Сначала Джон был просто потрясен тем, что в этом мире, который стал казаться ему совершенно безумным, мистер Кэри все еще мог беспокоиться о том, построят или не построят отель. Потом, слегка оправившись от потрясения, он возмутился наглостью старика. «На днях между нами было маленькое недоразумение» — циничный способ приносить извинения. «Надо успокоить его. Может быть, то, что о нем говорят, — правда. Может быть, он и убил жену. Но голосование есть голосование».

Прежде чем он успел как-то ответить, мистер Кэри добавил:

— Конечно, Гамильтон, мы не требуем от вас никаких обещаний. Я только хочу, чтобы вы знали — мы на вас рассчитываем.

И трубка там была повешена.

Джон побрел в гостиную и сел на диван. Попытался думать о Линде. Где она? Что с ней случилось? Но даже ее лицо расплывалось в памяти. Будто она никогда не существовала, была какой-то легендарной фигурой, придуманной для того, чтобы создать этот отвратительный мир нереальности.

Апатия, нараставшая весь день, была даже сильнее гнева. И он отлично понимал, что главный его Враг — это чувство безнадежности, обреченности. Психология жертвы, которая сводит на нет все попытки действовать. А что тут можно делать? С тех пор как он нашел записку, сеть дюйм за дюймом смыкалась вокруг него. Чемодан, потом джинсы…

Известие о джинсах уже, конечно, разнеслось по деревне. « Онубил ее. Это егоджинсы. Онпытался их сжечь. Онсам сочинил эту записку. Онсам разрезал свои картины. Онсам сложил ее вещи в чемодан, чтобы сделать вид, будто она уехала, сам выбросил их на свалку. Онотправился в Нью-Йорк вместе с Брэдом Кэри, которого просто одурачил, чтобы устроить себе алиби. Онпытался заставить полицию поверить, что она была чокнутая…»

Эти самые слова говорятся на почте, в магазине. Жители толпятся на улице, под кленами… А это сборище в зале собраний, которое будет сегодня в восемь. Соберется вся деревня. И внезапный ужас перед толпой — толпой, состоящей из красных морд, потных тел — таких же, как те, на лугу, только в большем количестве, — охватил его. На минуту ему показалось, что они уже окружили его…

Беги! Садись в машину и гони что есть сил. Пусть много миль отделит тебя от этого кошмара. Расстояние может спасти.

И странно — на смену вспышке паники пришел гнев. Они хотели бы, чтобы он побежал? Вот тогда уж начнется охота! Но почему он должен принимать их условия? Он ничего дурного не сделал. Неужели так трудно запомнить это? Стой на своем. Не поддавайся им. Не убегай от собрания. Наоборот, отправляйся прямо туда…

Позвонил телефон.

— Джон? — это Вики. Ее спокойный обычный голос так подходил к обретенной им уверенности в себе. — Джон, я совершенно возмущена. Я только что узнала, что сделал папа. Правда, что он звонил вам? Он пытался заставить вас пойти сегодня голосовать? — Джон подтвердил это. — Он так расстраивается из-за истории с озером и даже не задумывается, что могут чувствовать в этот момент другие. Джон, я приношу извинения ото всей нашей семьи…

— Я поеду на собрание.

Он услыхал, как она вскрикнула испуганно:

— Но вы понимаете, какие они все сейчас?

— Поэтому и пойду, — ответил Джон. — Мне нечего скрывать. Почему я должен поступать так, будто я виновен?

— Да, конечно, я понимаю. Ну, хорошо. Тогда едем вместе с нами. Со мной и Брэдом. Должна же у вас быть хоть какая-то поддержка.

Недоверие, благодарность, нежность — вот что он почувствовал.

— А что скажет Брэд?

— Если вы решили идти, Брэд не захочет отпустить вас одного. Приезжайте, пообедаем и двинемся все вместе.

Он выкупался, переоделся и поехал к дому Кэри. И когда улыбающийся Алонзо Филлипс провел его в большую гостиную, он как бы снова вернулся в мир с его привычными чертами. Ни Вики, ни Брэд не высказывали сочувствия, а вели себя как обычно, попросту. Брэд приготовил мартини. Они выпили на террасе, где побледневшее к вечеру солнце висело над верхушками деревьев, над мерцающим спокойствием озера.

Джон понимал, что это идея Вики. Брэд как человек воспитанный просто следовал за ней. В нем слишком много от отца. Даже Вики, не то чтобы поддерживала этим жестом его, Джона, — она тоже его подозревала. Но для Вики Кэри — главное, что он в беде, нуждается в убежище. И нельзя осуждать человека, прежде чем вина его не будет доказана.

Они пили кофе в гостиной, когда из холла послышался голос Роз Морленд:

— Не канительтесь! Что скажет старый папа Кэри, если его верная бригада опоздает и… — она заметила Джона и тут же замолчала, глядя на него с испугом и отвращением: