельсе — «ветеране гитлеровской партии, рейхсминистре пропаганды, обергруппенфюрере СС, гаулейтере Берлина. Женат, имеет 6 детей. Образование среднее». В отличие от ситуации с Герингом с женой и детьми авторы здесь не ошиблись — у Геббельса их действительно было шесть (и все они были убиты по его приказу незадолго до его самоубийства). Он действительно был и имперским министром народного просвещения и пропаганды и гаулейтером Берлина, но вот со званием обергруппенфюрера СС возникают определенные проблемы. За годы существования СС Генрих Гиммлер придумал довольно интересную систему: он стал направо и налево присваивать почетные высокие (часто «генеральские») звания СС высшим руководителям страны — гаулейтерам, министрам, высокопоставленным чиновникам и так далее. Никаких обязанностей с этим связано не было, но они получали право носить красивый мундир и именоваться генеральскими чинами. В стране, всегда питавшей пиетет перед униформой, это было в порядке вещей, и вскоре элита Третьего рейха начала облачаться в черные мундиры СС. Так, звание обергруппенфюрера СС имели имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, генерал-лесничий Фридрих Альперс, имперский министр продовольствия и сельского хозяйства Герберт Бакке, глава Зарубежной организации СС Эрнст Боле и многие, многие другие. Но не все: фраза Вольфа «У нас все были в СС», скорее, сказанная в запале, — не более чем красивая фигура речи. Так вот, Йозеф Пауль Геббельс никогда в СС не состоял и, соответственно, чина обергруппенфюрера СС (как и никакого другого) не имел. Упорно повторяя во всех «Информациях к размышлению» «образование среднее», авторы в случае с Геббельсом попали впросак. Они отказали в праве на высшее образование человеку, который даже советским гражданам был известен как «доктор Геббельс» — доктор не в смысле врач, а в смысле — человек, имеющий научную степень. В Германии можно было окончить высшее учебное заведение и без докторской степени, то есть без защиты диссертации. Получение же докторской степени свидетельствовало о том, что человек перешел на более высокую ступень, показав себя способным к научной деятельности. Практически не имевший средств к существованию, 20-летний Йозеф Геббельс в 1917 году стал посещать лекции в Боннском университете. В то время люди, стремившиеся получить разностороннее образование, часто переезжали из одного университета в другой — в каждом учебном заведении были сильные профессора по той или иной тематике. Так и Геббельс, не смотря на отсутствие денег, из Бонна отправился во Фрейбургский университет, затем в Вюрцбургский, затем снова во Фрейбургский, потом в Мюнхенский и, наконец, в знаменитый своими традициями Гейдельбергский. Четыре года он изучал философию, историю, германскую литературу и историю искусств. Кстати, в Гейдельберге он посещал лекции известного историка германской литературы Фридриха Гундольфа (еврея по национальности) и очень пытался завоевать его внимание и поддержку, однако Гундольфу хромой студент не понравился… 21 апреля 1922 года Йозеф Геббельс защитил у барона М. фон Вальдберга в Гейдельбергском университете диссертацию на тему «Вильгельм фон Шютц как драматург. К вопросу об истории драмы романтической школы». Научный совет посчитал работу достойной докторской степени, и Геббельс с этого момента и до конца жизни всегда прибавлял к своей фамилии почетную приставку «доктор философии». Вскоре после этого он закончил роман «Михаэль, или Жизнь молодого германца, рассказанная в его дневниках», который критики назвали «запутанным и неясным произведением». То есть можно сделать вывод, что обладавший несомненными способностями Геббельс получил прекрасную подготовку и был образованным человеком. Вот тебе и «образование среднее»! Для того чтобы показать, насколько большую власть имел Геббельс, его назвали «шефом прессы, пропаганды и культуры» и, таким образом, несколько расшили пределы его компетенции — это все в рамках мифа о стройной структуре нацистского государства. Хотя, конечно же, равных Геббельсу в вопросах организации пропаганды не было; здесь он был абсолютным лидером. Но не в традициях Гитлера и всего нацистского режима было полностью отдавать на откуп одному человеку какое-либо направление деятельности. Так получилось и с Геббельсом. Несмотря на то что он был рейхслейтером, имперским руководителем пропаганды НСДАП, имперским министром народного просвещения и пропаганды, он отнюдь не был монополистом в вопросах пропаганды. Причем если радио он смог полностью поставить под свой контроль, то пресса — а именно она в те годы была главным средством массовой информации и пропаганды — была поделена между несколькими очень влиятельными личностями. Конкурентами Геббельса являлись прежде всего два человека — рейхслейтер, директор Центрального издательства НСДАП «Эхер ферлаг», председатель Германского объединения издателей газет и президент Имперской палаты печати Макс Аманн, а также рейхслейтер, руководитель пресс-службы НСДАП и Имперского правительства, сменивший Аманна в 1938 году во главе Имперской палаты печати, Отто Дитрих. Кстати, оба они в отличие от Геббельса имели звание обергруппенфюреров СС. Между ними шла постоянная и упорная борьба за компетенцию, и хотя Геббельс в этой борьбе имел некоторый успех, тем не менее до самого конца существования Третьего рейха установить полный контроль над прессой и пропагандой ему не удалось. В области культуры его успехи были более значительны. Здесь ему противостояло только Имперское министерство науки, воспитания и народного образования, возглавляемое гаулейтером Южного Ганновера — Брауншвейга, обергруппенфюрером СА Бернгардом Рустом, который не обладал качествами, необходимыми для противостояния Геббельсу. Не соответствует действительности и фраза «по его приказу был убит Оссицки ». Конечно, в преследованиях выдающегося немецкого гуманиста, писателя, публициста Карла фон Оссицки Геббельс сыграл свою роль. Возможно, именно его резкая критика работ Оссицки привела к тому, что этого немецкого пацифиста арестовало гестапо и он оказался в концентрационном лагере. Приказа же не только убить, но и арестовать кого бы то ни было Геббельс отдать не мог, хотя определенное влияние на Гиммлера оказать было в его силах. (Хотя заметим, что Оссицки был «не ко двору» не только в нацистской Германии. В Веймарской республике его дважды арестовывали — в 1929 и 1931 годах — и бросали в тюрьму по обвинению в государственной измене.) Оссицки был арестован уже 28 февраля 1933 года. Однако, что интересно, Оссицки вообще не был убит! В 1936 году, в преддверии Олимпиады в Берлине, тяжело больной Оссицки был освобожден из концлагеря, что было официально подтверждено 7 ноября 1936 года. А через несколько дней — 23 ноября — ему была присуждена Нобелевская премия мира за 1935 год. Оссицки умер в Берлине 3 мая 1938 года от туберкулеза, которым заболел еще в лагере. Оставим на совести авторов показ Геббельса как « бабельбергского бычка », пользующегося своим положением, чтобы ухлестывать за молоденькими актрисами, заметим лишь, что эта черта характера Геббельса несколько преувеличена. Но вот на истории с Лидой Бааровой (настоящее имя Лидмила Бабкова) мы все же остановимся. Лида родилась в 1914 году в Праге, и начало ее карьеры в немецком кино было многообещающим. В 1936 году между ней и Геббельсом вспыхнул сумасшедший роман, который вскоре стал достоянием публики, и разразился грандиозный скандал, жена Геббельса Магда стала настаивать на разводе. В дело был вынужден вмешаться Гитлер. Сначала он попробовал переговорить с Магдой в Берхтесгадене, но разговор результата не дал, и тогда он отправился в Берлин и вызвал Геббельса в Рейхсканцелярию для беседы. Далее в фильме так описывается происходящее: « В Рейхсканцелярии Геббельс в течение четырех часов давал унизительные показания о связи с неполноценной славянкой». На самом же деле все было несколько по-другому или, вернее, совсем по-другому. Геббельс без утайки рассказал своему кумиру о своей горячей любви к Бааровой и заявил, что готов на развод и, если надо ради Лиды, он оставит пост министра пропаганды и рейхслейтера. Геббельс предположил, что может послужить фюреру где-нибудь далеко от Германии — например, послом в Японии. От возражений Геббельса Гитлер пришел в ярость и наорал на министра, заявив, что министр его кабинета не может быть в принципе замешанным в подобный скандал. В приказной форме Гитлер отклонил отставку Геббельса и запретил ему встречаться с Бааровой. Лиду вызвали в полицей-президиум, где сообщили, что она должна покинуть Берлин. Геббельс крайне тяжело переживал разрыв, он на несколько дней уехал за город, где полностью отгородился от мира. Но для того, чтобы он примирился с Магдой, потребовалось еще одно вмешательство Гитлера. Описывая рост влияния Геббельса, «голос за кадром» констатирует: « После провала мятежа 1944 года фюрер наградил Геббельса, назначив его гаулейтером Берлина. В эти дни людей без суда расстреливали сотнями». Геббельс действительно показал себя во время попытки переворота 20 июля 1944 года верным и наиболее энергичным соратником фюрера; во многом благодаря его эффективным действиям заговор в Берлине был подавлен в зародыше. Но как мог Гитлер наградить его назначением гаулейтером, если этот пост Йозеф Геббельс занял почти за 18 лет до этого — 20 октября 1926 года! Что же до того, что «людей в эти дни без суда расстреливали сотнями», то можно напомнить: без суда между 23.30 20 июля и 00.30 21 июля 1944 года во дворе здания штаба Армии резерва на Бендлерштрассе были расстреляны полковник граф Филипп Шенк фон Штауфенберг, его адъютант обер-лейтенант Вернер фон Хефтен, полковник Альбрехт Риттер Мерц фон Квирнгейм и генерал пехоты Фридрих Ольбрихт. Причем приказ о расстреле отдал отнюдь не Геббельс, а командующий армией резерва генерал-полковник Фридрих Фромм, пытавшийся таким образом скрыть свою причастность к заговору. Все остальные были казнены значительно позже и, в основном, по приговору Народной судебной палаты. Информация к размышлению. Гиммлер (3-я серия). В фильме Генрих Гиммлер играет крайне важную роль: он главный противник Штирлица, олицетворение ужасов нацистского режима. Поэтому, если у остальных «Информация к размышлению» должна быть самоценной, то в этом случае она лишь дополняет образ рейхсфюрера СС, созданный Николаем Прокоповичем, — причем актер смог сыграть так, что даже кажется, он внешне похож на Гиммлера. Гиммлер назван « ответственным за проведение в жизнь расовой теории фюрера», что не совсем верно. Правда, учитывая, что под этим эвфемизмом, скорее всего, подразумевается тот факт, что СС руководило массовым уничтожением евреев, что соответствует действительности, то, как на ошибке, останавливаться на этом мы не будем. Конечно же, у Гиммлера «образование среднее», он «женат, имеет одного ребенка». Но если семейное положение рейхсфюрера СС описано верно, то с образованием у консультантов опять не получилось. Конечно, было обидно, что бонзы Третьего рейха имели более высокий уровень образования, чем тогдашние руководители СССР, но все же лучше говорить правду. Сын директора гимназии в Лансхуте, Генрих Гиммлер, естественно, окончил учебное заведение отца, а 18 октября 1919 года был принял на сельскохозяйственный факультет Мюнхенского политехнического института. В августе 1922 года Генрих в возрасте 21 года успешно завершил обучение и получил диплом экономиста-аграрника — вполне приличное высшее образование не только для послевоенной Германии, но и для любой другой страны. Дальнейшая карьера Гиммлера нарисована широкими мазками, оттеняющими ее преступную составляющую: « Затем принимал участие в убийстве своего шефа [Штрассера], но в Берлине на него смотрели косо, и поэтому он был назначен на унизительно мелкий пост шефа криминальной полиции Мюнхена». Здесь надо дать несколько уточнений. В 1933 году он получил не «унизительно мелкий пост шефа криминальной полиции Мюнхена», а стал полицей-президентом Мюнхена, то есть фактически главой баварской полиции. Конечно, это тоже не бог весть какой пост, но все же далеко не «унизительный». Причем в очень сжатые сроки ему удалось подчинить себе полицию безопасности всех германских земель и 20 апреля 1934 года стать шефом тайной государственной полиции Пруссии (гестапо) и, таким образом, подмять под себя тайную полицию нацистской Германии. При этом в приведенной выше фразе изменен порядок событий: в ней получается, что Гиммлер сначала «принял участие в убийстве своего шефа», а затем получил должность в полиции. Но Грегор Штрассер был убит во время «Ночи длинных ножей» 30 июля 1934 года, то есть когда Гиммлер уже был главой тайной полиции. Не создавал Гиммлер и «первые в Германии концентрационные лагеря». Да, позже вся система концентрационных лагерей и лагерей уничтожения находилась в ведении рейхсфюрера СС. Но первый находившийся под эгидой СС концлагерь — Дахау — был открыт только 22 марта 1933 года, а Штурмовые отряды (СА) начали создание так называемых «диких» концлагерей сразу же после прихода Гитлера к власти. Вольница СА очень скоро надоела Гитлеру, и в 1934 году он передал все концлагеря в руки Гиммлера, а лагеря СА закрыл. Так что «первопроходцем» он не был. Что имели в виду авторы, говоря: «За успехи по созданию концлагерей Гиммлер был назначен заместителем министра внутренних дел. Он оказался теперь рядом с Гитлером, перешел на следующую ступеньку иерархической лестницы нацизма », не совсем ясно. 30 июля 1934 года Гитлер объявил о том, что СС будет являться самостоятельной организацией в системе НСДАП, подчиняться не начальнику штаба СА, а Верховному руководителю СА, которым являлся сам Гитлер. Гиммлер же получил тот же ранг, что и начальник штаба СА, — рейхслейтера в системе Имперского руководства НСДАП. Однако это произошло отнюдь не за концлагеря, а, как говорилось в распоряжении Гитлера, «принимая во внимание большие заслуги СС, особенно в связи с событиями 30 июня 1934 года». Скорее всего, авторы имели в виду состоявшееся 17 июня 1936 года назначение Гиммлера еще и шефом германской полиции. Де-юре полиция осталась в подчинении имперского министра внутренних дел, и Гиммлер, таким образом, стал статс-секретарем (заместителем), хотя сам всегда отказывался пользоваться этим титулом и ни разу его не употреблял. Кроме того, на деле министр внутренних дел Вильгельм Фрик фактически не имел возможности вмешиваться в дела полиции, так как Гиммлер обладал к этому времени неизмеримо большим влиянием в Германии. Но столь важной «ступенькой в иерархической лестнице» было все же назначение рейхслейтером, а пост шефа полиции — лишь следствием. Что же до фразы, что Гиммлер «организовал покушение на Гитлера, стреляли холостыми, а Гиммлер прикрыл его своим телом и стал «кровным братом»», то, конечно же, ничего подобного не было. И, скорее, напоминает случай с покушением на Сталина, когда Берия, зная, что стреляют холостыми, прикрыл генерального секретаря своим телом с криком: «Защитим вождя!» Опять — подмена понятий и перенос советских реалий на немецкую почву. Заканчивая разговор о Гиммлере, упомянем и еще одно довольно забавное несоответствие того, что показывают на экране, и закадровых комментариев. Звучит текст: Гиммлер « начал создавать секретное досье на врагов и друзей: на Лея [на экране во всей красе гаулейтер Франконии Юлиус Штрейхер], Геринга [на экране, что логично, Герман Геринг], Гесса [на экране — Гесс]». То есть, «товарищи консультанты», видимо, не очень хорошо себе представляли, как выглядит имперский организационный руководитель и глава Германского трудового фронта Роберт Лей. Информация к размышлению. Борман (5-я серия). Мартин Борман был, безусловно, самой загадочной фигурой среди высшего руководства Третьего рейха. Он действовал за спиной фюрера и к концу войны смог стать самым близким к нему человеком. В принципе, ничего загадочного в Бормане нет — партийный функционер, привыкший действовать вдалеке от официальных мероприятий, тихо ткущий паутину в тиши кабинетов. Но во многом благодаря советским историкам Борман был превращен в легенду — через много лет после его смерти многочисленные публицисты все еще продолжали разыскивать его то в Южной Америке, а то и в России. СССР отказался признать факт смерти Бормана 2 мая 1945 года в Берлине и настоял на том, чтобы он был выведен в качестве подсудимого на Нюрнбергский процесс и заочно приговорен к смертной казни. Авторы фильма решили дать емкую характеристику Борману следующими словами: «Рейхслейтер, заместитель фюрера по партии, женат, имеет 8 детей, судим, образование неполное среднее ». В общем — необразованный люмпен, дорвавшийся до власти. Рейхслейтером Борман был, был он и женат и имел восьмерых детей. Но вот заместителем фюрера по партии он не был. Такую должность получил 22 сентября 1933 года один из ближайших и старейших соратников Гитлера Рудольф Гесс. Борман же возглавил его штаб. Когда Гесс при до сих пор не выясненных обстоятельствах неожиданно улетел в Англию, Борман стал его наследником. Но наследником полномочий, а не должностей. 