— Гренки с сыром есть?

— Да, есть. — Я смотрела, как Шахова быстро записывает в блокнот заказ; красивые руки, длинные пальцы, ухоженные ногти, ручка «Паркер», плавно плывущая над блокнотом. — Все?

— Все, если не считать кофе со сливками. — Русинов закрыл меню.

— Хорошо, сейчас я все принесу.

Я поняла не только Лагина, но и Русинова, который непроизвольно посмотрел ей вслед. У мужчин в этот момент бывает довольно глупый вид, но я его простила. Повернувшись, Владимир Анатольевич поймал мой взгляд — и покраснел:

— Я выглядел глупо, да, Юлия Сергеевна?

— Она действительно хороша. Я вот о чем: как вы думаете, она знает Долгополова?

— Долгополов здесь бывал, она его обслуживала. И не раз. Значит, она его знает.

— Железная логика. Официантка не обязана знать клиентов. Короче, вместе, вне обслуживания, их никто не видел?

— Не знаю. У меня таких данных нет.

Я хотела только одного: установить, что посредником, познакомившим Лагина и Лещенко, был Долгополов. Если бы я была твердо уверена, что Марина Шахова и Эдуард Долгополов знакомы, многое встало бы на свои места. Треугольник Лещенко — Долгополов — Лагин в таком случае замкнулся бы.

— Жаль, — сказала я. — Но если мы найдем свидетелей, которые подтвердят, что Долгополов и Шахова знакомы, я буду счастлива.

Подойдя, Марина Шахова осторожно поставила на стол кофейник, кувшинчик со сливками, накрытую салфеткой тарелку с гренками и ушла. Сделав вид, что занята кофе, я заметила уголком глаза: остановившись в проходе, официантка что-то коротко сказала метрдотелю, тот невозмутимо кивнул, тут же исчез.

— Владимир Анатольевич, кажется, нас засекли.

Не поднимая головы, Русинов покосился:

— Не может быть.

— Может, и причина простая: у Марины Шаховой заряженность на проверку. Она наверняка видела вас когда-нибудь в форме.

— Я никогда не бывал здесь. Да я и вообще не хожу в форме.

— Это не имеет значения. Ничего, мы свое дело сделали, сейчас наша задача красиво уйти. Сможем?

— Лично я — постараюсь. А вам советую остаться. И поговорить с Шаховой с глазу на глаз, как женщина с женщиной.

— Хорошо. И неплохо было бы, чтобы у Суркова и Михеевой взяли показания, знают ли они Лагина.

— Вас понял, Юлия Сергеевна.

Русинов ушел, сделав это еще более красиво, чем я ожидала; примерно минут через пятнадцать, выскользнув из-за портьеры и сделав дружелюбное лицо, Марина Шахова занесла над блокнотом «Паркер»:

— Что-нибудь еще?

— Спасибо, ничего. Посчитаете?

— Конечно. — Шахова смотрела на меня, как полагается хорошо подготовленной официантке. — Два двадцать четыре.

Я положила на скатерть два рубля, придавила их мелочью. Если бы она призналась, что знает Долгополова! Если бы!

— Большое спасибо. Кофе был замечательным. Вы ведь Марина Шахова?

Взяв деньги, Шахова улыбнулась, но на этот раз улыбка оказалась нарочито деревянной.

— Совершенно верно, я Марина Шахова. Простите, что-то не так?

— Нет, все так.

— Вам что-то нужно?

— Меня зовут Силина, Юлия Сергеевна Силина, я следователь городской прокуратуры.

— Очень приятно.

— Марина, я хотела бы поговорить с вами.

— Пожалуйста. Вы хотите прямо здесь?

В глазах официантки что-то мелькнуло, но уже через секунду они стали чистыми, как лесное озеро. Никакой реакции, никакого удивления. Да, скорей всего, она догадалась, зачем я пришла. Значит, она уже все продумала. Жаль.

— Я готова, товарищ следователь, где?

— Лучше в каком-нибудь служебном помещении.

— Даже не знаю, куда вас пригласить. Может быть, в кабинете метрдотеля?

— Если это удобно.

— Удобно. — Шахова кивнула, мы прошли за портьеру; пропустив меня в пустой кабинет, официантка показала на кресло:

— Прошу, садитесь. — Дождавшись, пока я сяду, села сама. — Слушаю вас, Юлия Сергеевна.

Пытаясь найти общий язык, я улыбнулась. Шахова, помедлив, улыбнулась в ответ. Улыбка у нее действительно была замечательной. Наивная, обворожительная улыбка первоклассницы. Да, в ней есть тайна, есть, никуда не денешься. И наверняка она нарасхват, любой ресторан может гордиться такой официанткой.