Поэтому, наверное, ритм движений рук, спиц и зеленых нитей создавал ощутимый психологический комфорт не только для меня, но и для Вадима, как он мне сам признавался. Ведь обыденность домашнего женского дела стирала малейшие оттенки и официального научного бдения, и тайной мистической сходки (опыт вязания в такой ситуации был мною заимствован у одной из участниц Летней семиотической школы Лотмана еще в конце 60-х). Процесс восприятия и понимания другого образа мыслей приобретал здесь характер природной естественности, того, что позже я назвала в одной из своих работ «прогулками в поле культуры». Наш проводник в этом «поле» не искал в нас адептов, он с любопытством рассматривал произрастающее там вместе с нами. И мы наслаждались свободой выбора, которой за стенами дома, за темными окнами еще не было.

Сейчас, мне кажется, человек, продуваемый всеми ветрами, перелистывающий страницы новых изданий по эзотерике, ищет в «поле культуры» скорее дупло, где можно укрыться, возвести преграду чужому взору.

Темно-зеленое полотно, вывязанное мною на тех семинарах, неизменно воскрешает в памяти атмосферу покоя, взаимного доверия и свободу разума.

Май, 1997 г.

Уже почти два десятка лет тому назад в Москве силами энтузиастов был переведен шедевр эзотерической литературы — четыре тома (всего их шесть), получившие название «Дон Хуан». Автор этого труда — испанский писатель-мистик Карлос Кастанеда.

«Летом 1960 года, — так начинается первый том, — в то время как я был студентом антропологии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, я совершил несколько поездок на Юго-Запад, чтобы собрать сведения о лекарственных растениях, используемых индейцами этих мест. События, которые я описываю здесь, начались во время одной из этих поездок»

Оказавшись в художественной реальности, автор невольно превращается в одного из героев, поэтому трудно судить, что с ним произошло на самом деле, а что — в соответствии с художественной правдой, как известно, в значительной мере основанной на вымысле.

Приступая к чтению какого-нибудь текста, обычно в какой-то мере знаешь, что тебя ожидает: роман, или повесть, или фантастика, или эзотерическое учение, или просто автобиографические размышления человека, прожившего большую, интересную жизнь. Но что, собственно, написал Карлос Кастанеда? Жанр «Дона Хуана» непонятен, и это интригует: не то художественное произведение, не то протоколы встреч автора с индейцем Хуаном из племени Яки, не то эзотерическое учение, вложенное в уста этого индейца (первый том называется «Учение дона Хуана: путь знания индейцев племени Яки»), не то сборник мудростей, не то все вместе. В общем, понимай, как хочешь, поскольку автор на помощь не приходит. Но к эзотеризму «Дон Хуан» безусловно имеет отношение.

Как герой «Дона Хуана» Карлос Кастанеда добивается эзотерического знания, пытается познакомиться с учением; индеец дон Хуан становится его учителем («бенефактором») и направляет его по «тропе знания». Наставляя других молодых индейцев, дон Хуан говорит, что эзотерический дух (сила) изменяет человека: «Он обучает нас правильному образу жизни, он помогает и защищает тех, кто его знает. Та жизнь, которую вы ведете, — не жизнь совсем. Вы не знаете того счастья, которое проистекает из делания вещей осознанно». В ответ же один из молодых индейцев (внук дона Хуана) раздраженно говорит: «Я думаю, что Карлос собирается стать таким же, как мой дед. Оба говорят, что они хотят знать, но никто не знает, что, черт возьми, они хотят знать». «Невозможно объяснить это знание, — пытается объяснить ему дон Хуан, — потому что оно разное для разных людей».

Второй том «Дона Хуана» называется «Отдельная реальность». В этом и других (третьем и четвертом) томах речь идет об эзотерической реальности. Кастанеда и все, кто встал на тропу знания, стремятся к познанию особого рода: они пытаются узнать другие миры, населенные духами, силами, магами и колдунами («брухо»). Познание в данном случае не интеллектуальное, а жизненнопрактическое; человек знания учится входить в другие реальности, развивает в себе силы для того, чтобы жить в них. При этом отношение к обычной реальности как единственной и естественной резко меняется. В начале второго тома Карлос Кастанеда пишет: «… В то время учение дон Хуана начало представлять собой серьезную угрозу моей «идее мира «. Я стал терять уверенность, которую все мы имеем, в том, что реальность повседневной жизни является чем-то таким, что мы можем считать гарантированным и само собой разумеющимся». Погружение в иные реальности, где обитают странные, иногда страшные существа, нельзя принимать как внешнее физическое путешествие из страны в страну, а прежде всего как новый внутренний опыт, открывающий двери в другие миры. Приобретению этого опыта помогают особые техники (психотропные растения, специальные ритуалы), общение и беседы с учителем (магом), собственные внутренние устремления и размышления.

Нужно отметить, что вся эта жизненная коллизия, все то, что происходит с героем (Карлосом Кастанедой), подано автором (Карлосом Кастанедой) очень деликатно. Он не пытается прямо убеждать читателя в существовании эзотерических реальностей, а с помощью своих сомнений и сопротивления новому взгляду на мир незаметно подводит читателя к их признанию. Ум Кастанеды, его трезвые рациональные размышления протестуют, зачеркивают необычный, неправдоподобный мир, а чувства свидетельствуют против разума, настаивают на существовании этого мира. Читатель вместе с героем невольно втягивается в необычные миры, против своей воли оказывается захваченным событиями, которые в них происходят. Постепенно все переворачивается: обычный мир становится скучным, неинтересным, почти нереальным, а неправдоподобные, как бы приснившиеся эзотерические миры, наоборот, крайне интересными и реальными. При благоприятных обстоятельствах (хороший учитель, удача, собственные усилия) каждый человек, идущий по тропе знания, может в этих мирах достичь многого: видеть невидимое, летать, раздваиваться, беседовать с волшебными животными и т. п. Эзотерический мир дона Хуана выступает как бы альтернативой нашему обычному, скучному миру с затверженными ролями, наукой, техникой. В этом мире человек — не специалист, не носитель роли, традиций, связанный жизнью и обстоятельствами по рукам и ногам, — а воин, пионер, встречающий лицом к лицу подстерегающие его опасности.