12 мая 1941 года он возглавил Партийную канцелярию (созданную из Штаба заместителя фюрера), 13 мая стал секретарем фюрера, а 29 мая — имперским министром без портфеля и членом Совета обороны рейха. Что же касается образования, то авторы фильма в очередной раз, стремясь представить лидеров Третьего рейха невеждами, несколько покривили против истины. Посмотрим, что они подразумевали под «неполным средним». Борман рос во вполне благополучной семье — его отчим был директором филиала банка, — и, как большинство его сверстников, он посещал обычную школу. Учитывая, что на фронт Мартин не рвался, школу он закончил, хотя и не с выдающимися результатами, — так что полное среднее образование у него было. Однако это еще не все. Оставив военную службу в 1919 году, он поступил на годичные курсы по подготовке специалистов сельского хозяйства. Курсы он окончил достаточно хорошо, и полученное образование дало ему возможность в 1920 году поступить на службу поместным инспектором имения Герцберг (800 гектаров) близ Пархима (Мекленбург) к Герману фон Тройенфельсу. Таким образом, полученное Борманом образование в самом крайнем случае можно назвать средним специальным, а отнюдь не «неполным средним». Вопрос с судимостью Бормана был поднят еще раз в «Информации к размышлению» — уж больно это выигрышно показывало лидера преступного режима: «Говорили, что он сидел в тюрьме за политическое убийство и затем, не то сбежав, не то выйдя по амнистии, примкнул к гитлеровской партии ». Звучит довольно уничижительно. К политическому убийству Борман действительно оказался причастным. Будучи членом одного из Добровольческих корпусов (бригады Россбаха), он организовал 31 марта 1923 года убийство некоего Вальтера Кадова — довольно темной личности и авантюриста (что, впрочем, убийства не оправдывает). Однако лично в убийстве Борман участия не принимал: Лейпцигский суд, рассматривавший это дело, признал 17 марта 1924 года убийство Кадова «непредумышленным». Из всех подсудимых Борман получил меньше всего — 11 месяцев тюремного заключения. В феврале 1925 года, полностью отбыв срок заключения, Мартин Борман вышел на свободу — это был не побег и не амнистия. Прозвучавшее несколько позже утверждение, что, став преемником Гесса, улетевшего в Англию, Борман « санкционировал гестапо уничтожение всех своих коллег по работе в Партийной канцелярии», также, скорее, из советской действительности. Ну, зачем Борману надо было уничтожать сотрудников Партийной канцелярии, если он лично подбирал их, когда был начальником Штаба заместителя фюрера по партии? Да и «санкционировать гестапо» он не мог — наоборот, Борман всегда принципиально отстаивал (и довольно успешно) точку зрения, что ни СД, ни гестапо не имеют права вмешиваться в работу любых партийных организаций и тем более Партийной канцелярии. Но для того, чтобы нарисовать отталкивающий образ Бормана, такое сказать авторам было необходимо. И это при том, что Борман был довольно неприятной личностью и совершенных им преступлений с лихвой хватило бы ни на один смертный приговор. Довольно смелым является и заявление, что Борман « был подчеркнуто почтителен с Герингом, Геббельсом и Гиммлером». Как раз наоборот — Борман, пользуясь близостью к Гитлеру, постоянно интриговал против вышеназванных лиц, упрямо отстаивая свои прерогативы и в ряде случаев отказывая им в аудиенции у фюрера. Кроме того, по своему воспитанию и характеру Борман был довольно грубым человеком и таким остался до конца жизни. Так что большинство из той информации, которую анализировал Штирлиц, была если не ложной, то не совсем исторически точной. Правда, он знал главное, «что в последние годы Гитлер не принимает ни одного решения без консультации Бормана». Этого ему вполне достаточно, чтобы сделать выводы. Своеобразным развитием утверждения о низком образовании лидеров Третьего рейха, проявившегося в «Информации к размышлению», стал и следующий пассаж. В 9-й серии, когда шла речь о немецких физиках-ядерщиках, «голос за кадром» сообщает зрителям: «Гениальные немецкие физики были, таким образом, вне поля зрения руководства, тем более что ни один из фюреров Германии не имел даже высшего институтского образования, исключая Шпеера и Шахта». Правдой в этой фразе является то, что Шахт и Шпеер действительно имели высшее образование. А что же другие «фюреры Германии»? О Гиммлере и Геббельсе мы уже упоминали. А вот и другие: • рейхслейтер, имперский организационный руководитель, глава Германского трудового фронта Роберт Лей учился в Йенском, Боннском и Мюнстерском университетах и получил степень доктора философии; • рейхслейтер, имперский руководитель молодежи Бальдур фон Ширах изучал историю искусств и германистику в Мюнхенском университете; • Артур Аксман, сменивший Шираха на посту имперского руководителя молодежи, учился в Берлинском университете и был вынужден оставить учебу только потому, что его мать и братья потеряли работу и нужно было зарабатывать себе на жизнь; • за плечами рейхслейтера и руководителя Национал-социалистического автомобильного корпуса Адольфа Хюнлейна была Военная академия, так же как и у рейхслейтера, руководителя Колониально-политического управления Франца фон Эппа; • рейхслейтер, имперский руководитель прессы Отто Дитрих изучал философию в Фрейбургском, Мюнхенском и Франкфуртском университетах; • потомственный юрист, генерал-губернатор Польши и рейхслейтер Ганс Франк Михаэль получил высшее юридическое образование в Кильском, Мюнхенском и Венском университетах и имел степень доктора права; • рейхслейтер, имперский руководитель крестьян Вальтер Дарре получил диплом специалиста по сельскому хозяйству в Гисенском университете; • главный идеолог рейха, рейхслейтер Альфред Розенберг вообще изучал архитектуру у нас на родине — в Высших технических училищах в Ревеле и Москве и в 1917 году получил диплом архитектора; • рейхслейтер, имперский министр внутренних дел Вильгельм Фрик получил степень доктора права в Гейдельбергском университете. Это перечисление можно продолжить, а ведь мы упомянули только рейхслейтеров — то есть людей, которые занимали самую высшую ступеньку в нацистской иерархии. Между прочим, образование отнюдь не гарантирует, что его обладатель не станет преступником, но попытка таким дешевым способом попытаться унизить противника уважения не вызывает. Люди виртуальные и люди реальные В «Семнадцати мгновениях весны» встречается значительное количество исторических персонажей. Правда, большинство из них совсем не похожи на реальных личностей, имена которых они носят. Но ведь фильм — художественное произведение, и трактовка образа того или иного героя является исключительно прерогативой сценариста и режиссера, а также актера, исполняющего соответствующую роль. Тем не менее, когда речь идет о столь выдающемся произведении, как «Семнадцать мгновений весны», невозможно не задаться вопросом: что здесь соответствует реальным фактам, а что нет? Чем лучше произведение, тем больше с него спрос. Поэтому давайте задумаемся: а были ли созданные актерами образы тех или иных реальных персонажей похожи на оригиналы? По логике вещей, в задачу консультантов фильма входит не только помочь авторам создать наиболее приближенный к действительности внешний антураж, но и проследить за тем, чтобы фамилии, должности и звания реальных исторических персонажей соответствовали действительности. Тем более что это в большинстве случаев не влияет ни на сюжет, ни на авторскую позицию. Но консультанты этим не озаботились. Примером может служить одна из первых сцен в фильме — совещание у фюрера «12.11.1945 в 16 часов 30 минут». Камера останавливается на том или ином участнике, и на экране возникают титры, поясняющие зрителю, кто, собственно, перед ним. В результате мы узнаем, что на совещании, кроме, естественно, Гитлера, присутствовали: «рейхсмаршал Геринг, фельдмаршал Кейтель, рейхслейтер Борман, обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер, генерал-полковник Йодль, Шелленберг, Хавель, адмирал Фосс, адмирал фон Путкамер, капитан 3-го ранга Нейрат, адъютанты, стенографистки». Звучит очень впечатляюще: авторам с первых же кадров фильма удается убедить зрителя в том, что все показанное на экране чрезвычайно приближено к реальности. Однако даже в этой короткой (и ни к чему не обязывающей) вводной сцене были допущены досадные ошибки. Так, генерал-полковник Йодль назван в титрах « начальником сухопутных сил». Что это значит — сказать невозможно, так как подобного поста в вермахте (да и любой другой армии воюющих сторон) не существовало. Скорее всего, авторы хотели сказать «главнокомандующий сухопутными войсками» (Oberbehishaber des Heeres), хотя и это было бы верно лишь отчасти правильное название должности, и только. Дело в том, что эту должность еще 19 декабря 1941 года занял лично Адольф Гитлер: в этот день за поражение под Москвой он сместил предыдущего главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича. Генерал-полковник Альфред Йодль в описываемый момент являлся начальником Штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта, то есть занимал не командную, а штабную должность. Появляющийся далее Шпеер назван в титрах «рейхсминистром промышленности», что, конечно же, тоже не верно. Любимец Гитлера Альберт Шпеер возглавлял Имперское министерство военной промышленности: разница всего в одном слове, но слове крайне важном. Согласитесь, что между промышленностью вообще и военной промышленностью есть некоторая разница, тем более во время войны. К слову, в Германии в это время действовали также Имперское министерство экономики и Управление по четырехлетнему плану — именно они занимались собственно промышленностью. Вышла ошибка и с « Хавелем », который обозначен как «посланник МИД». Это тоже реальное лицо, правда, у него несколько другая фамилия — Хевель. Также не был он и «посланником МИД». Отто Вальтер Хевель являлся представителем имперского министра иностранных дел в Ставке фюрера и имел ранг посла для особых поручений. Фосс и фон Путкамер названы адмиралами, хотя первый был вице-адмиралом, а второй контр-адмиралом. Конечно, адмиралами их назвать возможно, но не ясно, почему тогда Йодль назван генерал-полковником, а не просто «генералом». Скорее всего, консультанты просто не знали званий Фосса и Путкамера (кстати, его фамилия пишется как Путткамер, то есть через две буквы «т»). Почему-то удостоился чести быть названным отдельно от «адъютантов» «капитан 3-го ранга Нейрат». Под этим именем скрывается адъютант гросс-адмирала Карла Дёница Вальтер Людце-Нойрат (не очень понятно, что он делал на совещании у фюрера, если там не было самого Дёница). Значительное место в фильме занимают руководители Главного управления имперской безопасности, поэтому на них мы остановимся несколько подробнее. Николай Жарковский, сыгравший шефа СД и полиции безопасности Эрнста Кальтенбруннера, внешне на него даже похож, хотя и, скажем честно, реальный Кальтенбруннер был более отталкивающей личностью, чем его кинообраз. Описание своего шефа дал Вальтер Шелленберг в мемуарах: «Кальтенбруннер был гигантского роста, тяжело двигался — словом, был настоящий пень. Мощный квадратный подбородок ярко выражал его характер. Толстая шея, образующая прямую линию с затылком, еще больше подчеркивала его неотесанность. Взгляд его карих глаз был пронизывающим и неприятным. Он смотрел на вас в упор, подобно змее, жаждущей проглотить свою жертву. Когда его просили высказать мнение по тому или иному вопросу, его угловатое деревянное лицо не изменялось в выражении; только спустя несколько секунд угнетающего молчания он ударял по столу и начинал говорить. Когда я смотрел на его руки, у меня всегда было такое чувство, что это конечности старой гориллы. Они были слишком короткими, а пальцы пожелтели от дыма — Кальтенбруннер курил по сто сигарет вдень… Прежде всего Кальтенбруннер был доктринером и фанатическим приверженцем национал-социализма. Он придерживался принципа абсолютного повиновения Гитлеру и Гиммлеру… Кальтенбурннер имел много слабостей, в том числе любил выпить… Чем безнадежнее становилось наше положение к концу войны, тем больше Кальтенбруннер пил. Я, бывало, заставал его на службе в одиннадцать часов утра в таком виде, как будто он полчаса назад проснулся; его взгляд был тупым и пустым. С непосредственностью пьяного человека он лез под стол, доставал бутылку и наливал для меня стакан шампанского или коньяку». [9] 9 Шелленберг В. Лабиринт. М., 1991. С. 322–323. Добавим, что правую щеку Кальтенбруннера украшали довольно безобразные шрамы — в фильме гримеры решили их не делать. Кстати, подобные шрамы украшали лица многих руководящих сотрудников нацистского режима. Дело в том, что в Веймарской Германии (и Австрии тоже) патриотически настроенные студенты исповедовали идеи закрытого сообщества и личной чести, в их кругах были широко распространены дуэли на шпагах (или саблях). Правда, члены многочисленных студенческих обществ старались не доводить дуэли до трагического конца. Нанести же противнику шрамы на щеках считалось верхом фехтовального мастерства закрытых германских студенческих сообществ, да и получить подобные «украшения» было не зазорно — они ведь говорили о твердости и боевом настрое их «хозяина». Правда, шрамы на лице Кальтенбруннера не имели ничего общего с этой традицией, их происхождение было более банальным — они всего лишь напоминание об автокатастрофе, в которую попал молодой Эрнст. Вопрос, который имеет отношение практически ко всем героям фильма, — это возраст. Отметим, что большинство персонажей на экране выглядят несколько (а иногда и значительно) старше своих лет. А между тем люди, занимавшие достаточно высокие посты в Третьем рейхе, были, в общем-то, довольно молоды. В принципе, позицию авторов фильма можно было понять: в годы, когда он снимался — а это 1970-е, — руководству СССР было, конечно, еще далеко до «кремлевских старцев» 1990-х, но уже возрастной критерий руководителей обозначился четко: что-то в районе шестидесяти лет. В пятьдесят партфункционер считался еще молодым и перспективным, а в сорок — вообще человеком, который только начинал карьеру в высших эшелонах власти. Поэтому, и создавая образы руководителей Третьего рейха, авторы, возможно, несознательно завышали их возраст. Причем особенно хорошо это видно в сравнении со Штирлицем — ему по сценарию (и по роману) сорок пять лет — он ровесник века. И Тихонов настолько и выглядит, вернее, настолько выглядит его персонаж. У остальных же возраст смещен в сторону увеличения лет на 5–10 (хотя, возможно, это чисто мое субъективное восприятие). Эрнст Кальтенбруннер выглядит старше своих лет: он родился 4 октября 1903 года, и на момент описываемых событий ему было 41 год и четыре месяца. Он выглядел немного старше своих лет, но не настолько — в фильме персонажу Жарковского явно под пятьдесят. В 4-й серии Гиммлер говорит Шелленбергу о своих опасениях, что материалы по Швейцарии «сначала могут попасть к Венцу». Даже Шелленберг сначала не понял, кого Гиммлер имеет в виду, пока тот не пояснил что это Кальтенбруннер. Я, например, вообще очень долго думал, что это его прозвище — «Венц», сокращенное от «Венцель», и лишь позже понял, что Гиммлер использовал это слово в значении «житель города Вены». Но, в принципе, догадаться, кто этот «венец», довольно сложно. Ведь Эрнст Кальтенбруннер родился в городке Рид, недалеко от Браунау в Верхней Австрии, а в 1918 году — в 15 лет — переехал с семьей в Линц. Затем он учился в Высшей технической школе в Граце и в местном университете. После получения высшего образования он трудился в адвокатских конторах в Линце и Зальцбурге, командовал абшнитом СС все в том же Линце и лишь после аншлюса Австрии переехал в Вену. Так что «венцем» назвать Эрнста Кальтенбруннера может лишь человек, для которого в Австрии не существует других городов, кроме Вены. Положение же Кальтенбруннера в РСХА было двойственным. Он стал шефом СД и полиции безопасности после того, как чешские патриоты (заброшенные из Лондона британской разведкой) убили его предшественника, «великого и ужасного» Рейнгарда Гейдриха. Это утверждение прочно вошло во все отечественные как художественные, так и научные работы. Но здесь есть один нюанс: Гейдрих скончался от последствий ранения 4 июня 1942 года, а Кальтенбруннер был утвержден в его должности только 30 января 1943 года. Почти пол года должность шефа СД и полиции безопасности исполнял лично рейхсфюрер СС, который категорически не хотел получить еще одного Гейдриха — более сильную и энергичную, чем он сам, личность. Здесь-то он и остановил свой выбор на Кальтенбруннере — ветеране нацистского движения в Австрии, кавалере Ордена Крови, высшем руководителе СС и полиции Верхней и Нижней Австрии (с 1938 года) и командире оберабшнита СС «Дунай» (с 1937 года). То есть крупный функционер СС, но отнюдь не член центрального руководства. То, что Кальтенбруннер, как и Гитлер, был австрийцем (тем более из любимого фюрером Линца), тоже сыграло свою роль. Но главное — Кальтенбруннер не обладал и малой толикой тех способностей, который были у Гейдриха, и ему было крайне тяжело тягаться с подобранными Гейдрихом кадрами РСХА, где каждый начальник управления был по-своему сильной личностью. Кроме того, назначая Кальтенбруннера, Гиммлер сразу же оговорил, что деятельность полиции безопасности (то есть гестапо и криминальной полиции) он будет курировать лично, а главной задачей Кальтенбруннера станет руководство СД. Затем же оказалось, что глава VI управления (СД/Заграница) уже вырос в самостоятельную личность и начал собственную игру, а III управление (CL/Германия) фактически лишилось большинства своих полномочий. В результате Кальтенбруннер из всесильного начальника органов государственной безопасности Германии, каким был Гейдрих, превратился в представителя Гиммлера в РСХА, в еще одну властную инстанцию, в задачу которой входило не дать отдельным составляющим РСХА выйти из-под контроля рейхсфюрера СС. Что, впрочем, отнюдь не снимало с Кальтенбруннера ответственности за деятельность подчиненных ему структур. Что признали члены Международного трибунала, созданного странами-победительницами для суда над главными военными преступниками. По иронии судьбы, Кальтенбруннер после окончания войны был единственным из высших руководителей карательных структур Третьего рейха, оставшихся в живых, и его вывели на процесс в качестве представителя СС. Приговор закономерен — смертная казнь через повешение. Непосредственного шефа Штирлица — Вальтера Шелленберга — блестяще сыграл Олег Табаков. Он создал образ умного, хитрого, успешного интригана, жизнелюба и просто очаровательного человека. Гуляет история, что родственники Шелленберга поблагодарили Олега Павловича за создание столь положительного образа «дядюшки Вальтера». Не уверен, что это правда, но легенда сама по себе красивая. Конечно, Табаков абсолютно не похож на Шелленберга, у которого были худощавое, сужающееся к подбородку лицо, прямой, довольно крупный нос, глубоко посаженные глаза. Да и не было у бригадефюрера СС ямочек на щеках. Форма на Табакове сидит как влитая, чего не скажешь о Шелленберге. Но вот типаж был подобран верно, хотя у Табакова значительно больше обаяния, чем у шефа политической разведки. Шелленберг в 1945 году был просто неприлично молод (ему только-только исполнилось 35 лет, то есть он на 10 лет моложе Штирлица, чего по фильму не скажешь, Табаков играет человека лет сорока) для « члена НСДАП с 1933 года Шелленберга Вальтера, бригадефюрера СС, начальника VI отдела РСХА», кандидатура жены которого «утверждена рейхсфюрером СС». Вообще-то кандидатуры жен членов СС утверждал не рейхсфюрер, а родовое ведомство СС, но это особой роли не играет, возникает лишь вопрос: почему этой фразы в характеристике удостоился только Шелленберг? Другие-то чем хуже? Говоря о чине Шелленберга авторы фильма упомянули только «бригадефюрера СС», а он между тем имел еще чины генерал-майора полиции и генерал-майора войск СС (последнее звание он получил 1 декабря 1944 года, после того как стал полноправным начальником Военного управления РСХА). В фильме прекрасное образование Шелленберга (этот сын директора фабрики фортепьяно получил неплохое домашнее образование, а затем изучал медицину и право в Марбургском и Боннском университетах и в марте 1933 года сдал экзамен на юриста при высшем земельном суде в Дюссельдорфе) подчеркивается уже в 1-й серии, когда он с Гиммлером просматривает кинохронику. Во время просмотра сначала крутят «United News», естественно на английском, и Шелленберг синхронно, переводит текст не знающему языков рейхсфюреру. Затем идет немецкая кинохроника — «Wochenschau», — она на немецком, и по вполне понятным соображениям Шелленберг ее не переводит. А вот затем идет советская кинохроника — ее тоже Шелленберг не переводит. Понятно, что фильм делался для советского зрителя и идет в оригинале на русском языке, но все же создается впечатление, что Гиммлер довольно неплохо знает русский, раз не нуждается в переводчике. Напомним основные вехи карьеры Шелленберга, а то в России создалось о нем мнение как о чуть ли не создателе немецкой разведки и уж как минимум «интеллигенте, не замешанном в преступлениях нацизма», — так, интеллектуал, который связался с нацистами исключительно из карьеры (в чем, правда, есть большая доля правды). Итак, Вальтер Шелленберг уже в 1934 году — то есть в 24 года — стал секретным агентом СД. Через год он уже был референдарием отделения гестапо в Берлине, а в октябре 1935 года был переведен в центральный аппарат СД в Берлин, где работал в центральной информационной картотеке. Затем в январе 1937 года Вальтер перешел в СД, где проявил себя прекрасным аналитиком и неординарно мыслящим сотрудником. Начальство, вообще ценившее молодых и перспективных, начало двигать Шелленберга по служебной лестнице, а тут еще его представили Гиммлеру. Шелленберг сразу же понравился рейхсфюреру — тот видел умного молодого человека, который, конечно же, не мог быть ему конкурентом!. С этого момента началась стремительная карьера Вальтера Шелленберга. После выполнения ряда конфиденциальных поручений он 1 ноября 19 391 года был назначен заместителем начальником группы IV Е в составе IV управления РСХА, то есть в гестапо — в подчинение Мюллера. Группа ведала в составе гестапо вопросами контрразведки, борьбы со шпионажем в Германии и оккупированным странах. В 1939 году Шелленберг провел операцию по дезинформации англо-голландской разведки, выдавая себя за представителя движения Сопротивления. Результатом стал так называемый инцидент в Венло, когда на приграничном пункте (в Нидерландах) были захвачены сотрудники английской разведки Бест и Стивенс — кстати, именно за это он получил сразу Железный крест как 2-го, так и 1-го класса. Уже работая в гестапо, Шелпленберг постоянно выполнял личные поручения Гиммлера, то есть через голову Мюллера. И как результат, когда возникла нужда в руководящих кадрах в VI управление РСХА, занимавшемся вопросами иностранной разведки, он 2 июля 1941 года был переведен туда заместителем (а фактически исполняющим обязанности) начальника управления. Только 24 февраля 1943 года он был официально утвержден в должности начальника политической разведки. Связи с союзниками в конце войны обычно принято приписывать именно Шелленбергу — на чем и основывался Юлиан Семенов, — хотя главной «линией связи» была не Швейцария, а также нейтральная Швеция. Однако здесь не все ясно: большая часть информации основывается на изданных уже после смерти Шелленберга мемуарах (в русском издании — «Лабиринт»), а читая их, невольно задаешься вопросом — а не сделано ли это по заказу англичан? Британские спецслужбы всегда действовали очень тонко и эффективно, возможно, и «исследования» Суворова (то есть Резуна) — это очередная (и очень успешная) операция британских спецслужб… Все попытки Шелленберга наладить переговоры с союзниками через Стокгольм потерпели провал из-за нежелания западных держав (что сильно расходится с озвученной в фильме официальной версией). В июне 1945 года Шелленберг, укрывшийся в Швеции, был передан шведскими властями западным союзникам. В результате главу политической разведки Германии в качестве подсудимого привлекли к процессу Американского военного трибунала в Нюрнберге по делу Вильгельмштрассе. В ходе судебного разбирательства с него были сняты все обвинения, кроме членства в преступных организациях, а также причастности к расстрелам военнопленных. 