— Э-э… — Масклин заколебался. Хотя… Путешествие длилось так долго… За это время они вполне могли проехать мимо Луны. Он часто видел желтый диск, висящий над горизонтом, и грузовик точно двигался быстрее, чем эта штука. — Да, — кивнул он. — Очень может быть.

— Язык сильно изменился за прошедшие годы, — задумчиво произнес Талисман.

— Правда? — вежливо спросил Масклин.

— Как вы называете эту планету?

— А что такое «планета»? — не понял Масклин.

— Небесное тело.

Масклин озадаченно моргнул.

— Как называется это место? — спросил Талисман.

— Э-э… Магазин…

— Эмагазин.

Узор изменился, словно кубик размышлял над услышанным.

— Юноша, я не собираюсь стоять тут весь день и слушать эту глупую болтовню, — объявила матушка Морки. — По-моему, мы так и не решили, куда же нам идти и вообще как мы будем жить дальше.

— Ладно, ладно. Все в порядке, — вмешался Торрит. С его стороны это была неслыханная дерзость.

— Вам известно, что вы — жертвы кораблекрушения? — спросил Талисман.

— Э-э… Мы — номы. Я вот — Масклин. А никаких Жертвов Кораблекрушениев я не знаю.

Цветовой узор опять изменился. Потом, когда Масклин лучше узнал Талисман, он заподозрил, что данный конкретный рисунок огоньков заменяет тяжелый вздох.

— Мое предназначение — служить вам и помочь в выборе пути, — сказал он.

— Слышите! — воскликнул папаша Торрит, гордо расправляя плечи. — Значит, мы были правы насчет Талисмана!

Масклин потрогал кубик пальцем.

— Раньше ты молчал. Почему?

Черный ящичек зажужжал:

— Было необходимо беречь внутренние ресурсы. Теперь я могу подпитываться от окружающих электрополей.

— Как все красиво звучит! — пробормотала Гримма.

— Ты хочешь сказать: ты пьешь электричество из этих фонариков? — удивился Масклин.

— На данный момент это может служить вполне приемлемым объяснением.

— Тогда почему ты не заговорил сразу, как только мы здесь очутились?! — с обидой воскликнул Масклин.

— Моей задачей было слушать.

— О…

— Теперь я жду вводных данных.

— Водных — чего? — не поняла Гримма.

— Похоже, он хочет, чтобы мы сказали, что ему теперь делать, — пожал плечами Масклин.

Он присел на корточки и внимательно посмотрел на огоньки.

— А что ты можешь? — спросил он наконец.

— Я могу переводить, производить вычисления, тригонометрическую съемку, а также корреляцию, экстраполяцию и ассимиляцию…

— Думаю, нам бы сейчас пригодилось что-нибудь совсем другое, — пробормотал Масклин. — Ну, хотим мы что-нибудь такое? — спросил он остальных.

Матушка Морки на мгновение задумалась.

— Нет. Это все не то. Вот если бы он делал бананы…

— Н-да… Видишь ли, мы хотим попасть домой и чтобы нам ничего не грозило. Вот и все, что нам нужно.

— Попасть домой, — повторил Талисман.

— Ну да.

— И чтобы вам ничего не грозило.

— Да.

Потом эти восемь слов стали самой знаменитой фразой в историй номов. Ее заучивали наизусть в школе. Ее писали на памятниках. Но, как это ни грустно, в тот момент, когда Масклин произнес эти слова, никто не задумался о том, что он сказал, и не придал им ни малейшего значения.

Однако Талисман произнес:

— Приступаю к решению.

И погас. Остался только один маленький зеленый огонек, который равномерно мигал.

— Слава богу, — проворчала Гримма. — Ну и голосок у него! Так что же мы будем теперь делать?

— Если верить этому Ангало, то влачить жалкое существование, — вздохнула матушка Морки.

Заблудиться под полом, в этом лабиринте стен, проводов и труб, было проще простого. Номы шли по бесконечно ветвящимся тропинкам, по обеим сторонам которых возвышались сугробы пыли. Путники даже не столько заблудились, сколько заплутали, как выразился папаша Торрит. Множество дорожек и тропок, проложенных между балками, стенами, арматурой, несомненно, куда-то вели, но куда? Номам не встретилось ни одного дорожного указателя. Порой навстречу попадался одинокий, спешащий по своим делам ном, но каждый раз он пробегал мимо, не обращая на них никакого внимания.