Над их головой облака заигрывали с солнцем, то закрывая его, то позволяя светить снова, и поэтому казалось, что сад освещен какой-то странной иллюминацией. Ветер усилился, и Пэйс прищурил глаза.

— Я научился многим трюкам. Хочешь, покажу один?

Хоуп заглянула в темные глаза Пэйса. «Да», — подумала она, и во рту у нее пересохло. Он был потрясающим любовником, и даже несмотря на то, что он был ее первым мужчиной — а первый опыт никогда не забывается, — он был лучшим.

— Какой? — спросила Хоуп, невольно произнеся это вслух.

Он лениво усмехнулся:

— Как добиться своей цели с помощью ласки. — Он вскинул одну бровь. — Тебе понравились подарки?

— Подарки прекрасные, но, право, тебе не стоило дарить их мне.

— Почему?

— Мне кажется, ты слишком долго жил за границей. А здесь Соединенные Штаты, и взяточничество не приветствуется.

Изобразив на лице притворное разочарование, Пэйс нахмурился и хлопнул себя рукой по лбу.

— Вот идиот! Прости меня! Хочешь, я заберу их обратно?

Хоуп усмехнулась:

— Слишком поздно, остались только духи на донышке. Флакончик оказался слишком маленьким.

В темных глазах Пэйса заиграли озорные искорки, и он подошел ближе.

— Тогда почему бы тебе не воспользоваться тем, что осталось, и не поужинать со мной? Я заказал столик на восемь… — Он замолчал, потом пояснил: — Там, где мы могли бы отрепетировать проведение церемонии. Я хочу все проверить.

— Проверить? — Хоуп, подбоченившись, смотрела на Пэйса. Внутри ее все клокотало от гнева. — Вот почему я не стану заниматься свадьбой Бетани, даже если бы могла. Ты хочешь быть в центре событий, вместо того чтобы позволить мне делать свою работу. Ты ничуть не изменился, ты по-прежнему командуешь людьми.

— Эй, ты ведь только что сказала, что не станешь заниматься нашей свадьбой. — Он снова усмехнулся. — Стало быть, я все сделаю сам. Хотя кое в чем ты сможешь мне помочь.

Хоуп убрала с лица прядь волос, которую разыгравшийся весенний ветер вырвал из прически.

— Бесплатно, да?

— Я выбрал мой любимый ресторан, — продолжал он. — Думаю, тебе понравится.

— В городе открылось много новых заведений, в которых можно устроить прием.

— Не хочу ничего нового, — перебил Пэйс. — Я вернулся в Хьюстон потому, что соскучился по привычным вещам. Помнишь?

Голос Пэйса был таким нежным, что у Хоуп комок подступил к горлу. Ветер опять принялся трепать ее волосы, выдергивая их из заколки. И только когда длинные пряди закрыли лицо, Хоуп пришла в себя и начала поправлять пряди. Подойдя ближе, Пэйс поймал их и собрал в хвост.

Хоуп ощутила его теплые пальцы на своей шее, и ее тело не могло не отозваться на прикосновение. Даже тогда, когда в их отношениях наметился разлад, Пэйс любил прикасаться к ней. Ему вообще был необходим физический контакт, и Хоуп понимала, что таким образом он хотел забыть о своих детских годах, когда ему так не хватало тепла и ласки.

Эта черта Пэйса Хоуп всегда нравилась.

Она посмотрела прямо в бездонную глубину его черных глаз, забыв о том, что его рука лежит на ее шее. Сердце колотилось как сумасшедшее.

— И что это за ресторан?

Пальцы Пэйса еще крепче сжали волосы Хоуп.

— «Варго».

От неожиданности Хоуп широко распахнула глаза и посмотрела на Пэйса.

— «Варго»? Ты не шутишь?

Он провел пальцем по ее шее и положил руку на ее подрагивающее плечо.

— А почему бы и нет?

Хоуп почувствовала, что не в силах больше переносить его нежные прикосновения. Она вырвалась из его рук, отступила назад и угодила прямо в клумбу. Посмотрев под ноги, Хоуп обнаружила, что пять кустиков анютиных глазок безвозвратно погибли под каблуками ее теннисных туфель. Каждый раз, когда они собирались что-то отметить, Пэйс вел ее в этот ресторан, и поэтому она избегала бывать там после развода.

— Лучше не придумаешь. Он как нельзя кстати подходит для приема в честь бракосочетания Бетани и Дерека.

Хоуп не могла вымолвить ни слова. Визит в этот великолепный ресторан вместе с Пэйсом разбудит самые чудесные воспоминания — воспоминания, которые Хоуп не могла себе позволить.

— Я не думаю…

— Хорошо, не думай. Просто пойдем туда со мной. Сегодня вечером.

На западе грозовые тучи все-таки закрыли солнце, ветер усилился. Голос Пэйса был таким же глухим и хриплым, как шум приближающегося дождя.

— Вспомни, как мы любили обедать там, а потом…

— Того, что было потом, уже никогда не будет, Пэйс.