11 апреля 1949 года он был приговорен к шести годам тюремного заключения, а уже в декабре 1950 года по состоянию здоровья освобожден. Освободившись, Шелленберг уехал в Швейцарию, а затем был вынужден переехать в Италию. К концу жизни тяжело болел и 31 марта 1952 года умер в клинике Форнака, где готовился к операции печени. Но, отдавая должное таланту и Табакова и Тихонова, все же надо сказать, что наиболее цельный и запоминающий образ был создан Леонидом Броневым. После «Семнадцати мгновений весны» шеф гестапо Генрих Мюллер стал поистине главным отрицательным героем советского мифа о Третьем рейхе. Если советский зритель подсознательно понимал, что Штирлиц — это образ, созданный фантазией авторов фильма (именно фильма и только потом первоисточника — романа), то Мюллер был реальным персонажем. Гениальная игра Броневого не давала зрителю выбора — Мюллер должен быть именно таким: жестоким, умным, хитрым и вызывающим уважение противником. Ему не чужды человеческие слабости, но при этом он наиболее сильный противник Штирлица. Ходили разговоры, что Броневой ревновал к популярности Тихонова — и это странно. (Броневой действительно выдающийся актер, о чем говорят и все его другие роли, причем не только «киношные», но и театральные.) Тихонов был изначально обречен на успех, а вот для того, чтобы после этого фильма «говоря Броневой, мы бы подразумевали Мюллер», надо было быть действительно выдающимся актером. Стоит ли говорить, что блестяще созданный Броневым образ Мюллера практически ничего не имеет общего с действительностью, это лишь результат совместной работы трех безусловно талантливых людей — Броневого, Семенова и Лиозновой. Однако вернемся в тому, каким на самом деле был группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Генрих Мюллер. Во-первых, возраст. Несмотря на то что Броневой и Тихонов ровесники, в фильме Мюллер значительно старше Штирлица — и Броневой это блестяще сыграл. Но самое интересное, что и в реальности Генрих Мюллер и виртуальный «ровесник века» Макс Отто фон Штирлиц тоже были одногодками: Мюллер родился в Мюнхене 28 апреля 1900 года. Но в том, что в фильме Мюллеру, скорее, лет 55–60, отнюдь не вина актера. Так его образ трактовали авторы, а консультанты (не известно, зачем их вообще так много в указано в титрах, учитывая их «большой» вклад) не посчитали нужным их поправить. В фильме возраст Мюллера сознательно значительно завысили, то есть авторы именно так и трактовали этот образ — в 9-й серии Мюллер говорит: «Я старый добрый человек» (это в сорок пять-то лет!). Вот еще несколько примеров. В 10-й серии Мюллер говорит неожиданно распоясавшемуся Штирлицу: «Не зарывайтесь, Штирлиц, я все-таки старше вас и по званию и по возрасту». Но если по званию Мюллер действительно старше — он группенфюрер, а Штирлиц штандартенфюрер, — то по возрасту они же одногодки! Причем в качестве отступления заметим, что в СС в целом постоянно насаждались Гиммлером «панибратские» отношения: то есть было не важно, какое звание носил тот или другой человек, важно, что все были членами одного «арийского братства» — СС. В связи с этим и, например, в войсках СС офицеры никогда не отделяли себя от рядового и унтер-офицерского состава: они все были «братьями по крови». Но вернемся к Мюллеру. В следующей — 11-й — серии Мюллер, неожиданно проникнувшись доверием к Штирлицу, в ходе своих умствований неожиданно дает информацию о том, сколько же ему лет (по трактовке авторов фильма): «Вам сколько будет в 1965-м? Под 70. Вы счастливчик, вы доживете и будете играть свою партию. 70 лет — возраст расцвета политика. А мне будет под 80…" В этой фразе прослеживается и аллюзия, которую авторы фильма были просто вынуждены допустить с оглядкой на советскую действительность. В 1970-х годах высшее руководство СССР было в возрасте примерно 60–65 лет и уходить на покой совершенно не собиралось. Снимался бы фильм десятью годами позже, авторы с полным основанием заявили бы, что «возрастом расцвета политика» будет именно восемьдесят лет… Однако эта фраза Мюллера показывает: если Штирлицу, родившемуся в 1900 году, будет в 1965 году «под семьдесят», то Мюллер, которому «под восемьдесят», является лет на десять (если не на пятнадцать) его старше — и на экране Броневой играет человека лет 55–60. Что, конечно же, явная ошибка, которая не должна была, по идее, ускользнуть из поля зрения консультантов (не говоря уже о самом Юлиане Семенове, который на протяжении всей своей жизни позиционировал себя именно как специалиста по Третьему рейху). Внешний облик Мюллера также был очень далек от действительности. (Авторы фильма говорили, что на момент съемок фильма у них не было фотографии Генриха Мюллера. Может быть, оно и к лучшему: если бы актера подбирали по факту внешней «схожести», то мы бы не увидели блестящей актерской работы Леонида Броневого.) Обратимся к самому эмоциональному описанию Мюллера, оставленному его современниками. Это все тот же Шелленберг, который хотя и не отличался объективизмом, но все же с Мюллером общался близко, и в этом отношении не верить ему причин нет: «Мюллер — сухой и немногословный, с типично баварским акцентом. Я не мог отделаться от чувства, что маленький, коренастый имперский криминаль-директор, с угловатым черепом, с тонкими, сжатыми губами и холодными карими глазами, которые почти постоянно были наполовину прикрыты подергивающимися веками, вызывал у меня не только отвращение, но и делал меня неспокойным и нервным. Его большие руки с толстыми, узловатыми пальцами оставляли жутковатое впечатление. [Вообще Шелленберг слишком большое внимание в описании своих «коллег» уделяет именно рукам, возможно, для него это было очень важным показателем.] У нас никогда не доходило до доверительной беседы. Причиной, скорее всего, было то, что Мюллер еще не расстался со своей бывшей работой секретаря-криминалиста мюнхенского управления полиции [в описываемое время Шелленберг только-только поступил в гестапо, и в словах Шелленберга так сквозит пренебрежительное отношение к «старым служакам» в отличие от него — молодого и талантливого] и не был в состоянии найти слова для завязывания беседы». [10] Добавим, что его рост был 170 см, а также в свободное время занимался спортом — чаще всего альпинизмом, был очень музыкален, вечерами играл на пианино и рисовал. Страстно любил играть в шахматы, но не гнушался и картами. 10 Цит. по: Зегер А. «Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника. Ростов-на-Дону, 1997. С. 307. Мюллер обладал абсолютно стандартной внешностью — таких, как он, в любой баварской деревушке было по нескольку человек. При всем этом у него за спиной, кроме долгих лет работы в мюнхенской полиции Веймарской республики, была служба в армии во время Первой мировой войны: он поступил на службу в ноябре 1917 года — то есть когда еще не исполнилось 18 лет. Причем служил Генрих Мюллер в частях, которые были мечтой любого немецкого (и не только) мальчишки, — в авиации. На войне он проявил себя храбрым солдатом, о чем свидетельствуют полученное им (еще не достигшим 20 лет пареньком) звание вице-фельдфебеля и Железный крест 1-го и 2-го класса. Особую приязнь советский зритель испытал к Мюллеру, когда тот на вопрос Кальтенбруннера, не хочет ли он коньяку, сказал, что он предпочитает водку, а от коньяка «совеет». Однако свидетельства современников разрушают этот образ «рубахи-парня». Близко знавший Мюллера Франц Йозеф Губер вспоминал: «Только в конце войны он начал пить коньяк. Он беспрерывно курил бразильские сигары». В фильме же Мюллер курит, естественно, демократичные немецкие сигареты (это Шелленберг «курил только «Кемэл»» — эстет, видите ли). Кроме того, к концу войны Мюллер стал страдать сильными болями в желудке — возможно, это было следствием большого нервного напряжения. И ему приходилось придерживаться довольно строгой диеты, основу которой составляли каша и черствый хлеб. В фильме Мюллеру — главному антиподу Штирлица — уделено внимания, наверное, больше, чем кому-либо другому (кроме, конечно же, самого разведчика). Его прошлое нарисовано авторами довольно широкими мазками. Так, в 8-й серии «голос за кадром» сообщает: « Мюллер редко ошибался, и когда служил Веймарской республике, избивая демонстрации нацистов, и когда перешел к нацистам и начал сажать в концентрационные лагеря деятелей Веймарской республики, и когда выполнял все распоряжения Гиммлера, и позже, когда начал тяготеть к Кальтенбруннеру, чутье не подводило его». В 10-й серии также вскользь упоминается, что Радке и Хилле «еще в 20-х годах ловили с ним и жуликов, и национал-социалистов, и наркоманов». Авторы пытаются представить Мюллера беспринципным карьеристом, которому было все равно, кого арестовывать, лишь бы находиться на хорошем счету у властей. В принципе, в этом была лишь доля правды: действительно Мюллер не был по убеждениям национал-социалистом, но в то же время отдал все свои знания и силы на службу нацистскому режиму. Но в то же время он весь период свой службы в полиции Веймарской Германии специализировался на борьбе с левым движением (а национал-социализм, как известно, — правое). Будучи убежденным антимарксистом, Мюллер всегда считал, что коммунизм (или большевизм) губителен для Германии и его необходимо выкорчевать с корнем. Не занимался он и наркоманами, просто потому, что их тогда было довольно мало и ведала ими криминальная полиция, а Мюллер служил в политическом отделе Мюнхенского полицей-президиума. И, конечно же, сотрудник управления полиции, криминаль-секретарь не участвовал в «избиениях демонстраций нацистов» хотя бы потому, что это было компетенцией частей полиции порядка: не будут же в современной России «разгонять демонстрации» оперативные сотрудники уголовного розыска! Также фразу о том, что «Мюллер начал тяготеть к Кальтенбруннеру» авторы привели, скорее всего, просто так, лишь для «красного словца». Вот, например, сотрудник РСХА Вильгельм Хёттль, выступая в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе 11 апреля 1946 года, охарактеризовал их взаимоотношения: «Я четко знаю то, что Мюллер многие решения принимал самостоятельно… Кальтенбруннер не ценил его». [11] Причем в 11-й серии Штирлиц прямо говорит Борману: « Мюллер подчиняется непосредственно Гиммлеру ». Неужели сложно придерживаться одной (пусть и неправильной) версии? 11 IMT. Bd. 11. S. 257. Не отличаются внутренней логикой и взаимоотношения в фильме Мюллера и Бормана — хотя, расписывая их, Юлиан Семенов исходил из своей уверенности в том, что и тот и другой в конце войны скрылись из Германии. (Эта точка зрения имеет некоторое право на существование, хотя большинство фактов говорит об обратном.) Тем не менее сначала — в 4-й серии — заявляется, что «Борман знал, как Мюллер ему обязан », а затем — в 9-й серии — оглашаются выводы Мюллера: «Значит, свалив Бормана, Мюллер получит доступ в сферу финансов для проверки ». Но, во-первых, Мюллер ничем не был обязан Борману, своей карьерой он был обязан прежде всего Гейдриху и в какой-то степени Гиммлеру; а во-вторых, даже «свалив Бормана», никакого доступа к «деньгам партии» Мюллер получить не мог априори. Он вообще не имел права вмешиваться нив какие партийные дела, тем более в финансовые. Поэтому, когда авторы в 11-й серии вкладывают в уста Мюллеру целую программу возрождения национал-социализма — «Сотни тысяч интеллектуалов поймут, что нет другого пути, кроме национал-социализма… Они будут говорить о нас как о легенде… Когда в Берлине будут рваться русские снаряды, а солдаты драться за каждый дом. Вот тогда отсюда можно будет уйти, не хлопая дверью. Уйти и унести тайну золота партии…» — то это сделано, скорее всего, потому, что больше ни один персонаж для этого не подходил. Мюллер здесь выражает отнюдь не свои мысли (по крайней мере ни одного свидетельства о чем-либо подобном нет), а просто является для авторов неким големом, озвучивающим определенную мысль. В этой же фразе заложена и версия, которой до конца жизни последовательно придерживался Юлиан Семенов и которую с помощью фильма сделал чуть ли не общепринятой — Генрих Мюллер в последние дни войны скрылся из горящего Берлина. Надо признать, что тело Генриха Мюллера действительно не было обнаружено, как нет и непосредственных свидетелей его самоубийства. (А вот свидетельства о самоубийстве осужденного позже заочно на Нюрнбергском процессе Бормана были, а затем и его останки были обнаружены.) В то же время целый ряд косвенных свидетельств говорит о том, что Мюллер покончил с собой в саду Имперской канцелярии. Можно возразить — свидетельства-то косвенные, но в то же время все другие «факты», якобы говорящие о чудесном спасении Мюллера, вообще не выдерживают критики и очень напоминают фальшивки, созданные журналистами ради жареных сенсаций. В конце 1-й серии зрители становятся свидетелями следующей сцены: шеф СД и полиции безопасности Эрнст Кальтенбруннер распекает «за провал в Кракове» группенфюрера Фридриха Вильгельма Крюгера. Крюгер раскаивается и просит разрешить ему смыть позор кровью, но Кальтенбруннер запрещает ему это и назначает заместителем начальника Пражского гестапо. Позже Кальтенбруннер скажет Мюллеру, что в Праге ему окажет помощь Крюгер! Само по себе довольно занятное заявление: Мюллер был главой гестапо и ему будет «оказывать помощь» какой-то заместитель начальника местного отделения гестапо, то есть его непосредственный подчиненный? Хотя это лишь умозрительная ситуация, так как с Крюгером все не так просто. Начнем с внешнего вида: Крюгер одет в полевую форму войск СС со знаками различия группенфюрера СС, на шее у него Рыцарский крест Железного креста, а на правой стороне груди — Золотой Германский крест (заметим, что актер, играющий Крюгера, внешне очень похож на старшего брата своего персонажа — Вальтера Крюгера, — возможно, при выборе типажа авторы воспользовались его фотографией, не разобравшись, какой именно Крюгер им был нужен). Авторы фильма понизили Крюгера в звании — на самом деле он еще 25 января 1935 года (то есть за 10 лет до описываемых событий) был произведен в обергруппенфюреры СС, а позже также получил звания генерала полиции (8 августа 1941 года) и генерала войск СС (20 мая 1944 года), то есть по званию он был равен Кальтенбруннеру, а по старшинству значительно его превосходил — Кальтенбруннер стал обергруппенфюрером СС и генералом полиции только 21 июня 1943 года, а генералом войск СС — 1 декабря 1944 года. Понижение в звании авторы компенсировали Крюгеру Золотым Германским крестом — его Крюгер никогда не получал (а вот Рыцарский крест у него действительно был). К февралю 1945 года Крюгера уже мало что связывало с Польшей — это раньше он был высшим руководителем СС и полиции в генерал-губернаторстве и одновременно руководителем оберабшнита СС «Восток». Но 9 ноября 1943 года благодаря интригам генерал-губернатора Ганса Франка он свой пост потерял, и его сменил обергруппенфюрер СС и генерал полиции Вильгельм Коппе. А вот на фронте он побывать успел: именно за командование 6-й горнострелковой дивизией СС «Норд» он и получил в октябре 1944 года Рыцарский крест. Даже если учесть, что, по фильму, Крюгер сильно провинился, так как не смог взорвать Краков, его назначение «заместителем начальника Пражского гестапо» — слишком уж сильное понижение. Этот пост слишком уж незначителен для полного генерала СС, ведь даже руководителем главного отделения гестапо в регионах обычно назначался человек в звании штурмбаннфюрера, оберштурмбаннфюрера или в крайнем случае штандартенфюрера. В описываемый период в Праге во главе гестапо находился оберштурмбаннфюрер СС оберрегирунгсрат доктор Эрнст Герке. Это к нему, что ли, заместителем отправили генерала войск СС? В феврале 1945 года Крюгер действительно получил новое назначение, но оно вполне соответствовало его высокому званию и положению: он стал специальным уполномоченным рейхсфюpepa СС на Юго-Восточном фронте, то есть в действующей армии. В заключение упомянем, что Крюгер 9 мая 1945 года покончил жизнь самоубийством. Наверняка все помнят сцену в самом начале 3-й серии, где Герман Геринг «возвращался с фронта, с участка, где прорвались русские танки». От Гитлера, который посоветовал ему «заниматься своей люфтваффе» (вообще-то люфтваффе, это военно-воздушные силы, и поэтому заниматься рейхсмаршалу лучше все же своими люфтваффе), Геринг отправился в Каринхалле, где его «уже ждали штабисты люфтваффе. Он приказал их собрать, выходя из бункера». Поместье Геринга находилось в Шорфхайде, на берегу озера Гроссе Дёлльнзее, в 60 километрах к северо-востоку от Берлина, и было его личной парадной резиденцией. Зачем понадобилось туда вызывать «штабистов люфтваффе», отрывать их от дел и заставлять трястись часа два по разбитым дорогам, не совсем ясно, хотя можно это списать на самодурство Геринга. «Голос за кадром» говорит, что Геринг ехал «ошеломленным» и вспоминал, «как ему в спину улыбались эти ничтожества — адъютанты фюрера Шмунд и Бургдорф ». Кстати, в романе Юлиана Семенова этой фразы не было, но в фильме решили добавить «для оживляжа» реальных фамилий. Хотели как лучше, но получилось как всегда. Надо сказать, что Геринг еще отличался крепкими нервами, он был всего лишь ошеломлен, любой другой на его месте, наверно, уже бы попал в психиатрическую клинику. Сами подумайте, каково это, когда тебе в спину ухмыляется человек, уже как четыре с половиной месяца пребывающий в могиле. Шеф-адъютант вермахта при фюрере генерал-лейтенант Рудольф Шмунд, постоянно находившийся при Гитлере, получил тяжелые ранения во время взрыва, устроенного в Растенбурге 20 июля 1944 года полковником Клаусом фон Штауфенбергом. Два с половиной месяца врачи боролись за его жизнь, но сделать ничего не смогли, и 1 октября 1944 года Шмунд, к тому времени произведенный в генералы пехоты, скончался. На его-то место и был назначен генерал пехоты Вильгельм Бургдорф, который и находился при Гитлере в феврале 1945 года. В фильме же показана встреча Гитлера и Геринга, и на втором плане видно двоих адъютантов: один с Рыцарским крестом (это, видимо, Бургдорф, который имел такую награду), а второй с Железным крестом 1-го класса (это, видимо, умерший Шмунд). Состоявшаяся позже беседа между Герингом и Гиммлером действительно имела место, с одной лишь оговоркой — фамилию «Гиммлер» надо заменить на «Шпеер». Именно рейхсминистр военной промышленности приехал к Герингу в Каринхалле в середине февраля 1945 года. Вот как описывает эту встречу сам Шпеер: «В тот вечер в «Каринхалле» Геринг первый и единственный раз оказался мне по-человечески близок. Он приказал лакею накрыть стол возле камина — приборы для еды и бокалы были из фамильного сервиза Ротшильдов, — и больше нас не беспокоить. Я решил быть до конца откровенным и подробно описал причины своего разочарования в Гитлере. В ответ Геринг заявил, что вполне понимает меня и что сам испытывает аналогичные чувства. Но я, дескать, примкнул к фюреру гораздо позже, чем он, и поэтому раньше внутренне отделил себя от него. Ему же сделать это очень нелегко, ведь он столько лет был рядом с Гитлером, делил с ним радость и горе, прошлое накрепко связало их — и он уже никогда не сможет порвать с ним». [12] То есть беседа протекала несколько по-другому, и Геринг даже не думал о захвате власти. 