— В общем, дело было так, — продолжил он. — Мы с Джен (это моя новая девушка) сели, и я во всех подробностях объяснил ей, что именно мне нужно. Мы оба согласились с тем, что если я предлагаю связать партнершу, то это совсем не значит, что у меня извращенные наклонности, ведь я не подвергаю ее насилию и пользуюсь обыкновенными шарфами, а не какими-нибудь цепями. Джен очень понравилась моя идея, но она сказала, что у обоих партнеров должны быть равные права. Если она согласна выполнять мои желания, то и я должен делать то, о чем она меня попросит. Она оказалась очень сговорчивой. Мы решили, что я буду связывать ее два раза в неделю, не больше.

Женевьева довольно долго молчала, переваривая услышанное.

— Что ж, — наконец произнесла она, — это чудесно. Я рада за вас обоих. Надеюсь, вы составили договор в письменной форме и оба его подписали.

На этот раз надолго замолчал Филипп.

— Ты что, издеваешься, большая сестра? Я думал, что тебе это понравится.

— О господи! — пробормотала Женевьева. — Меня просто удивляет то, насколько обстоятельно ты подошел к этому вопросу. В следующий раз ты, возможно, скажешь мне, что начертил диаграмму для того, чтобы твоя девушка уяснила, что и как будет происходить во время полового акта.

— Ну извини, если я неправильно тебя понял. Но ведь ты сама сказала мне, чтобы я подробно объяснил своей новой девушке, чего мне хочется.

— Да, но я не думала, что ты превратишь это объяснение в подписание делового соглашения, — сказала Женевьева. — Мне казалось, что все будет намного романтичнее.

— Какая же ты все-таки старомодная, сестрица. Причем здесь романтика?

— Как при чем? Ты ведь любишь эту девушку, — ответила Женевьева.

— Нет, конечно, не люблю, — сказал Филипп. — Я не хочу ни с кем заводить серьезных отношений, до тех пор пока не окончу колледж и не понюхаю настоящей жизни. Джен мне просто нравится. И прежде чем ты снова начнешь возмущаться, признаюсь: я сказал ей то же самое, что только что сказал тебе. Я был с ней предельно откровенен. Мне нужен секс, я буду покупать ей выпивку и всякое такое, но на большее ей рассчитывать не стоит.

Помолчав немного, он добавил:

— В наше время в отношениях между парнем и девушкой нет всей этой сентиментальной чепухи, которая была раньше. Мы предпочитаем, чтобы все было просто и ясно. И современным девушкам это нравится. Ты уж прости, если мои слова шокировали тебя, но сейчас на дворе девяностые годы двадцатого века.

«Действительно ли меня это шокировало? — подумала Женевьева. — И если да, то почему?» Может быть, потому что она до сих пор не может поверить в то, что Филипп стал уже вполне взрослым и самостоятельным парнем, а она по-прежнему относится к нему как к маленькому мальчику? Ей, наверное, просто трудно смириться с тем, что у него, как у взрослого мужчины, появились сексуальные потребности. Неужели сделка, которую он заключил со своей девушкой, так уж кардинально отличается от той, которую она сама заключила с Джеймсом Синклером?

Положив трубку, Женевьева неожиданно расхохоталась. Интересно, что подумал бы Филипп, если бы кто-нибудь рассказал ему во всех подробностях о ее недавних сексуальных приключениях? «Мой дорогой правильный Фил считает, что привязывать партнершу шарфами — это вполне нормально, а вот цепями — это уже извращение», — подумала она. Он полагает, что его рассказ шокировал его сестру. Вспоминая свои подвиги, Женевьева вытянула ноги, до предела напрягая мышцы, а потом расслабилась. «Ты меня совсем не знаешь, мой маленький братик. Ну и хорошо. Пусть все так и остается».

«А достаточно ли хорошо меня знает Синклер?» — подумала она, снова медленно погружаясь в кресло и пытаясь воскресить в памяти ту картину, которую представляла, слушая музыку: беспомощный Синклер на зеленом кожаном диване. Что бы он сказал, если бы она предложила ему воплотить эту фантазию в реальность? Понравится ему это или нет? Может быть, он испугается? Или разозлится? Женевьева поняла, что не знает ответов на эти вопросы. Она вообще очень мало о нем знает.

Ей даже неизвестно, выполнит ли он условия того странного договора, который они с ним заключили. Если Синклер откажется, она не сможет подать на него в суд. Возможно, вся эта затея с договором — всего лишь шутка, злая и мерзкая. Может быть, он просто любит так шутить. Возможен еще один вариант — Синклер хотел еще раз продемонстрировать свою власть и силу. Правду она узнает только тогда, когда закончится срок их договора.

Рано утром в среду зазвонил телефон. Женевьева сразу же сняла трубку. Она ждала этого звонка и почти не сомневалась в том, что звонит именно Синклер. Женевьева удивилась, когда он поинтересовался, как у нее дела, и решила, что он звонит не из своего дома или кабинета, а находится в каком-нибудь многолюдном месте.

— Вы свободны в субботу вечером?

Это еще больше удивило ее.

— Вы спрашиваете, вместо того чтобы отдавать приказы?

— Да, спрашиваю. Я совершенно забыл о том, что меня пригласили в «Феннингтон», а мне очень нужна спутница. Это собрание устраивают каждый год, и я знаю, что, если пойду туда один, ко мне обязательно прицепится какая-нибудь старая ведьма или скучающая дамочка из числа постоянных гостей, — сказал он и после короткой паузы добавил: — Если вы согласитесь пойти со мной, обещаю вам поистине великолепный ужин и вполне традиционные танцы.

— Хорошо, я согласна, — спокойно ответила Женевьева, стараясь не выказывать радости. Ужин в отеле «Феннингтон». Разве от такого можно отказаться? Этот отель славится неимоверной роскошью.

— Это официальный прием, поэтому там очень строгий дресс-код, — объяснил Синклер. — Вы должны блестеть ярче солнца. Думаю, что в этом случае бриллианты будут как нельзя кстати.

— Но у меня нет ни одного приличного вечернего туалета, — призналась Женевьева. — Если не считать классического маленького черного платья. И бриллиантов у меня тоже нет.