12 Шпеер А. Воспоминания. Смоленск, 1997. С. 568. В киноверсии беседы между Гиммлером и Герингом есть и еще одна неточность. Когда речь заходит фактически о физическом уничтожении Гитлера, Гиммлер сообщает Герингу новость: «Вообще-то в бункере войска СС». Видимо, Гиммлер в начале 1945 года совсем потерял голову и забыл, что охрану Гитлера осуществляли отнюдь не войска СС, а Имперская служба безопасности, которую он не мог контролировать. Первоначально даже не все ее сотрудники — в основном, офицеры баварской криминальной полиции — были членами НСДАП и СС, и только в мае 1937 года Гиммлер всем им присвоим эсэсовские звания. Ее начальником состоял группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Ганс Йохан Раттенхубер, а его заместителем — штурмбаннфюрер СС Петер Хёгль, и приказ Гиммлера об убийстве Гитлера они бы никогда не исполнили, тем более что его приказам они не подчинялись. Да, кроме того, Гиммлер в те дни вообще бывал в Берлине крайне редко, наездами. Он считался командующим группой армий «Висла», и его штаб-квартира находилась в 110 километрах от Берлина, под Пренцлау, а сам он с 16 февраля практически безвыездно находился в Хохенлингене в клинике доктора Гебхардта. Важную роль в фильме играет и Карл Вольф — по мнению авторов, эмиссар Гиммлера на переговорах с американцами. С занимаемыми им должностями авторы так и не смогли определиться. При том что в конце 5-й серии на встрече с Даллесом Вольф говорит: «Мое звание обергруппенфюрер СС, и моя должность начальник Личного штаба рейхсфюрера СС Гиммлера». В других случаях — например, в 3-й в «Информации к размышлению. Гиммлер» и 4-й, когда мы встречаем Вольфа в первый раз и на экране появляются титры с его должностью, — он почему-то именуется «начальником штаба СС». Почему, назвав один раз должность правильно — начальник Личного штаба рейхсфюрера СС, — создатели фильма не стали отслеживать несоответствия? Ладно авторы, но вот консультантов же должны были такие расхождения насторожить? Не насторожили. О другой же должности Вольфа, по которой он, собственно, и получил возможность вступить в контакт с американцами, у консультантов было вообще очень туманное представление. Причем эти слова «поручили» сказать Шелленбергу, который в результате оказался абсолютно не осведомленным о том, кем же на самом деле является Вольф. А вообще-то по должности начальника политической разведки, планировавшего эту операцию, ему не мешало бы быть более осведомленным. Итак, в 4-й серии Шелленберг успокаивает Гиммлера: «Вольф должен говорить от имени фельдмаршала Кессельринга, ведь он ему подчинен в Италии. Он заместитель командующего в Италии, он вне вашего прямого подчинения». Это кто же назначил функционера СС заместителем командующего в Италии и вывел генерала войск СС из прямого подчинения рейхсфюрера? Это сделали авторы фильма, вернее — Юлиан Семенов, так как эта фраза дословно содержится и в романе, который стал первоосновой кинокартины. 23 сентября 1943 года начальник Личного штаба рейхсфюрера СС обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Карл Фридрих Отто Вольф был назначен (с сохранением за ним и прежней должности) Верховным руководителем СС и полиции в Италии. На этом посту он оставался до мая 1945 года и был, естественно, подчинен рейхсфюреру СС. Также после покушения на Гитлера, когда началось поветрие выдвигать «преданных эсэсовцев» на посты вне системы СС, он 26 июля 1944 года стал еще и уполномоченным вермахта при правительстве Итальянской социальной республики — так называемой Республики Сало (ударение на последнем слоге). Это была не командная, а военно-дипломатическая должность, по которой Вольф оказался вхож в штаб Кессельринга, но отнюдь не стал его заместителем. Он не стал даже его подчиненным, так как представлял не фельдмаршала, а Верховное командование вермахта. Хотя, конечно, должность давала ему возможность и общаться с Кессельрингом, и получать важную стратегическую информацию. Но Шелленберг явно покривил против истины, убеждая Гиммлера, что если выяснится, что начальник его Личного штаба и глава СС в Италии начал переговоры с американцами, то все можно будет списать на Кессельринга. Вообще-то Шелленберг не производил впечатления настолько наивного человека. Не последнюю роль в фильме играет и Мартин Борман — именно через него Штирлицу удается провалить операцию СС. Наверное, это лучшая роль прекрасного барда и актера Юрия Визбора, который оказался даже чем-то похож на всесильного рейхслейтера. Борман был самой таинственной личностью в окружении Гитлера — наверное, потому, что он предпочитал действовать за спиной фюрера. Что не помешало ему к 1945 году стать одним из наиболее могущественных людей в Третьем рейхе, но это могущество было иллюзорным, так как Борман не был самостоятельной фигурой: вся его власть базировалась исключительно на Гитлере, на том влиянии, которое Борман мог оказывать на фюрера. Без Гитлера Борман был никем, без Гитлера у него не было будущего, что бы там ни говорили многочисленные журналисты, сделавшие после войны своей профессией безрезультатные поиски Бормана по всему миру. В этой книге мы не будет останавливаться на том, кем являлся Борман на самом деле, это предмет отдельной работы — слишком уж много тумана было после войны напущено вокруг этого имени. Заметим лишь, что все предположения о якобы свершившимся побеге Бормана из Берлина в мае 1945 года оказались беспочвенными. Он покончил жизнь самоубийством, пытаясь прорваться 2 мая из окруженного Берлина, раскусив ампулу с синильной кислотой, на Зандкругбрюке, недалеко от вокзала Лертер. Тело Бормана первоначально не было обнаружено, и факт его смерти не подтвержден. Поэтому его считали скрывшимся, и он был заочно привлечен в качестве главного военного преступника к суду Международного военного трибунала в Нюрнберге, признан виновным в многочисленных преступлениях и приговорен к смертной казни. Позже его тело было обнаружено, но стопроцентная идентификация оказалась невозможной. 4 апреля 1973 года Франкфуртская прокуратура официально подтвердила, что Борман погиб в мае 1945 года. Однако лишь в 1998 году экспертиза окончательно удостоверила, что найденные в Берлине останки принадлежат Мартину Борману. В фильме же образ Бормана достаточно целостный, а кроме того, костюмеры постарались, и его партийная коричневая униформа с петлицами рейхслейтера крайне похожа на реальную (лишь за тем небольшим исключением, что кайма из золотых дубовых листьев на его нарукавной повязке слишком узкая). Другое дело, что авторы, как всегда, не удосужились проверить тот антураж, которым они окружают появление Мартина Бормана. В фильме Борман два раза показан в своем тихом и роскошном кабинете, откуда он руководит всем партийным аппаратом, где плетет интриги и откуда ездит на совещание к фюреру в бункер. Первый раз это происходит в 5-й серии (датировать эти события по фильму можно как 1 или 2 марта 1945 года), а во второй раз — в 12-й серии (это уже 22 марта 1945 года). Но все дело то в том, что, как уже и говорилось выше, необходимой составляющей власти Бормана было как раз то, что он постоянно, ежеминутно находился рядом со своим шефом — Адольфом Гитлером. Он полностью контролировал все встречи Гитлера. Прорваться сквозь эту опеку было практически невозможно, и когда такое случалось, то это становилось темой для обсуждения. Так, в конце 1944 года Геринг чуть ли не силой прорвался к Гитлеру и добился освобождения своего племянника, арестованного гестапо по подозрению в связях с заговорщиками. Поэтому описанный в фильме случай, когда в 12-й серии Борман приходит в бункер и узнает, что у Гитлера находятся рейхсфюрер и Вольф, и понимает, что проиграл , просто нереален. Ни Гиммлер, ни Вольф да и, в принципе, никто другой не могли «прорваться» к Гитлеру через голову Бормана, он бы был в курсе в любом случае и всегда мог предпринять встречные ходы. Но вернемся к тихому кабинету Бормана. Кабинет у рейхслейтера, конечно же, был, но вот в марте 1945 года его самого в кабинете-то как раз и не было. Еще 4 февраля 1945 года Мартин Борман со своим уменьшившимся штабом переселился в помещения бункера Имперской канцелярии и получил там комнату, где он мог ночевать. Центральный район Берлина представлял собой довольно удручающую картину. Вот как сам Мартин Борман описывал массированный воздушный налет на Берлин в письме своей жене от 4 февраля 1945: «Вчерашний налет был очень тяжелым; помимо вокзалов и железнодорожных путей, пострадавших сильнее всего, сильно повреждены центр и южная часть города. Сад Имперской канцелярии являет собой ужасную картину — глубокие воронки, поваленные деревья, дороги, невидимые под обломками. Много бомб попало в старую Имперскую канцелярию, квартиру фюрера, от зимнего сада и зала приемов остались только обломки стен, а вестибюль со стороны Вильгельмштрассе, в котором обычно стоял караул вермахта, полностью разрушен. Новая Имперская канцелярия также получила много повреждений и временно не может использоваться. Фоссштрассе усеяна огромными воронками, и дома напротив, на Герман-Геринг-штрассе, полностью сгорели. Партийная канцелярия также представляет печальную картину — черепицы на крыше нет, все окна выбиты, двери вырваны». [13] Подобные разрушения практически исключали возможность продолжить работу в «тихом и роскошном кабинете». 13 The Bormann Letters. Herausgegeben von Francois Genoud. Verlag Weidenfeld and Nicolson, London 1954. S. 167–168. Еще более странен эпизод все в той же 5-й серии — когда Борман размышляет над письмом «верного члена НСДАП»: «Тогда я смогу, думал Борман, перевести все партийные средства на имена своих, а не его [Гиммлера. — Прим. авт. ] людей». Почему это Борман без этого должен был бы переводить партийные деньги на людей Гиммлера, не понятно. Подконтрольными ему средствами Борман распоряжался лично, и никто обязать его переводить их на счета СС не мог. А вот сам Борман имел возможность контролировать финансы СС, которая являлась подразделением нацистской партии, но вот «наложить лапу» на деньги СС он никогда не пытался. Кроме того, следует оговорить, что Борман контролировал не «партийные средства», они как раз находились в ведении имперского казначея НСДАП Франца Ксавера Шварца. Борман же распоряжался «Фондом Адольфа Гитлера» — это тоже очень большие деньги: по разным оценкам, в 1945 году там было от 700 миллионов до 5 миллиардов рейхсмарок. Реальным лицом был и появляющийся не надолго в фильме штандартенфюрер СС Шольц — порученец Мюллера. Хотя, возможно, это просто совпадение фамилий, потому что реальный Кристиан Шольц был несколько другим. Во-первых, он был не штандартенфюрером, а штурмбаннфюрером СС. Реальный Шольц родился в Майнце в 1908 году, в 1930-м вступил в НСДАП, а через два года — в СС. После прихода нацистов к власти он был зачислен в полицию Майнца, а в 1934 году был переведен в СД. Затем, после недолгой работы в политической полиции Мюнхена, переведен в центральный аппарат гестапо в Берлине. До 1941 года (с перерывами) служил в отделе 11–1 (гестапо), а затем переведен в Исследовательское управление Имперского министерства авиации, занимавшееся прослушиванием телефонных разговоров и перлюстрацией писем. 1 мая 1942 года он возглавил отдел связи Министерства авиации и Института Германа Геринга. Шольц был личным другом Генриха Мюллера и постоянно пользовался его протекцией. До последних дней жил вместе с Мюллером в его доме в Берлине-Ланквитце. В последние дни апреля находился вместе с Мюллером в Имперской канцелярии, а затем помогал Мюллеру уничтожать секретные документы гестапо. После войны исчез. По ряду сведений, Шольц руководил «радиоиграми» с советской разведкой. Позже этот факт стал благодатной почвой для версии, что именно он помог Мюллеру установить контакт со СМЕРШем. Кто вы, пастор Шлаг? Казалось бы, вынесенный в заголовок вопрос чисто риторический. Ну кем еще может быть пастор, как не пастором! Но тем не менее не спешите сразу же отвечать на него. Давайте сначала задумаемся над значением слова «пастор». Здесь вроде бы все тоже ясно — это священник протестантской (лютеранской, евангелической, кальвинистской и т. п.) церкви. В православной церкви священника именуют батюшка, отче, отец; в католической — ксендз (в Польше), кюре или падре. И со Шлагом [14] тоже нет вроде бы вопросов: он священник, настоятель храма в Берлине — а это протестантский город (хотя в нем, конечно, были и католические и православные храмы). Но вот идет 4-я серия «Семнадцати мгновений весны» и камера заботливо фиксирует обложку следственного дела, на которой черным по белому написано: 14 Очень удачен был выбор автором фамилии пастора: Schlag — по-немецки «удар». Дело на Шлага Фрица католического священника дата ареста 23/VI — 1944 обвиняется в антигосударственной деятельности и покушении на фюрера. И ведь никто из зрителей на это внимания не обращает (честно говоря, я и сам лишь недавно заметил этот казус)! Но ведь тогда получается, что столь любимый нами Шлаг в исполнении Ростислава Плятта является «католическим пастором», то есть «католическим протестантским (!) священником». Эти Слова несочетаемы, так же как «православный ксендз», «иудейский муфтий» или «протестантский раввин». То есть для нас несочетаемы, а для авторов фильма — пожалуйста. Можно предположить, что в атеистические 70-е советские люди (в том числе и создатели фильма) совершенно не понимали различия между христианскими церквами, хотя подобные допуски кажутся несколько Затянутыми. Тем более что в самом романе Юлиана Семенова ни одного упоминания о принадлежности пастора к католической церкви нет, хотя в дальнейшем Семенов (который обозначен в фильме как автор сценария) явно запутался, что и привело в конце концов к возникновению мифического существа по имени «католический пастор». Но, может быть, слово «пастор» было употреблено только в качестве синонима слова «священник»? К сожалению, на это надо дать отрицательный ответ, что подтверждается хотя бы видеорядом: — во 2-й серии, в сцене, когда Клауса собираются забросить к пастору, сотрудник СД сообщает Штирлицу, что пастора нет дома и он в кирхе, играет на органе. Но кирха — это именно протестантская церковь, католический храм везде называется костелом. Тем более что затем показывают храм, который совершенно однозначно является именно кирхой, а не костелом или православной церковью; — в 4-й серии, сразу после показа обложки дела, Холтофф листает дело пастора Шлага. Голос за кадром сообщает, что там «доносы от двух прихожан кирхи». Далее же показана фотография Шлага с «бывшим министром» Краузе, и на ней Шлаг в долгополом сюртуке с белым воротничком и брюках. Именно так и ходят протестантские пасторы, католические же священники даже вне церкви носят сутаны (а православные — рясы). Причем носят в обязательном порядке, и никаких исключений не предусмотрено; — в 9-й серии во время встречи с кюре (именно с кюре — он так и назван в титрах) — представителем Ватикана в Швейцарии — пастор опять-таки одет в сюртук с белым воротничком, а вот кюре (а позже и его сотрудник) носят, как ими положено, сутану (к этой сцене мы еще вернемся несколько позже); — в 12-й серии Шлаг идет по Берну опять-таки в сюртуке с белым воротничком и брюках, в этой сцене его одежда особенно хорошо видна. Таким образом, авторы фильма совершенно сознательно снимали (а Плятт играл) именно протестантского священника, а затем попытались удалить некоторые нестыковки в сценарии (и романе) и в результате допустили даже не ошибку, а откровенную глупость. Но они, скорее всего, просто сами не понимали разницы между католическими и протестантскими священниками. Тот же агент Клаус в разговоре с пастором (это конец 2-й серии) говорит ему: «Знаете, пастор, вам бы в Рим, к трибунам». Зачем протестантскому пастору ехать в католический центр мира совершенно не понятно, тем более что там его никто бы допустил «к трибунам» (как, впрочем, и любого рядового католического кюре). Клаус, хотя и был ценным агентом, в вероисповедании Шлага, видимо, разбирался плохо, для чего и посоветовал протестанту поехать в Рим. Впрочем, это не вина Клауса: его начальники также не очень хорошо представляли себе, какую церковь возглавляет Папа Римский — католическую или протестантскую. В 3-й серии Мюллер дает инструкции Айсману: « Особо отметить работу Штирлица с попом. Кальтенбруннер думает, что через попов кто-то пытается установить связь с Западом. Ватикан и все такое». Возможно, конечно, что Мюллер хочет выставить перед своими подчиненными Кальтенбруннера клиническим идиотом, который считает, что кто-то решил установить контакты с католиками через протестантского пастора. В конфессиональном отношении Германия не была единой. Если Южная Германия — прежде всего Бавария и тяготеющие к ней земли, а также Австрия — были преимущественно католическими, то основная часть страны, где проживало подавляющее большинство населения, уже с середины XVI века была протестантской (во времена Третьего рейха соотношение протестантов и католиков было 3: 2). А главной «протестантской землей» была Пруссия, столицей которой, как известно, является Берлин, где и служил пастор Шлаг. Конечно, в Берлине были и католические костелы, но их было немного. Из фильма же видно, что пастор Шлаг является настоятелем церкви, и после того, как ему было запрещено отправлять обряды (и произносить проповеди), храм фактически перестал функционировать. Если в протестантских церквях Германии не было единого центра, и священники пользовались определенной долей самостоятельности, то в католических епархиях, имевших жесткое централизованное руководство, подобного случиться не могло — в обязательном порядке епископ назначил бы нового священника. В то же время немецкие католические священники в целом раньше и острее, чем протестанты, выступили против нацизма — что, впрочем, не противоречит тому факту, что пастор Шлаг, активно боровшийся против нацизма, был протестантом. Однако Святой Престол, стремившийся к тому, чтобы оградить свою паству (и священнослужителей) от преследований со стороны режима, занял соглашательскую позицию, сосредоточив свои усилия прежде всего на обвинении гитлеровского правительства в нарушении условий конкордата — договора, заключенного 20 июля 1933 года между правительством Германии и Святым Престолом. (Заметим, что католическая церковь имела для этого все основания, так как нацисты почти сразу же после заключения конкордата начали притеснять католиков во все сферах, выходивших за рамки чисто религиозной деятельности — развернув наступление на католические молодежные движения, профсоюзы, прессу и т. д.) С протестантским движением ситуация была несколько сложнее, что связано прежде всего с отсутствием в Германии единой протестантской церкви. К моменту прихода нацистов к власти в Германии насчитывалось 45 миллионов протестантов, причем только 150 тысяч из них принадлежали ктаким различным церквям, как баптистская, методистская и тому подобное. Основная же масса верующих была разделена между 28 протестантскими церквями — лютеранской, реформатской, объединенной (крупнейшая церковь Северо-германского союза — почти 40 % верующих) и другими. После прихода к власти нацисты поставили своей целью объединение всех протестантских церквей под руководством лояльного к ним движения «Немецких христиан», во главе которого стояли пронацистски настроенные священники. Надо сказать, что в среде протестантских священнослужителей было значительно больше сторонников нацизма, чем среди католических священнослужителей. Тем не менее именно в среде протестантов возникло имевшее явно антинацистский характер церковное движение — так называемая Исповедальная церковь (Bekenntniskirche), созданная уже в 1934 году. Более 4 тысяч протестантских пасторов выступили против политики нацистов по установлению контроля над церковью. Чем сильнее было давление, тем более резкое противодействие оно вызывало; а наступление на протестантскую церковь, не имевшую за своей спиной международного влияния Ватикана, было на порядок сильнее, чем на католическую. И именно среди протестантских священников было значительное количество пасторов, подвергшихся репрессиям со стороны властей, вспомним хотя бы пастора Мартина Нимёллера. Скорее всего, именно этот яркий представитель протестантской церкви и стал прототипом образа пастора Шлага. Семенов наверняка имел в виду его историю, когда писал «Семнадцать мгновений весны». Напомним коротко биографию Нимёллера. Мартин Нимёллер родился 14 января 1892 года — то есть к 1945 году ему было 53 года — в Вестафалии. Во время Первой мировой войны он командовал подводной лодкой, а после окончания войны решил посвятить себя церкви и в 1924 году был посвящен в сан. С 1931-го по 1937 год он был пастором церкви в престижном районе Берлина — Даллеме (там располагались виллы состоятельных берлинцев). При этом Нимёллер был немецким националистом и антисемитом и даже приветствовал приход нацистов к власти. Однако очень скоро он разочаровался в нацизме (прежде всего из-за попыток поставить церковь под контроль государства) и стал одним из наиболее заметных фигур в созданной им Исповедальной церкви, которую поддержала почти треть протестантских пасторов Германии. Выступая перед прихожанами 27 июня 1937 года, он провозгласил: «Мы должны повиноваться Господу, а не человеку!» Безусловно отважный человек, Нимёллер уже 1 июля был арестован и помещен в Моабитскую тюрьму в Берлине. Гитлер потребовал суда над пастором, но судьи приговорили его к семи месяцам тюрьмы. Однако нацисты не собирались выпускать Нимёллера, и сразу же после освобождения он был арестован гестапо (так называемый превентивный арест — то есть без постановления суда) и до 1945 года находился в различных концлагерях. С 1935 года более 700 пасторов были арестованы гестапо. В 1945 году американские войска, вошедшие в Дахау, освободили Нимёллера. Конечно же, пастор Шлаг был абсолютно не похож на Нимёллера, но что было между ними общее — так это категоричное неприятие нацистского режима, верность своим принципам и готовность отдать ради них жизнь. Правда, Семенов сделал Шлага пацифистом (в фильме упоминается, что в 1933 году «пастор дважды выезжал в Великобританию для участия в Конгрессах пацифистов», а Штирлиц в начале 2-й серии говорит Клаусу, что его интересуют «связи пастора сдвижением пацифистов, он ездил в Швейцарию, где живет изменник Краузе, бывший когда-то министром»), что вообще-то было очень большой редкостью среди немецких протестантских пасторов. Но это политика — не мог же советский автор показать Шлага, противника нацизма, немецким националистом… Исходя из всего вышеизложенного, довольно странной представляется и показанная в 9-й серии встреча пастора Шлага с кюре, который говорит: «Я здесь представляю Святую церковь и Его Святейшество ». В фильме фамилия кюре не указана, но в романе Семенов ее приводит — Норелли. При этом стоит обратить внимание, что «католический священник пастор Шлаг», видимо, демонстративно не облачается в сутану при встрече с вышестоящим кюре (что, естественно, абсолютно невозможно). Видимо, чтобы разговор представителей двух противостоящих друг другу церквей не выглядел чем-то странным, авторы и внесли в сценарий фразу о том, что Шлаг был католиком — тогда беседа была бы логичной. Но авторы, лишь декларировав принадлежность Шлага к Римско-католической церкви, не потрудились провести эту мысль через весь фильм, в результате чего и получилась подобная белиберда. Подобное противоречие заложил уже Юлиан Семенов в своем романе, а затем не потрудился (или не захотел) исправить это в сценарии. Все дело в довольно объемном письме Норелли к монсеньору Кадичелли, которому авторы фильма посвятили столь много времени. В качестве отступления приведем ниже это письмо полностью (хотя это и не столь важно для нашего повествования), курсивом же выделены явные несоответствия: «Дорогой друг! Мне понятно и глубоко дорого то внимание, с каким папский двор, проявивший глубокое мужество в дни сопротивления нацистам, изучает сейчас все возможности оказать содействие человечеству в получении столь нужного всем на этой земле мира… Мне понятны мотивы, по которым Вы столь скептически отнеслись к тем осторожным предложениям, которые внес на Ваше рассмотрение генерал Карл Вольф. Вы пережили нацистскую оккупацию. Вы своими глазами видели вопиющие беззакония, творимые людьми СС, подчиненными непосредственно тому, кто ищет теперь мира, — генералу Вольфу. Поэтому я оценил Вашу позицию не столько как выжидательную, но, скорее, как явно отрицательную: нельзя верить человеку, одна рука которого творит зло, а вторая ищет добра. Половинчатость и раздвоенность, понятная в человеке, сыне божьем, никак не может быть оправдана в том, кто определяет политику, в облеченном властью деятеле армии или государства. Однако, получив отказ в Ватикане, генерал Вольф преуспел в своей деятельности, встретившись здесь, в Берне, с мистером Даллесом. Те сведения, которые поступают к нам, позволяют сделать вывод: переговоры Вольфа и Даллеса продвигаются весьма успешно. Следует понять мою позицию: если я повторно стану предостерегать господина Даллеса от дальнейших контактов с генералом Вольфом, у наших американских друзей может создаться неверное представление о тех мотивах, которые нами движут: люди государственной политики далеко не всегда понимают политику слуг божьих. Рассказывать господину Даллесу о коварстве генерала Вольфа и о тех злодеяниях, которые творили нацисты по его приказам на земле нашей прекрасной Италии, видимо, не имеет смысла. Во-первых, имеющий глаза да увидит, а во-вторых, не пристало нам, служителям божьим, выставлять наши страдания напоказ. Мы знали, на что шли, выбирая свой путь. Положение казалось мне тяжким и безвыходным до тех пор, пока сюда, в Берн, вчера не прибыл пастор Шлаг. Вы должны помнить этого благородного человека, который всегда ратовал за мир, посещая неоднократно Швейцарию, Ватикан и Великобританию до 1933 года, когда выезд из Германии не был сопряжен с теми полицейскими трудностями, которые начались после прихода к власти Гитлера. Пастор Шлаг прибыл сюда, по его словам, для того, чтобы изучить все реальные возможности заключения мира, скорого и справедливого. Его, как он говорит, переправили сюда люди, обеспокоенные наметившимся сближением точек зрения на будущий мир двух столь противоположных фигур, как Вольф и Даллес. Пастор Шлаг видит свою миссию в том, чтобы предотвратить возможность дальнейших переговоров между Вольфом и Даллесом, поскольку он глубоко убежден в том, что Вольф отнюдь не занят поисками мира, но лишь зондирует почву для сохранения режима нацистов, получая взамен определенные уступки от тех, кто сейчас обладает единственной реальной властью в Германии, — СС. Он видит свою миссию также и в том, чтобы наладить контакты между теми людьми, которые, рискую жизнью, вывезли его из Германии, и представителями союзников. Люди, которых он, по его словам, представляет, считают своим непреложным долгом обусловить ликвидацию всего того, что было связано — и может быть в будущем связано — с СС и НСДАП. Я бы просил Вашего согласия на более откровенные беседы с пастором Шлагом. Вероятно, стоило бы более широко проинформировать его о происходящем сейчас в Берне. До тех пор пока я не смогу предложить пастору Шлагу реальных доказательств нашей искренности, трудно ожидать от него откровенной беседы, в которой он сообщил бы полные данные о тех своих единомышленниках, которые ждут его сигнала в Германии. Я допускаю мысль, что его единомышленники в Германии совсем не так могущественны, как нам бы того хотелось. Шлаг никогда не был политиком, он всегда был честным пастырем. Однако, обращая свой взор в будущее, я вижу громадную выгоду от того, что пастор, именно пастор, служитель Бога, оказался тем чистым и высоким человеком, который искал мира, рискуя своей жизнью, но при этом не шел на компромисс с нацизмом. Видимо, этот высокий пример гражданского мужества сына Божьего и его слуги поможет нам в спасении немцев от большевизма, когда измученный народ Германии должен будет выбирать свое будущее. Отринутый Гитлером от Ватикана, народ Германии так или иначе вернется в лоно святой христовой веры, и пастор Шлаг — либо светлый образ его — поможет нашим пастырям в будущем нести свой свет туда, где было царство нацистской тьмы. Я ожидаю Вашего ответа в самое ближайшее время. Ваш Норелли». Конечно же, главной целью этого письма было показать коварство Ватикана и католической церкви, показать ханжескую сущность церкви, главной целью которой является не мир на земле, а достижение своих собственных выгод. Все это вполне укладывается в русло атеистической пропаганды, которая в СССР постоянно шла, то утихая, то усиливаясь. Это вполне можно объяснить — авторы фильма жили в советском обществе и были обязаны следовать правилам игры, установленными властью предержащими. Вопрос тем не менее в другом: как это католической церкви в будущем поможет «светлый образ» протестантского пастора? Скорее, наоборот — этот «светлый образ» как раз привлечет верующих к протестантской церкви в ущерб католической. Рассуждение, конечно, довольно циничное, но если уж принять точку зрения авторов фильма… Ряд сцен с участием пастора Шлага происходит в тюрьме: напомним, уже в 1-й серии пастор, одетый в полосатую робу, сидит в одной камере с уголовниками, которые над ним всячески издеваются. Несколькими минутами позже начальник тюрьмы, одетый в черную униформу СС, сообщает Штирлицу, что это следователь предписал посадить Шлага к уголовникам . Здесь в очередной раз авторы попали в плен своей теории похожести нацистского и советского режимов, перенеся реалии СССР на нацистскую Германию. Именно в СССР «доброй традицией» давления на политических заключенных было помещение их вместе с уголовниками. Авторы же (и, естественно, так называемые консультанты) оказались в полном неведении о пенитенциарной системе Третьего рейха, о чем говорят и не только сцены со Шлагом. Для них что концлагеря, что тюрьмы — все едино. На самом же деле различий было хоть отбавляй. Все исправительные учреждения нацистской Германии делились на учреждения обычного режима и особого режима. К последним относились концентрационные лагеря, находившиеся в ведении СС. Именно они приобрели печальную известность как места массовой гибели людей во время правления нацистов. Количество заключенных в них, а также и погибших было настолько велико, что и поныне большинство продолжают считать их чуть ли не единственными местами заключения в Германии, просто не обращая внимания на обычные тюрьмы. Они переносят на всю пенитенциарную систему Третьего рейха те принципы и те порядки, что действовали в концентрационных лагерях, включая охрану, правила поведения, одежду заключенных. В эту же ловушку собственных представлений попали и авторы фильма: поместив Шлага в «тюрьму № 130», они создали некий «коктейль» из своих в большинстве своем фантастических представлений о немецких тюрьмах. Но ведь, по логике вещей, «тюрьма № 130», где оказался пастор Шлаг, это учреждение обычного режима. Подобные тюрьмы в Германии находились в ведении Имперского министерства юстиции, в составе которого имелся 5-й отдел, ведавший местами заключения. Естественно, что начальниками и сотрудниками этих тюрем были гражданские лица, имевшие особую униформу. В фильме же мы видим, что начальник тюрьмы носит форму СС, так же как и внутренняя охрана. (Кроме того, внутренняя охрана «тюрьмы № 9130» вооружена пистолетами-пулеметами МР.38 или МР.40, что, конечно, же абсолютно невозможно: это оружие предназначалось для боевых частей, а отнюдь не для гражданских чиновников полиции.) Сотрудники же тюремной охраны носили бледно-зеленую форму земельной полиции с полицейскими же погонами, обшитыми крученым желто-зеленым кантом. У них были особые зеленые петлицы — с желтой пуговицей и шевроном. Конечно, для авторов фильма значительно проще было использовать все ту же черную форму СС, а не «заморачиваться» с какой-то еще полицейской униформой! Довольно разветвленная германская пенитенциарная система включала в себя следующие виды тюрем: — работные дома (Arbeitshaus) для перевоспитания антиобщественных элементов с наименее строгим режимом, здесь содержались проститутки, бродяги, мелкие хулиганы и тому подобный «контингент»; — собственно «тюремные установления» (Haftanstalt), где содержались лица, совершившие незначительные уголовные преступления; — молодежные тюрьмы (Jugendgef"angnis) для содержания малолетних преступников; — штрафные установления (Strafanstalt), или штрафные тюрьмы (Strafgef"angnis), где по приговору суда отбывали наказания взрослые преступники; — дисциплинарные дома (Zuchthaus) для отбытия наказания лицами, приговоренными к каторжным работам; — охранные установления (Sicherungsanstalt), куда направлялись особо опасные рецидивисты и лица, совершившие особо тяжкие преступления, уже после отбытия срока наказания; — следственные тюремные установления (Untersuchungshaftanstalt), или следственные тюрьмы (Untersuchungsgef"angnis), где содержались лица, находившиеся под следствием либо же совершившие незначительные преступления. Как мы видим, скорее всего, «тюрьма № 130» должна была относиться в последним — следственным — тюрьмам, тогда охрана должна быть вольнонаемной (как в наших современных тюрьмах). Если же предположить другой вариант, что Шлаг был помещен во внутреннюю тюрьму гестапо, тогда там охрана действительно может состоять из членов СС (правда, не в черной форме, а в зеленой), но тогда там в камерах не могло оказаться уголовников. Кроме того, авторы одели заключенных (правда не всех) в робы, которые им были не положены. И пастор Шлаг (в 1-й серии), и астроном в исполнении Катина-Ярцева (в 1-й серии), и физик Рунге (в 5-й серии), и шофер Бормана — все они одеты в белую робу с синими вертикальными полосками. Однако эта форма была принята для заключенных концентрационных лагерей, то есть для тех «исправительных» учреждений, которые находились под контролем СС и были предназначены для длительного содержания заключенных, а не для подследственных. Что же до знаков, нашитых на эти робы, то здесь авторы фильма не смогли унифицировать свой подход даже в рамках своего неправильного представления о германской пенитенциарной системе. У Шлага на левой стороне груди нашит красный треугольник (углом вниз), который использовался исключительно в концентрационных лагерях для обозначения политического заключенного. А вот у астронома и Рунге треугольника уже не было, причем у Рунге появился номер 3845, что также было прерогативой концлагеря, хотя можно допустить, что на допрос Рунге привезли прямо из лагеря, где он «живет в отдельном коттедже в городке СС и имеет возможность заниматься теоретической физикой» (это фраза из 8-й серии), но тогда куда пропал треугольник? Независимо от того, где содержался пастор Шлаг — в следственной тюрьме или в тюрьме гестапо, — абсолютно невероятным выглядят действия штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица, который, напомним, работает в политической разведке (VI управление РСХА), то есть в партийной службе, и не является государственным чиновником. В фильме же сначала (в 1-й серии) идет апокрифическая сцена, когда Штирлиц заявляет подобострастному начальнику тюрьмы, что он забирает Шлага с собой в город, и предъявляет ему какую-то бумагу от Шелленберга, а затем в 4-й серии говорится, что Шлага освободили по устному распоряжению все того же Шелленберга. Несмотря на то что Шелленберг занимап заметное место в системе спецслужб Третьего рейха и имел прямой выход на рейхсфюрера СС и тем самым действительно мог добиться освобождения практически любого интересующего его лица, сама представленная в фильме ситуация немыслима. Во-первых, для начальника тюрьмы (даже если учесть, что он вообще знает, кто такой Вальтер Шелленберг; — он же не смотрел фильма «Семнадцать мгновений весны») подпись Шелленберга, а тем более его "устное распоряжение" не имело никакой силы. Распоряжение об освобождении должно было быть выдано людьми, имеющими на это право, то есть следователем гестапо или представителем вышестоящей организации. Как и при любой системе, начальник тюрьмы обязан был выполнять приказы только своего вышестоящего руководства и никого другого. Улучшить содержание заключенного своей властью он мог, например, по просьбе того же Штирлица, но Штирлиц держится подчеркнуто официально, тем самым отметая какие-либо подозрения в том, что он пользуется личным влиянием, а не только официальным положением. Но «официальное положение» Штирлица не давало ему никакого права возить заключенного по пивным. Хотя, заметим, сцена получилась впечатляющая — что, видимо, для кинематографистов должно служить оправданием любых ошибок. Победителей не судят! Но мы, кстати, их и не судим, а наоборот, восхищаемся блестящим фильмом и лишь пытаемся понять, что же в фильме правда, а что вымысел. Поверьте, никому и в голову не придет задаваться подобным вопросом в отношении слабых и проходящих фильмов, вроде того «мыла», которым сегодня переполнены экраны наших телевизоров. Чтобы кто-то занялся разбором фильма, нужно, чтобы этот фильм был поистине гениальным. А была ли девочка? Одной из несомненных находок и автора сценария, и режиссера был созданный Сошниковой образ «эсэсовки» Барбары Крейн — эдакой светловолосой арийки, безнравственной и явно преступной. Она стала антиподом Кэт, ее образ еще больше оттенил нашу разведчицу как любящую мать, обаятельную женщину и настоящую патриотку своей страны. Именно таланту Ольги Сошниковой и Татьяны Лиозновой (а также фантазии Юлиана Семенова и дремучести консультантов) мы обязаны возникновением еще одного мифа «Семнадцати мгновений весны». Мифа, который также очень прочно укоренился среди поклонников фильма и вообще телезрителей (а значит, и большинства населения нашей страны). С момента выхода фильма на экраны подавляющее большинство тех, кто видел фильм, свято верили в то, что в нацистской Германии затянутые в черную униформу женщины терроризировали население (и наших разведчиков). Впервые женщина в черной форме со знаками различия в петлицах: на правой — руны СС, на левой — один кубик (причем именно кубик, а не, как было положено, четырехконечная звездочка), что означало звание унтершарфюрера СС, — появилась на 27-й минуте 1-й серии. Тогда такая женщина вела протокол (стенографировала) показаний допрашиваемого следователями гестапо астронома. Наверно, женская форма у костюмеров была в единственном экземпляре и поэтому и эта женщина, и Барбара оказались в одних и тех же чинах. Хотя надо отдать должное фантазии костюмеров: они смогли создать оригинальную, достаточно элегантную военную униформу для женщин. Им премию на конкурсе дизайнеров давать надо… Прямо Хуго Босс… Барбара — «Крейн Барбара, унтершарфюрер СС (4-й отдел РСХА), член НСДАП с 1944 года» — появляется впервые в 7-й серии, по фильму 13 III 1945 22 часа 20 минут в сцене на радиоквартире СС. На ней все та же, пошитая по типу мужской, черная форма с черной же юбкой, белой рубашкой и черным галстуком, на котором закреплен вместо заколки партийный значок НСДАП. Знаки различия — ромбик в левой петлице. На самом же деле никаких женщин-офицеров или женщин-сержантов в Германии не существовало и существовать не могло. В соответствии со своей идеологией нацисты всегда (и довольно последовательно) стремились к тому, чтобы женщина в Третьем рейхе играла пассивную роль. Примером может быть Рейхстаг. Он в годы нацистского режима стал чисто фиктивным учреждением, и членство в нем было лишь просто почетной синекурой, которая давалась тому или иному видному деятелю режима. И если в 1933 году, накануне прихода Гитлера к власти, в нем было 35 женщин-депутатов (довольно высокий показатель для стран Европы), то после не осталось ни одной. (Из этих 35 депутатов четверо покончили с собой, а остальные были либо брошены в концлагерь, либо уехали в эмиграцию.) Даже, руководительница Национал-социалистического женского союза Гертура Шольц-Клинк не удостоилась этого звания! Исходя из самого принципа построения общества в Третьем рейхе, ни одна женщина, какой бы талантливой, храброй или деятельной она ни была, не могла стать командиром или руководителем среди мужчин — пусть бездарных и трусливых, но мужчин. Поэтому женщины просто не могли служить в вермахте — только в особых вспомогательных частях, где они имели собственные должностные ранги (очень похожие на звание), которые ни в коем случае не напоминали звания вермахта и тем самым не подразумевали, что женщина может отдавать приказы даже рядовому. С партийными подразделениями положение было практически тем же самым, лишь с тем исключением, что членом НСДАП или какой-либо партийной организации женщина быть могла. Но вот чинов или должностных рангов, таких же, какие имели мужчины, они носить не могли. Даже получившая всегерманскую известность женщина-летчик Хане Рейч, получившая из рук фюрера за заслуги в области испытания новых моделей самолетов Железный крест 1-го класса, удостоилась лишь гражданского звания «капитан самолета». СС — элитное подразделение нацистской партии — не было исключением. Скорее, наоборот: Гитлер объявил СС сообществом расово идеальных мужчин. Женщина априори не могла стать членом СС — Охранных отрядов нацистской партии, изначально создававшихся (как это видно из названия) для охраны фюрера. С точки зрения нациста (а впрочем, в тот период времени вообще любого европейца) женщина-охранница — это полный нонсенс. Конечно, во время войны ни вермахт, ни СС не смогли обойтись исключительно мужчинами. Кому-то надо было выполнять обязанности секретарш, стенографисток, радисток (кстати, судя по всему, Барбара была именно радисткой). Нужны были и надзирательницы в концентрационных лагерях для женщин (хотя и в значительно меньшей степени, чем специалистки других категорий). Поэтому и были созданы женские вспомогательные подразделения СС по аналогии со вспомогательными подразделениями вермахта. Женщины, служившие в этих подразделениях, были в подчинении мужчин, находившихся на действительной службе, и никогда никаких командных функций не имели. Поэтому абсолютно невозможна ситуация, когда женщина носила бы звание унтершарфюрера СС, на самом деле и самое младшее звание СС-манна она носить не могла, тем более что «Mann» переводится с немецкого не только как «человек», но и как «мужчина». Женщины же, добровольно вступавшие во вспомогательные подразделения СС, попадали в одно из двух подразделений этой службы и в соответствии с этим именовались по разному. Сотрудницы службы связи именовались «помощницами СС» (SS-Helferinnen), а те, кто исполнял свои обязанности в различных вспомогательных подразделениях военного времени, не связанных со связью, — «военными помощницами СС» (SS-Kriegshelferinnen). В эти подразделения принимали молодых женщин, в возрасте от 17 до 30 лет, и их обязанности, в принципе, не отличались о тех, что несли их коллеги в Сухопутных войсках, люфтваффе или Кригсмарине. В основном, женщины вроде Барбары работали радиооператорами, телефонистками, операторами связи, секретарями. Повторимся, Барбара Крейн, скорее всего, должна была иметь статус «помощницы СС»., ведь ее сферой деятельности были радиоигры. И это вполне возможно, вот только одета она должна была бы быть совсем по-другому — ну не положено ей было столь притягательного черного мундира с рунами СС в петлице! «Помощницы СС» носили серые однобортные кители, застегивавшиеся натри пуговицы и отороченные по воротнику серебряным кантом, поэтому их, так же как и связисток вермахта, часто именовали «серыми мышками». Китель имел три кармана: два с прямоугольными, не застегивающимися на пуговицы клапанами — в нижней части, а еще один — открытый — на груди слева. К кителю полагались такого же цвета юбка стандартной длины — то есть чуть ниже колена, а также черные туфли. А вот отличительная черта — руны СС — в отличие от сотрудников СД и полиции безопасности женщинам из вспомогательной службы СС носить разрешалось. Правда, не на петлицах (которых у них вообще не было). Черная овальная нашивка с вышитыми серебристыми нитками или алюминиевой проволокой рунами СС размещалась на нагрудном кармане. В верхней части левого рукава — как и в случае со всеми остальными чинами СС, носившими серую или полевую униформу, — размещался орел в версии СС: своеобразная замена партийной повязки. Иногда — но не всегда — связистки носили на том же левом рукаве, но ниже локтя, черную ромбическую нашивку с серебристой молнией (однако на многих фотографиях того периода такой «ромб» отсутствует). Под китель надевалась белая блузка с воротничком под горло, а вот галстука, который придавал Барбаре некоторую мужественность и строгость, «эсэсовки» не носили. Авторам фильма повезло, что по сценарию все сцены с Барбарой происходили исключительно в помещении, а то было бы очень потешно посмотреть ее в фуражке с мертвой головой на тулье. Фуражка же была в Германии исключительно мужским головным убором, женщинам она ни в коем случае не полагалась. Те же «помощницы СС» носили исключительно пилотку — но и то не такую, как мужчины из СС. Пилотка была из черной шерсти, но бортиков, какие были на «мужских» вариантах, у нее не было. Причем здесь у СС было свое «ноу-хау», еще больше подчеркивавшее мужское начало этой организации: если для сотрудников вспомогательных служб вермахта пилотки чаще всего шились по образцу мужских, то в СС для них был разработан особый «женский» покрой. Также не полагалась женщинам и мертвая голова — череп со скрещенными костями, который в СС носили на фуражке вместо кокарды. У женщин на пилотку спереди крепился только орел СС (тот, который с удлиненными средними перьями). Заканчивая разговор о форме «эсэсовок», добавим (что уже не имеет отношения к фильму, а нужно лишь, чтобы поставить на этой теме точку), что «военные помощницы СС» носили такую же униформу, за тем исключением, что никаких нагрудных с рунами СС или нарукавных нашивок у них не было, — так, например, одевались сотрудницы женских отделений концентрационных лагерей. Однако не только с Барбарой в «Семнадцати мгновениях» произошла накладка. Видимо, женские службы Германии не входили в число вопросов, в которых консультанты фильма разбирались, — правда, вообще сложно сказать, в чем они разбирались, возможно, читатель, прочитав эту книгу, сам ответит на этот вопрос… И это при том, что женщины в форме появляются в фильме лишь эпизодически. Чаще всего зрители на это просто не обращают внимания — и действительно, для сюжета фильма совершенно безразлично, как одеты лишь изредка появляющиеся персонажи. Но тем не менее, раз уж мы взялись столь подробно разбирать показанное в фильме, обойти этот вопрос было бы просто неприлично. С медсестрами в «Семнадцати мгновениях весны» мы встречаемся в сценах, связанных в Кэт (Катей Козловой), — сначала во время ее родов, а затем при посещении Штирлицем и агентом гестапо больницы — клиники Шарите. Кроме того, медперсонал появляется и в приюте, откуда Гельмут Кальдер забирает свою маленькую дочку Урсулу. Авторы фильма долго не раздумывали, как им одеть медперсонал. Что может быть проще? Во всех странах врачи и медсестры носят белые халаты — это, так сказать, визитная карточка врачей. А чтобы отличить их от наших медсестер, им на левую руку костюмеры одели повязку, вид которой несколько странен. Эта повязка выглядит практически так же, как и партийная со свастикой — то есть красная с белым кругом, — с тем отличием, что в белом круге помещается не черная свастика, а красный крест (в сцене в приюте медсестры повязки, впрочем, не носят — они просто в белых халатах). Причем эти повязки медсестры в клинике носят всегда — даже во время операции. Это, конечно же, вызывает вопросы, ведь повязка не слишком удобная штука и во время операции может помешать. Поэтому, конечно, ни в Германии, ни в других странах во время операций никаких повязок не носили. Тем не менее у медсестер Красного Креста — а весь младший медперсонал в Германии числился в рядах именно этой организации — повязка при форменной одежде все же была. Правда, была она другой и на партийную похожа не была. На левом рукаве они носили белую нарукавную повязку с красным крестом; над крестом полукругом черными готическими буквами было написано слово «Deutsches», а под крестом — «Rotes Kreuz» (то есть «Германский Красный Крест»). Причем во время войны довольно часто медсестры носили упрощенный вариант белой повязки — только с Красным Крестом, без надписи. Но вот с униформой в фильме вышла ошибка. Дело в том, что Германия была, если так можно сказать, униформированным государством: все многочисленные организации — и партийные, и общественные, и государственные — имели свою собственную униформу и знаки различия. Не остался в стороне и Красный Крест, функционеры которого не могли согласиться для своих медсестер с примитивными белыми халатами. В результате младший медицинский персонал имел собственную форму, пусть и не очень яркую, но все же не такую банальную, как обычные белые халаты. Стандартная форма медицинских сестер Германского Красного Креста в военное время включала в себя серую блузку (спереди на которой было множество плиссированных вертикальных складок) со сменным белым воротничком — его было удобно стирать. Вместе с блузкой серую же юбку с двумя передними складками и боковыми вертикальными врезными карманами. На правом рукаве медсестры носили черную треугольную матерчатую нашивку Германского Красного Креста (с национальной эмблемой в виде орла с опущенными крыльями, расположенного над названием района, где работала медсестра), а на левом — уже упоминавшуюся выше повязку. Воротничок застегивался на верхнюю пуговицу и носился вместе с эмалированной брошью Германского Красного Креста под самым горлом. На голове сестры носили накрахмаленные белые шапочки, по переднему краю которых пришивалась лента с изображением красных крестов и литер «RK». При работе в больнице медсестры надевали белый передник, обычно с прикрывающей грудь верхней частью и наплечными лямками, а также большим карманом впереди с правой стороны. Форму дополняли белые чулки и черные туфли со шнурками. Обязательными для ношения были броши. В основном, медсестры носили круглую эмалированную брошь белого цвета с черным эмалированным орлом DRK, сжимающим в лапах красный крест (на груди орла — белая свастика). По краю броши проходила черная кайма с готической надписью «Deutsches Rotes Kreuz — Schwesternschaft». Более старшие чины — а в Красном Кресте существовала собственная иерархия [15] — носили особые броши, которые, таким образом, были некоторым дополнением к знакам различия, помещавшимся на воротничке. Кроме того, Красный Крест имел свои награды и знаки отличия, которыми награждались медсестры за долгую и беспорочную службу, — в фильме мы, конечно же, ничего подобного не увидели. (Вообще одетые в подобную форму санитарки в фильме смотрелись бы значительно выгоднее, и для того, чтобы они не напоминали наших медсестер, не пришлось бы выдумывать несуществующую повязку.) 15 В Красном Кресте существовали следующие ранги медперсонала и соответствующие знаки различия на воротничках (перевод званий на русский довольно условен, но в целом точно отражает иерархию чинов): «помощница» (Helferin) — без знаков различия; «передовая помощница» (Vorhelferin) — по одной синей звездочке на каждой петлице; «старшая помощница» (Oberhelferin) — по две синие звездочки; «главная помощница» (Haurthelferin) — по три синие звездочки; «руководительница вахты» (Wachtf"uhrerin) — по одной серебряной звездочке; «старшая руководительница вахты» (Oberwachtftihrerin) — по две серебряные звездочки; «главная руководительница» (Hauptf"uhrerin) — потри серебряные звездочки; «полевая руководительница» (Feldf"uhrerin) — по одной золотой звездочке; «старшая полевая руководительница» (Oderfeldf"uhrerin) — по две золотые звездочки: «высшая руководительница» (Oberstf"uhrerin) — по три золотые звездочки; «генеральная руководительница» (Generalf"uhrerin) — по одному золотому листу; «главная генеральная руководительница» (Generalhauptfiihrerin) — по два золотых листа. Еще одна девушка в униформе появляется лишь на короткое мгновение в бомбоубежище, куда приходит Кэт с детьми (11-я серия), — она помогает оказавшимся здесь людям, приносит воду, пеленки и т. д. Судя по форме, она состоит в Союзе немецких девушек, молодежной женской организации в составе Гитлерюгенда, которая объединяла в своих рядах девушек в возрасте 14–21 года. В целом одетые на ней белая блузка, темная юбка и галстук (типа пионерского) вполне соответствуют действительности, хотя фильм черно-белый и поэтому цвета юбки и галстука определить сложно (у меня создалось впечатление, что цвета несколько не те, что надо, — но это исключительно личное впечатление). В то же время, если придираться, то покрой и ее формы напоминает положенный лишь отдаленно. При выполнении вспомогательных работ — то есть именно в нашем случае — девушки носили белую поплиновую блузку с длинными рукавами, застегивающуюся спереди на четыре пуговицы. На блузке было два нагрудных кармана, причем во время войны они стали застегиваться на небольшие перламутровые пуговицы. С блузкой носили темно-синюю юбку со шлейками для ремня на талии, складкой впереди по центру и застегивавшимся на пуговицы разрезом слева. Два внутренних передних кармана на юбке закрывались клапанами, застегивающимися на пуговицы. На шее же девушки носили не завязанный узлом галстук, а черный шарф скользящим узлом (или специальным кожаным кольцом — «воггле»). А вот пилотки, которую носит на голове эпизодический персонаж «Мгновений», девушкам из Союза положено не было. Заканчивая разговор о появляющихся в фильме женщинах, остановимся и еще на одном аспекте. Отрицательный образ Барбары подчеркивают и ее рассуждения о любви и сексе, которые явно должны были вызвать неприязнь у советского зрителя. Однако, вкладывая в уста Барбары якобы квинтессенцию нацистского представления о женщине и браке, Юлиан Семенов, по-моему, сам запутался, создав некий коктейль из противоречащих друг другу фраз. Итак, разговор за столом (отмечается день рождения Барбары на радиоквартире) между Барбарой, Гельмутом и Кэт в 7-й серии идет следующим образом: « Барбара : Рожать и кормить — вот задача женщины. Все остальное — химера. Люди должны стать здоровыми и сильными. Нет ничего чище животных инстинктов. Я не боюсь говорить об этом открыто. Гельмут : Это как? Сегодня с одним, завтра с другим, а послезавтра с третьим? Барбара : Это гнусность. Семья свята и незыблема. Но разве в постели с мужем, с главой дома, я не могу также наслаждаться силой любви, как если бы он был и вторым, и третьим, и четвертым? Надо освободить себя от стыдливости — это тоже химера…» Если вчитаться в эти слова, невольно возникают противоречивые чувства — в фильме это не так заметно: фраза сказана, точно слова не запомнились, но осталось некое неприятное чувство — поставленная автором цель достигнута. А между тем большая часть экзерсисов Барбары — то, что касается «свободной любви», — больше подходит не фанатичной нацистке, а, скорее, Александре Михайловне Коллонтай, которая в начале XX века была в России одной из главных проповедниц «свободной любви» (и, кстати, сама ее совсем не чуралась). «Надо освободить себя от стыдливости» — это как раз из ее репертуара (авторы в очередной раз приписали «заслуги» советского режима нацистам). А вот постулат «рожать и кормить детей — вот задача женщины» хотя и, огрубленной форме, но все же напоминает нацистский лозунг: «Женщина — это продолжательница рода, носительница домашних добродетелей и хранительница домашнего очага». Хотя дать возможность сказать подобные слова Барбаре было совершенно нельзя — подобный лозунг вряд ли бы вызвал бы отвращение у советского зрителя. Особенностью нацистской женской политики было полное отрицание феминизма и женской эмансипации. Гитлер так выразил сущность положения женщин при нацизме: «Мир мужчины — это государство, это борьба за общность, то есть, можно сказать, что мир женщины меньше. Ее мир — это семья, муж, дети и дом. Но где был бы большой мир, если бы не было малого? Большой мир строится на малом: мужчина проявляет мужество на поле боя, женщина же самоутверждается в самоотдаче, в страдании и работе. Каждый ребенок, которого она производит на свет, — это ее битва, выигранная за существование своего народа» (это его слова, сказанные на Партийном съезде в Нюрнберге в 1934 году). [16] 16 Цит. по: Пленков О.Ю. Третий рейх. Нацистское государство. СПб., 2004. С. 310. При этом очень значительное место нацисты отводили семье: незамужние женщины, холостые мужчины, также как и бездетные женщины, были объявлены ненормальным явлением, и государство делало все возможное, чтобы исправить положение (гомосексуализм здесь вообще не стоит упоминать — это было просто преступление против рейха, приравненное к абортам). Идеализируя женщину-мать, нацисты одновременно ставили ее в положение, полностью зависимое от мужчины. Но вот для половой распущенности, которая сквозит в словах Барбары (вступая в противоречие с другими ее же заявлениями), там места не было. Немецкого языка надо знать В этой, последней, главе, посвященной «Семнадцати мгновениям весны», собраны разрозненные нестыковки, не вошедшие в предыдущие главы. Кроме того, ниже мы упомянем и откровенные «ляпы», без которых, впрочем, не обходится ни один фильм, и, заметим, их количество на порядок меньше, чем в современных художественных фильмах (не говоря уж о скороспелых сериалах). Кстати, именно в число этих огрехов и входят те самые известные 12 или 15 «киноляпов» «Мгновений», который уже несколько лет кочуют по Интернету с сайта на сайт. Ниже мы увидим, что их несколько больше. * * * Основные события разворачиваются в Берлине и других немецко-язычных городах что, естественно, сопровождается большим количеством немецкого теста — это вывески, объявления, надписи. В принципе, подавляющее большинство из них написано правильно, даже такие достаточно оригинальные обороты, как надпись на указателе «В бомбоубежище» — Eingang zum LSR — и вывеска на комнате специальной связи (кабинет № 208) «Посторонним вход строго воспрещен» — Unbefugen EINTRITT strengstens verboten (если дословно: «Без разрешения вход строго запрещен»). И это вполне объяснимо: авторы обязательно должны были привлечь людей, знающих немецкий язык (не говоря уже о том, что ряд актеров из фильма были немцами). Но, несмотря на все это, несколько ошибок в немецких названиях, появляющихся в фильме, все же умудрились допустить. Причем ошибок достаточно грубых, и в обоих случаях авторы перемудрили. Какая среди наших соотечественников самая известная улица в столице Швейцарии городе Берне? Уверен, что подавляющее большинство, не задумываясь, ответят: «Цветочная улица». Именно там закончил свою жизнь очаровательный профессор Плейшнер, выбросившийся из окна дома № 9. Несколько раз — если точно, то два, причем в разных сериях — камера крупным планом показывает висящую на доме, видимо, синюю табличку, на которой белыми буквами выведено по-немецки название улицы: Вl"umenStrasse. Все вроде бы хорошо, но название улицы написано с орфографической ошибкой! По-немецки Цветочная улица будет писаться Blumenstrasse, то есть третья буква просто U, а не "U — «у умлёут» (над литерой ставится две точки). Необходимость в «"u» в немецком вызвано тем, что «и» звучит как «у», тогда как «"u» смягчает предыдущую согласную и произносится как «ю». Вот здесь-то авторы фильма и допустили грубую ошибку: по-немецки Цветочная улица читается как Блюменштрассе (то есть именно с «ю»), но все дело в том, что «L» в немецком уже само по себе мягкое и необходимости в использовании «у умлёут» нет. А может, это было еще одним сигналом провала: перед арестом советский агент успел поменять табличку с названием улицы, чтобы предупредить Плейшнера? Но он не заметил, хотя должен был — немецкий профессор все-таки… Но если история с написанием Блюменштрассе достаточно широко известна, то другая ошибка как-то прошла мимо внимательных зрителей. В 1-й серии мы становимся свидетелями, как Штирлиц привозит вызволенного им из застенков пастора Шлага в занятный кабачок. Название кабачка видно хорошо, оно написано крупными буквами: «Zum GROBEN GOTTLIEB». Еще раз вывеска появится в 5-й серии — когда Штирлиц едет на встречу с Борманом и минует это питейное заведение. Что же означает это название в переводе на русский? В 4-й серии пастор Шлаг, беседуя со Штирлицем, вспоминает об их посещении этого кабачка и упоминает, что тот имел «смешное название — «Пухлый Готтлиб»». Вот тут-то и начинаются недоразумения. С «Zum» и «Gottlieb» все вроде ясно — первое предлог, второе имя (хотя, в принципе, переводить надо не «Пухлый Готтлиб», а «У пухлого Готтлиба», что, кстати, довольно характерно для европейских кабачков), а вот с «Groben» проблема. Дело в том, что «Grob» по-немецки переводится не как «пухлый», а как «грубый». Но тогда возникает вопрос: владелец кабачка, что — слишком большой оригинал, чтобы так называть свое заведение? Оказывается, что нет, это не он оригинал, а у авторов по немецкому было отнюдь не «пять». На месте «GROBEN» должно стоять другое слово, очень даже похожее по написанию — «GROssEN», то есть «большой», или, если хотите, «толстый, пухлый». В данном случае «ss» — довольно редко употребляющая в немецком языке буква — означает всего лишь двойное «S» — то есть «SS». Кстати, с этим кабачком связана и еще одна сцена: все в той же 5-й серии Штирлиц заходил в «Пухлого Готтлиба», и хозяин радостно приветствует его: «Есть твое пиво. Сегодня баварское есть… Война не война, а как баварское появится, все тут как тут». А затем добавляет: «Давно тебя не было». Конечно, баварское пиво очень хорошее, но все же Бавария довольно значительная по размерам германская земля, и сортов пива там очень много, чтобы просто объединить их все под одной маркой «баварское». Это не СССР 70-х годов XX века, где пиво было одного сорта — «Жигулевское», а другие вроде «Московского» или «Ячменного колоса» были уже чуть ли не элитными сортами. Это у нас можно было сказать «баварское», и клиент начинал млеть, и его уже больше ничего не интересовало. А в Баварии между сортами пива большая разница: тот же «Лёвенброй» совсем не похож на «Францисканер» или «Хофброй». С памятью у хозяина кабачка тоже не все в порядке: он говорит, что Штирлица «давно не было», но ведь наш разведчик возил именно сюда пастора Шлага 12 февраля 1945 года, а теперь на дворе было всего-то 2 марта. Хотя, возможно, раньше Штирлиц шлялся в «Пухлого Готтлиба» каждый день. И это при том, что его любимым кабачком был явно «Элефант»! Кстати, с названием улиц в фильме произошла еще одна накладка: если Вl"umenStrasse написано через «ss», то Mozartstrasse — там, где находится приют с дочкой Гельмута — через «ss». Обратим также внимание на вывеску на детском приюте «Kinderheim NSDAP». Вообще-то НСДАП — нацистская партия — своих детских приютов не имела, этим занимались другие общественные и благотворительные организации. Но даже если предположить, что такой партийный детский приют существовал, то вывеска «Kinderheim NSDAP» написана с ошибкой: надо писать либо «Kinderheim der NSDAP» либо «NSDAP-Kinderheim». * * * В уже упоминавшейся в книге сцене совещания у фюрера (в 1-й серии) Гитлер на 12-й минуте «Мгновений» упоминает «часть Чешского и Богемского протектората». Видимо, в начале 1945 года у фюрера в голове начались необратимые процессы, если уж он сам запутался в том, какие государственные образования создавал на протяжении своего правления Германией. После оккупации Чехии 15 марта 1939 года Гитлер отдел приказ, фактически ликвидировавший чехословацкое государство. Словакия стала суверенным (правда, марионеточным) государством, а вот на территории Чехии был создан имперский протекторат Богемия и Моравия (Reichsprotektorat B"ohmen und M"ahren). Причем под Богемией и подразумевалась собственно Чехия (со столицей в Праге), а Моравией — другая часть населенного чехами государства — со столицей в Брно. Поэтому то, что сказал Гитлер (то есть не собственному почину, а лишь озвучивая «глубокие знания» Юлиана Семенова), выглядит в дословном переводе несколько странно: «Чешского и Чешского протектората». Кстати, несколько позже — в 8-й серии, выясняется, что «сотрудник Даллеса» Гюсман значительно лучше Гитлера разбирается в ситуации: он комментирует слова Вольфа о том, что МИД новой Германии должен возглавить фон Нейрат, фразой «бывший наместник Чехии и Моравии». Это, конечно, тоже не совсем точно (все же немцы специально использовали термин «Богемия», чтобы полностью отказаться от упоминания Чехии), но уже имеет право на существование. Здесь, кстати, заметим, что должность, которую занимал Константин фон Нейрат, именовалась не «наместник» (Statthalter), а имперский протектор (Reichsprotektor). Однако это далеко не все примеры того, как неважно авторы фильма разбирались в специфике жизни в Третьем рейхе, — но, в принципе, режиссеру это и не обязательно, следить за тем, чтобы происходившее на экране было бы приближено к реальности, задача консультантов, а в «Семнадцати мгновениях весны» либо Лиозновой не удалось найти компетентных консультантов, либо КГБ «порекомендовало» ей «проверенных товарищей», которые не историей занимались, а «политику партии» осуществляли. Ярким примером того, как ошибка получает повсеместное распространение, может служить то, что вышло в фильме «Семнадцать мгновений весны» со столь характерным нацистским — или, как оно в то время называлось, «германским» — приветствием. Напомним, как это неоднократно происходит в фильме. Нацисты приветствуют друг друга поднятой вверх и немного вправо правой рукой и возгласом «Хайль Гитлер!». Пока все правильно. Но вот затем авторы внесли одно нововведение: они придумали «ответное приветствие» — то есть в ответ на салют вытянутой вверх рукой со стороны младшего по званию старший в ответ поднимал правую руку, согнув ее в локте и завернув открытую ладонь к плечу. Этот жест можно в фильме видеть неоднократно — например, так «генерал в вагоне» прощается со Штирлицем на перроне со словами: «Мы сломим им голову». Конечно же, подобного «ответного приветствия» не существовало. Причем ясно, откуда оно появилось. Как ни странно — из кинохроники (соответствующие кадры присутствуют и в самом фильме). Дело в том, что на парадах Гитлер приветствовал проходящие мимо него колонны германским приветствием, то есть вытянутой вперед и вверх правой рукой. Но нацистские парады обычно представляли из себя грандиозные театрализованные шествия, которые должны были поражать воображение обывателя и демонстрировать мощь нацистской партии. В них принимало участие множество людей, и, соответственно, Гитлеру приходилось довольно долго стоять на трибуне (или на подножке автомобиля, или на каком-либо возвышении), приветствуя своим последователей. Но стоять с вытянутой вверх рукой тяжело, через какое-то время она затекает. Отсюда и появился у Гитлера тот жест, который авторы фильма приняли за «ответное приветствие». Позже ему стали подражать во время официальных церемоний и другие руководители рейха. Жест попал в кинохронику, а ее, в свою очередь, посмотрели те, кто работал над «Мгновениями» (и не только они), и сделали неправильные выводы из абсолютно реальных фактов. В принципе, нужды в знании структуры каких-либо органов власти нацистского государства (кроме, конечно, РСХА) у авторов фильма не было: они практически ни разу и не упоминались. Единственным имперским министерством, которое удостоилось в фильме двух упоминаний, оказалось Министерство иностранных дел — и оба раза неудачно. Первый раз — в 6-й серии — Штирлиц показывает Кэт фотографию якобы советского разведчика Хайнца Кортнера, советника Восточного управления МИД, погибшего в автокатастрофе, а во второй — когда в 7-й серии Штирлиц едет к швейцарской границе, «голос за кадром» говорит, что он едет с документами дипломата, советника 3-го управления МИД. Авторы использовали два принципа обозначений управления министерства и оба раза не попали: ни «третьего», ни «восточного» управления во внешнеполитическом ведомстве Германии не было. [17] 17 Структуру Имперского министерства иностранных дел см., например, в кн.: Залесский К.А. НСДАП: Власть в Третьем рейхе. М., 2005. С. 334–335. Не чужд был фильм и пропагандистских лозунгов, которые — как и большинство лозунгов — имеют довольно мало общего с действительностью. Так, например, в 5-й серии Штирлиц, пытаясь принудить Плейшнера к сотрудничеству, начинает играть в искренность и говорит профессору: «В бункере у фюрера очень жарко топят». А еще несколько позже — « взбесившийся маньяк сидит в безопасном месте и смотрит кинокартины вместе со своей бандой». Здесь мы не будем обсуждать вопрос о психическом состоянии Адольфа Гитлера в начале 1945 года, а лишь укажем, что жить в так называемом фюрер-бункере было достаточно некомфортно. Там было душно, тесно и сыро, хотя, конечно, достаточно безопасно. А вот кинозала в фюрер-бункере не было, и фюрер вообще в последние месяцы практически не смотрел кино — у него просто не было для этого ни времени, ни сил — германская армия несла одно поражение за другим, а их Верховный главнокомандующий находился на последней стадии нервного истощения. Кроме того, в фюрер-бункере не было места для «его банды» — там жили только Борман, Ева Браун и обслуживающий персонал (а позже туда переехал еще и Геббельс с семьей). Заключительный штрих с Гитлером — в конце 12-й серии, когда идет речь уже об окончании войны и Нюрнбергском процессе, на экране проплывают кадры кинохроники, на которых изображены трупы Геббельса и Гитлера. Так вот, то, что выдано за труп Гитлера, — это довольно известная фальшивка. Возле выхода из бункера в саду Имперской канцелярии советские солдаты нашли от 13 до 15 более или менее обгоревших и поврежденных останков тел. Но тела, которое можно было бы идентифицировать как тело Гитлера, среди них не было. И тогда советские пропагандисты сами подготовили для публичного показа «труп Гитлера» и представили его 4 мая 1945 года фото- и кинооператорам. Эту фальшивку разоблачил сам Сталин, который 26 мая 1945 года в беседе с американскими политиками заявил, что не думает, что Гитлер мертв; скорее, он где-то прячется — «Вся эта болтовня о погребениях мне кажется очень сомнительной». * * * В 11-й серии мы становимся свидетелями сцены, когда Штирлиц вывозит Кэт с двумя детьми в Швейцарию. На пограничном пункте у него проверяют документы: у них они на имя супругов фон Кирштайн. Там еще, помните, Штирлиц просит застегнуть ему запонку — «Ингрид, помоги». Но здесь все происходит, как в старом анекдоте про советского разведчика: «Вы когда чай пьете, глаз зажмуриваете, чтобы в него чайная ложечка не попала». Дело в том, что у «женатого» Штирлица обручальное кольцо, как и положено, на безымянном пальце правой руки. Но положено — у нас: сейчас в России, тогда — в СССР. В Германии же обручальные кольца носят не на правой а на левой руке. (Из-за этого, кстати, с нашими замужними женщинами иногда случаются за границей забавные случаи — жители Западной Европы, не видя кольца на привычном месте, часто принимают их за незамужних.) Пограничники должны были бы раскусить советского агента, но они этого не сделали. Хотя у них есть оправдание: обручальное кольцо на правой руке носит не только Штирлиц, но и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и рейхслейтер Борман, и Айсман. Да, много советских разведчиков было в Германии в 1945 году! * * * Определенные накладки по ходу всего фильма возникали у съемочной группы и с определением времени суток — напомним, события в фильме относятся к февралю — марту 1945 года (то есть конец зимы — начало весны). В 3-й серии на экране под тиканье метронома появляется надпись «21.11.1945 4 часа 45 минут». Далее следует сцена, где Генрих Мюллер в своем кабинете дает инструкции оберштурмбаннфюреру СС Курту Айсману. За окном светло, как днем, лампы не горят — это без пятнадцати пять в конце февраля? Даже если светлеть уже начало, то все же без лампы обойтись довольно сложно. Еще одна из наиболее любимых всеми сцен: когда Штирлиц, не поддавшись на провокацию Холтоффа, ударил его бутылкой по голове, а затем отвез к Мюллеру, поставив шефа гестапо в неловкое положение. Вспомните, как идет действие в 8-й серии: Шольц поднимает светомаскировку и выключает лампу на столе, Мюллер заводит часы, на них 5 часов 20 минут. За окном светлый ясный день — это 15 марта. Вообще, по мнению создателей фильма, в Берлине в начале 1945 года очень рано светлело. Чувство времени потерял и Мюллер. В 11-й серии он в доме Штирлица слушает пленку. Как мы помним, он должен был приехать к Штирлицу вскоре после его возвращения от Бормана. С Борманом Штирлиц встречался накануне в 5 часов вечера, так что домой он должен был добраться максимум часам к десяти вечера. А когда Кэт звонит Штирлицу со станции метро, нам показывают дату и время — 17 III 1945 5 часов 18 минут. При этом Мюллер, когда Штирлиц предлагает ему подождать его, говорит: «А Шольц побежит докладывать Гиммлеру, что я отсутствовал более трех часов». Но он же уже находится у Штирлица значительно больше времени! * * * Кто не помнит сцену встречи Штирлица (вернее, в данном случае Исаева) со своей женой в его любимом кафе «Элефант» — это 3-я серия фильма! Эта ставшая хрестоматийной сцена была позже неоднократно обыграна в различных программах и стала предметом рассуждений ветеранов разведки на тему, что этого быть не могло. Ну не могло, и бог с ним — это же художественный фильм и автору такая сцена была просто необходима для создания целостного образа советского разведчика. К этой сцене претензий нет и быть не может. Единственно, что не очень ясно с датой, когда она проходила. В фильме на время указано довольно точно: «Это было 10 лет назад», то есть в 1935 году. Но дальше почему-то сказано «ему предстояла Испания». Вообще-то гражданская война в Испании началась в июле 1936 года, хотя, возможно, Штирлицу по линии политической разведки надо было бы туда съездить и раньше… Все может быть. Вообще, когда в фильме идет речь о событиях, отстоящих от 1945 года ни какое-то количество лет, авторы пользуются довольно броскими, но не совсем понятными фразами. Например, в 7-й серии, когда профессор Плейшнер гуляет по Берну, всезнающий «голос за кадром» сообщает нам: «Здесь, в Швейцарии, где люди не знали войны 80 лет…» Простым вычитанием определяем, что «войны в Швейцарии» не знали, по мнению авторов фильма, примерно с 1865 года. Почему выбрана именно эта дата, совершенно не понятно. Ведь вечный нейтралитет Швейцарии был объявлен в специальной декларации Венского конгресса от 20 марта 1815 года, то есть на 50 лет раньше. После этого внешних войн Швейцария не вела. Несколько позже в истории Швейцарии случился еще и очень короткий период, когда противостояние между католическими и протестантскими кантонами дошел до вооруженного столкновения — хотя назвать это войной все же нельзя. Военная кампания, длившаяся менее месяца — с 4 по 30 ноября 1847 года, — завершилась разгромом федеральными войсками генерала Дюфура армии мятежной коалиции — Зондербунда. Но даже если принять эту краткосрочную кампанию за полномасштабную войну, все равно дата «80 лет» сюда не подходит. В 8-й серии — 15 III 1945 в 17 часов 50 минут — Штирлиц везет пастора Шлага к швейцарской границе. Из динамика несется песня Эдит Пиаф (то, что эта песня относится к послевоенному периоду, — не суть важно). Идет кинохроника, и Штирлиц вспоминает о своем посещении Франции. «Голос за кадром» сообщает, что «Штирлиц был во Франции за несколько месяцев до оккупации ее фашистами». Как известно, перемирие в Кампьене, означавшее фактическую капитуляцию Франции, было подписано 22 июня 1940 года — после чего немцы оккупировали Северную и Центральную Францию, а на юге была установлена власть коллаборационистского режима Виши. То есть Штирлиц был во Франции «за несколько месяцев» до июня 1940 года. Но ведь после нападения Германии на Польшу, еще 3 сентября 1939 года правительство Франции объявило войну Германии. После этого Штирлицу путь во Францию был уже заказан. До оккупации было еще 10 месяцев — согласитесь, десять — это не «несколько месяцев», это почти год. * * * Если с адресами в Берлине в фильме все благополучно — по крайней мере все, что я смог проверить, — то со Стокгольмом все не так про сто. (В качестве примера о том, что с адресами в Берлине у Семенова все вполне прилично, можно привести тот факт, что Музей природоведения — Museum f"ur Naturkunde — действительно расположен на Инвалиденштрассе, рядом с площадью фон дер Нойен Тор, а от него через парк действительно, как и в фильме, можно пройти до университетской клиники.) По фильму, в столице нейтральной Швеции, во-первых, жил дядя Эрвина Кинна (мужа Кэт и радием Штирлица) — «большой друг Германии», а во вторых, туда отправляли шифровки Штирлиц; из Швейцарии его эмиссары — Плейшнер и Шлаг. Адрес дяди Эрвина (в фильме его имя не названо, но в романе Юлиан Семенов называет его: Франц Паакенен) нам известен — Густав-Георг-плац, 25, об этом сказано в 4-й серии «Семнадцати мгновений весны». Здесь два вопроса. Первый: что, в Швеции говорят на немецком, а не на шведском? Если все же на шведском, то почему адрес звучит, как «Густав-Георг -плац», ведь Platz — это «площадь» по-немецки, а посылая письмо в Швецию, было бы правильнее назвать площадь «торгом» (Torg). А второй: если согласиться с утверждением, что «версия дяди из Стокгольма была надежной и проверенной», то возникают определенные сомнения в профессионализме как советской разведки, так и гестапо. Первая перепутала названия, указав «Густав-Георг-плац» вместо реально существующей «Густав-Адольф-торг» (Gustov Adolfs Torg), а второе — умудрилось этого не заметить. Второе упоминание Стокгольма относится к 7-й серии. Там упоминается адрес, куда прибывший в Берн Плейшнер собирается посылать телеграмму: «Ганс Фрок, ул. Георга VIII, Стокгольм, Швеция». Но Штирлиц обманул несчастного профессора — тот мог бы эту телеграмму и не посылать, результат был бы таким же. Все потому, что подобной улицы в Стокгольме нет. Причем Плейшнер — человек высокообразованный, профессор все же — должен был это понять, даже не разбираясь в топографии шведской столицы. Его должен был бы взволновать вопрос: это какой же Георг VIII, в честь которого названа улица? В Швеции таких королей не было, но можно сказать больше — вообще на королевских престолах Европы никогда не было монарха с именем «Георг» и порядковым номером «VIII». * * * Как и в любом фильме, в «Семнадцати мгновениях весны» есть и некоторое количество ошибок, допущенных по недосмотру помощника режиссера. Эти ошибки вполне оправданы и, кстати, абсолютно не бросаются в глаза. Даже больше, они практически не заметны и совершенно не мешают. Многие из них настолько незначительны, что даже при пристальном просмотре фильма заметить их невозможно, даже зная о них. В принципе, их можно было бы и вообще не упоминать в этой книге, но исключительно для полноты материала мы тем не менее их перечислим. Эти неточности выложены на многих сайтах Интернета и приводятся здесь без каких-либо комментариев (большинство из них мне самому заметить не удалось, поэтому я полагаюсь на тех внимательнейших зрителей, кто все же смог их обнаружить): — «ляп» в эффектном финале Штирлиц, когда Штирлиц заснул в машине прилег отдохнуть от непосильных забот на немецкую лужайку. А мимо него проносились «Жигули» и самосвал «ЗИЛ-131» с прицепом… Видимо, победа была совсем близко…; — дело происходит в Берлине. Штирлиц куда-то уезжает и на вокзале садится в поезд (немецкий, естественно). Но когда он подходит к дверям вагона, то можно отчетливо прочитать (естественно, по-русски): МЕСТ ДЛЯ СИДЕНИЯ… и, соответственно, МЕСТ ДЛЯ ЛЕЖАНИЯ; — в последней серии, когда Штирлиц провожает Кэт и она садится в вагон, на нем внизу у двери видна надпись по-русски: «ТАРА 58 ТОНН»; — в сцене на аэродроме (12-я серия), когда по навету Штирлица гестаповцы собираются арестовать Вольфа, то встречают его на уазике, который появился лет 30 спустя. При этом Вольф спускается по трапу из советского «Ли-2»; — Штирлиц убивает агента Клауса из пистолета Макарова (в отношении этой сцены хочется сказать, что пистолет появляется на экране буквально на долю секунды и разобрать модель пистолета неимоверно сложно — мне лично не удалось). Любой фильм — это условность. Где-то в глубине души зритель осознает, что фильм — все же художественное произведение. Ну какая, скажите, разница, что переход пастора Шлага на лыжах в Швейцарию снимали на Кавказе, в Бакуриани, а самоубийство профессора Плейшнера — в Риге, причем в разных домах. * * * Завершая разговор об ошибках в фильме «Семнадцать мгновений весны», упомянем еще о нескольких, которые и ошибками-то назвать нельзя — так, придирки. В самом начале 1-й серии, еще до того, как пошли титры, Штирлиц и фрау Заурих гуляют по лесу. При этом Штирлиц называет старушку «фрау Заурих», а она его «господин Бользен». При этом фрау (Frau) по-немецки «замужняя женщина, госпожа» на русский не переводится, а вот «господин» переводится. Если следовать логике, то Бользена надо было бы именовать «Герр» (Herr) — «господин». В конце 1-й серии сообщается, что у Штирлица был дом в Бабельсберге. Этот городок находится близ Потсдама, а Потсдам примыкает с юго-запада к Берлину. В принципе, конечно, не очень далеко, но мотаться каждый день туда и обратно, даже имея автомобиль, занятие довольно утомительное. В конце 2-й серии — 18.11.1945 22 часа 34 минуты — Штирлиц встречается с агентом Клаусом на конспиративной квартире. Все бы ничего, но уж больно долго идет запись на очень портативном магнитофоне, а когда показывают сам магнитофон то видно, что пленка мотается очень быстро. В 5-й серии в Италии на запасном военном аэродроме «Больцана» показывается самолет, у которого на хвосте свастика с укороченными лучами в круге, а когда тот же самолет поднимается, у него на хвосте свастика уже без круга и с нормальной длины лучами. Сцена организации засады у дома Штирлица в конце 8-й серии, конечно, эффектна, но слишком уж сделана на публику: подъезжают две машины, из них выскакивают эсэсовцы в форме, хотя «засада» потому и засада, что делается в секрете, тайно, а не так, чтобы вся улица увидела. Современное кино, или тридцать лет спустя Успех «Семнадцати мгновений весны» дал жизнь большому числу советских (а позже и российских) фильмов про разведчиков. Но, несмотря на все усилия, ни один из них — ни «Вариант «Омега»», ни «Щит и меч», — даже учитывая их популярность, не смогли повторить рекорда «Мгновений». Кроме того, ни в одном из фильмов-последователей авторы даже и не пытались сделать попытку создать столь же полную картину жизни в Третьем рейхе. В большинстве случаев в них сюжет развивался не в столь разнообразных местах действиях. Это в «Мгновениях» из Берлина мы переносимся в Берн, а из здания РСХА в клинику Шарите. Не повторив успеха «Семнадцати мгновений», все эти фильмы, однако, не стали и приближением к исторической правде: все те же черные мундиры эсэсовцев во время войны, все та же свистопляска с наградами и знаками различия. Все также советские режиссеры предпочитали пользоваться сценариями, написанными профессиональными драматургами, совершенно не разбирающимися в том, о чем они пишут. Все также в фильмах фигурировали консультанты из КГБ и близких к ним структур, которые хорошо представляли себе, как работала советская разведка, но оказывались не на высоте, как только речь заходила о Третьем рейхе. Правда, в СССР занятия Третьим рейхом в целом не приветствовались и специалистов по униформе, внутренней структуре, наградам и тому подобному было очень мало — чаще всего энтузиасты, а на должности консультантов приглашали украшенных учеными степенями, политически подкованных, «проверенных товарищей». Но шло время, рухнул Советский Союз, ушел в прошлое жесткий партийный контроль, определявший, чем заниматься, а чем нет российским историкам. На прилавках книжных магазинов стали появляться переводные работы по нацистской Германии, по униформе и наградам, по СС и гестапо. Вышла написанная Иоахимом Фестом, ставшая на Западе классикой биография Гитлера. Жители России стали более свободно выезжать за рубеж, получив тем самым доступ и к практически любой литературе на иностранных языках. Стремительное развитие Интернета также начало разрушать межгосударственные границы, открывая и исследователям, и всем интересующимся доступ к разнообразным ресурсам. В течение десяти лет процесс накопления и анализа информации прошел свою первую стадию, и вот уже мы держим в руках серьезные работы по Третьему рейху, написанные отечественными авторами. И это уже не те довольно банальные компиляции, что печатались в 90-х годах прошлого века. Значит, можно с полной уверенностью сказать: в современной России специалисты по Третьему рейху есть и найти их не представляет труда. Но вот что странно — все это ни в коем случае не коснулось кинематографистов. При том, что бюджеты современных фильмов пусть и не всегда достигают западных, они все же вполне значительны. Ну неужели трудно пригласить консультанта? Скорее всего, не трудно, а просто не надо. Зачем? Когда и так фильм будет раскручен, показан и принесет запланированный доход. А если не будет раскручен, так и не важно, что соответствует действительности, а что нет. Режиссерам, в общем-то, наплевать на это: им важнее воплотить на экране свои мысли, свою трактовку событий, а в чем там ходят — дело третье. И это еще хорошо, когда так. Все чаще главной целью является не творческий поиск, а банальное зарабатывание денег. А в этом случае вообще ничего, кроме денег, не имеет значения: раскрутить можно любой бездарный и банальный фильм, лишь бы были деньги на рекламу. И все равно, даже понимая это умом, согласиться с таким положением никак нельзя, хотя и остается только «сотрясать воздух в бессильном гневе» (это, конечно, шутка). Но какие претензии можно предъявлять художественным фильмам, если в модных ныне документально-игровых авторы допускают вопиющие ошибки. Казалось бы, делая фильм, в котором главная роль отводится кинохронике и изложению реальных событий, а игра актеров используется, скорее, как иллюстративный видеоряд, призванный дополнить отсутствующую хронику, режиссер должен озаботиться тем, чтобы все показанное как можно более точно соответствовало действительности. Но нет. Очень показательна история с показанным по ОРТ 15–17 октября 2002 года фильмом «Адольф Гитлер. Билет в одну сторону». Его создателем стал известный журналист Сергей Медведев, который, поработав некоторое время пресс-секретарем Президента Российской Федерации, получил карт-бланш на создание политических документальных и полу-документальных фильмов. Выходу фильма на экраны предшествовала небольшая, но довольно агрессивная рекламная кампания. Лично Медведев поведал телезрителям, что все в фильме — в том числе и игровые эпизоды — соответствует действительности до мелочей. «Если в фильме падает подсвечник, — гордо вещал Сергей Медведев, — то это значит, что в апреле 1945-го он упал именно в этом месте и в это время». Все досконально выверено по документам — утверждали создатели. Были подняты архивные документы, огромное количество кинохроники, создатели фильма якобы перелопатили горы мемуаров. Мы пока еще только учимся не верить рекламе, а подобные «заманки» вообще действуют на зрителя завораживающе. И что же мы увидели, включив в назначенный час ОРТ? Гитлер, одетый в апреле 1945 года в партийный мундир, который он перестал носить после начала Второй мировой войны 1 сентября 1939 года. Охрана СС все в тех же черных мундирах и начищенных до блеска сапогах, под разрывы советских снарядов сжигающая в саду Имперской канцелярии труп Гитлера… Все разговоры о «детально выверенных фактах» оказались пшиком… С 70-х годов прошлого века все кинематографисты сознавали, что Лиознова создала поистине гениальное, культовое кино. И попытка снять нечто подобное может иметь успех лишь при условии, что будут найдены не менее талантливые сценарий, режиссер и актеры. Но если советские кинематографисты понимали, что нельзя повторить неповторимое, то для молодого поколения современных российских кинематографистов никаких сдерживающих стимулов не существовало. Они даже не задумывались о том, что все ими созданное будет рассматриваться в сравнении с гениальными «Мгновениями». Видимо, они посчитали, что если кино будет цветным да еще и «обнаженки» немного добавить, то фильм как бы сам по себе превзойдет тот «культовый — мягко говоря… почти что лубочный» фильм, где «Штирлиц был бесполый» (автор этих сказанных главному редактору журнала «Медведь» с некоторой долей превосходства слов — крайне самонадеянный Валерий Тодоровский). В результате в августе 2004 года на телеэкраны страны вышли «Семнадцать мгновений весны» нового времени — сериал «Красная капелла». Этот сериал — он на три серии длиннее, чем «Мгновения» — также посвящен событиям Второй мировой войны. История, рассказанная в фильме, — вымышлена, но в ее основе лежат реальные факты. Дело происходит в Париже. Глава крупной торговой фирмы Жан Жильбер (на самом деле советский разведчик Леопольд Треппер) — самый результативный советский разведчик Второй мировой войны, создатель самой эффективной разведсети в мире. Связанные с ним многочисленные радисты называли себя «пианистами», а шефа — «капельмейстером». Гестапо же дало созданной Треппером сети кодовое имя «Красная капелла». Следователь гестапо Карл Гиринг, которому поручено расследование дела «Красной капеллы», оказывается соседом Жильбера, они близко общаются, выгуливают собачек на набережной Сены — то есть налицо закрученный сюжет, сдобренный психологическим противостоянием. При этом Гиринг смертельно болен и понимает, что, как только он поймает своего соперника, сразу умрет. Такая вот вполне выигрышная кинематографичная история. Создателями фильма стали: • продюсеры: Валерий Тодоровский и Илья Неретин; • автор сценария: Андрей Горлов; • режиссер: Александр Аравин; • оператор: Владимир Башта; • композитор: Александр Зацепин; • художник: Игорь Фролов; • художник по костюмам: Людмила Гаинцева; • главные роли исполняют Андрей Ильин и Алексей Горбунов. Саму цель и главную идею фильма выразил уже упоминавшийся продюсер Тодоровский (все в том же интервью «Медведю»): «Это шпионский триллер про советскую шпионскую сеть в Европе во время Второй мировой. Костюмный, с большим количеством очень хороших артистов, который мы делаем добротно, качественно, серьезно. Мы первый раз делаем фильм по абсолютно реальным событиям и героям. По идее, это должен быть Штирлиц нового поколения… Огромный фильм — 14 серий!» Казалось, что мешает в наши дни сделать «Штирлица нового поколения»? Тем более что тот же продюсер явно что-то слышал о немецкой форме, в том же интервью он, правда довольно туманно на вопрос «Вот вы еще говорили, что фашисты поменяли форму?» ответил: «Да, в 43-м году. И мы попали в тот самый период. Нам пришлось перешивать. У нас пол-картины немцы в одной форме, пол-картины — в другой». То есть консультантов привлекали, правда, не очень профессиональных. Но хорошо хоть, желания было. Однако одного желание здесь недостаточно, надо еще и консультантов искать знающих, а не привлекать своих знакомых, которые «Третьим рейхом интересуются». А то получается, что ошибок в «Красной капелле» чуть ли не больше, чем в снятых за тридцать лет до этого «Семнадцати мгновениях весны». (Чтобы сказать об этом со стопроцентной точностью, надо «Красную капеллу» разбирать также подробно — а этого почему-то не хочется. Наверно, все-таки тот, старый фильм все же лучше. Да и, несмотря на то что Ильин и Горбунов прекрасные актеры, им все же трудно тащить на себе весь фильм и тягаться с командой, собранной Лиозновой.) Когда видишь высшего чина СС в серой форме (о которой мы уже писали в соответствующей главе) с красной повязкой со свастикой на левой руке, ловишь себя мысли — за тридцать лет не просто не произошло прогресса, а скорее, наступил регресс. В «Семнадцати мгновениях» та редкая серая форма была пошита намного реалистичнее. И это при том, что «Красная капелла» — один из лучших современных «шпионских» сериалов. Другие, в том числе и документально-публицистические фильмы, еще более халатно подходят к воссозданию реалий Третьего рейха. Они идут по пути, проложенному прежде всего англо-саксонской (то есть американской и английской) теле-публицистикой, главным для которой является зрелищность в ущерб истине. Хотя все же в той же Великобритании к деталям относятся намного бережнее. В значительно более лучшую сторону отличаются немецкие как художественные, так и публицистические фильмы. И это понятно: они ведь делают фильмы о своей собственной истории и поэтому относятся к ней очень бережно. Прошедший недавно на экранах кинотеатров фильм «Бункер» является прекрасным примером. Этот фильм, сделанный по книге Иоахима Феста и воспоминаниям секретаря Гитлера Траудль Юнге, [18] создает приближенную к действительности атмосферу, царившую в бункере Гитлера в последние дни его жизни. При этом авторы фильма представили зрителю свою собственную точку зрения, свою трактовку развития событий — это их полное и необсуждаемое право как создателей художественного произведения. И скажите, хуже ли фильм стал оттого, что в нем люди ходят в тех реальных исторических мундирах, с реальными наградами и находятся в реально воссозданной обстановке? Совсем наоборот: внимание к мелочам как раз-то и дает авторам возможность создавать действительно серьезные художественные произведения, а не балаганные постановки, где абсолютно все равно, что надето на главных героях. 18 Обе книги, на которых основывается фильм, вышли и на русском языке. Фест И. Гитлер. Т. 1–2. М.: Вече, 2006; Юнге Т. Воспоминания секретаря Гитлера. М.: ACT: Астрель, 2005. Можно рекомендовать зрителю «Бункер» как образец вдумчивого подхода создателей фильма к реалиям времени. Единственно, что в «Бункере» сильно отличается от действительности, — это, как ни парадоксально это звучит, сам бункер. То есть место действия, где происходят основные события фильма. И расположение комнат, и их предназначение, и внутренние переходы были несколько другими. Возможно, авторы пользовались англоязычными работами, которые содержат часто непроверенную информацию о бункере, — и таких работ довольно много. [19] Но в целом атмосфера передана верно, и при этом, отметим, зрителю совершенно не важно, что внешне актеры не похожи на своих персонажей. Главное, что они похожи внутренне. 19 Подробный разбор как планировки бункера, так и событий, предшествовавших самоубийству Адольфа Гитлера, наиболее полно, на основе современных исследований представлен одним из наиболее серьезных современных немецких исследователей Антоном Иоахимсталлером в книге «Смерть Адольфа Гитлера. Легенды и документы» (М., 2006). Подавляющее большинство же отечественных фильмов — прежде всего сериалов — грешит значительными фактическими ошибками, когда речь заходит о Третьем рейхе. То тут, то там появляется аляповатая форма, видя которую, невольно вспоминаешь первые фильмы о Джеймсе Бонде, где «советские генералы» ходят в настолько опереточной форме, что даже страшно становится — что стоят четыре звездочки на полковничьих погонах! Но, иронизируя над фильмами о Джеймсе Бонде мы почему-то забываем, что наши кинематографисты ничуть не лучше, когда речь идет не о советской армии. Но все же позволим себе надеяться, что потихоньку, с появлением новых публикаций создатели документальных и игровых фильмов все же поймут, что, работая над своими творениями, нужно хотя бы сделать попытку следовать историческим реалиям. Тем более что от этого сам фильм нисколько не пострадает — ведь на самом деле нет ничего более интересного, чем реальная история. В ней столько тайн, что их хватит не на один фильм и не на одно десятилетие работы. Иллюстрации Семенов писал свою повесть как документальную, пытаясь как можно дальше уйти от чисто человеческих переживаний героев. Для него главной была «шпионская интрига», подвиг советского разведчика Татьяна Лиознова, как и положено режиссеру художественных фильмов, стремилась внести в канву повествования чисто игровые, эмоциональные и психологические моменты Вячеслав Тихонов, сыгравший в фильме роль Максима Максимовича Исаева (штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица) Главная штаб-квартира гестапо в Берлине. Здание РСХА Эрнст Кальтенбруннер — обергруппенфюрер СС, генерал полиции и войск СС, шеф СД — полиции безопасности Интерьер одного из залов РСХА Вальтер Шелленберг — начальник VI Управления РСХА Олег Табаков сыграл роль Шелленберга Василий Лановой сыграл роль Карла Вольфа Мартин Борман — рейхслейтер, начальник партийной канцелярии Юрий Визбор, сыгравший в фильме роль Мартина Бормана Генрих Мюллер — шеф гестапо Леонид Броневой — исполнитель роли Генриха Мюллера ГЕРОИ, ОСТАВШИЕСЯ ЗА КАДРОМ Адольф Гитлер И.В. Сталин