Только выйдя из здания посольства США, Михаил понял, какое нервное напряжение он только что испытал. Казалось, он устал и был измотан на пять лет вперед. А его первый визит продолжался всего-то один час и десять минут. Слава богу, в группе почти двухчасовой отлучки одного из туристов ни кто не заметил, и Плавину не пришлось объясняться по поводу того, где он был и что делал.

Второе свидание с американцами, как и было договорено накануне, произошло в автомашине, судя по всему, принадлежавшей посольству США. Кроме Боба в ней участвовал и американец по имени (явно вымышленному) Александр Павлович, практически без акцента говоривший по-русски. Позднее выяснилось, что это был установленный сотрудник ЦРУ Питер Грей. Прежде всего, он отметил, что представленные документы подлинные, но несколько устаревшие. Получив вторую пленку, он стал задавать десятки заранее подготовленных вопросов обо всем, что касалось Плавина, его работы, доступа к секретным сведениям и условиях их передачи американцам. Особо его интересовали мотивы обращения к американским разведчикам. Именно в ходе этой встречи Михаил убедился в том, насколько правильно был выбран повод для его встреч с американцами и глубоко продумана легенда поведения. Здесь же «по-деловому» договорились и о конкретной цене за «секретные» материалы. «Если вы согласитесь сотрудничать с властями США, — подвел итог беседы Александр Павлович, — то станете очень богатым человеком».

Тщательный опрос продолжался и на следующий день на третьей встрече, которая началась у ажурной решетки парка «Тиволи», а закончилась на конспиративной квартире американских спецслужб, куда привезли Михаила.

Между тем сразу после визита Плавина в посольство США советских туристов обложили плотным кольцом наблюдения. Это отметил оперработник, сопровождавший группу. В гостинице на этаже, где они жили, вдруг сменились портье. Появился новый водитель в туристическом автобусе и «хвост» во время всех передвижений советских туристов по городу. Некоторые участники тургруппы заметили, что в их чемоданах кто-то рылся. А комнату, где проживал Плавин, поставили на прослушку. Об этом он узнал во время очередной встречи с американцами. Говоря о впечатлениях от поездки, Михаил пожаловался своим новым друзьям, что получил выговор от руководителя группы за опоздание к ужину. В ответ Александр Павлович сказал, что ему это известно. Но как? Ведь разговор Плавина с руководителем группы происходил в его номере с глазу на глаз, без свидетелей... Американцам о своей догадке Михаил говорить не стал.

Четвертая встреча состоялась в небольшом коттедже, куда американцы привезли советского туриста. Комната, где происходила беседа, была нашпигована какой-то аппаратурой, а ему в достаточно жестком и динамичном темпе задали огромное количество прямых вопросов, которые в большинстве случаев требовали четких и недвусмысленных ответов по принципу «да — нет». Уже потом, в Ленинграде, обсуждая обстоятельства этой встречи с нашими оперработниками, участники операции пришли к общему мнению, что, судя по всему, была проведена бесконтактная проверка Плавина на детекторе лжи. По тембру голоса, частоте дыхания и некоторым другим показателям, которые можно фиксировать в процессе визуального наблюдения, кино- и фотосъемки, американцы, видимо, изучали своего новою конфидента на предмет «врет — не врет». Качественно-количественный и смысловой анализ его ответов и их сопоставление со сведениями, полученными в процессе предыдущих встреч с агентом, а также психологические особенности поведения позволили определить степень «чистосердечности» его ответов. Судя по всему, Плавин успешно прошел этот тяжелейший с точки зрения психической нагрузки экзамен. Для этого даже пришлось «заложить» оперработника, сопровождавшего группу, и рассказать о своих наблюдениях за одним из мужчин — советских туристов, — который «подозрительно» себя ведет, старается «следить» за остальными участниками группы, проявляет явное беспокойство, если кто-то задерживается в городе. Американцы предъявили Плавину фотографии всех мужчин группы с просьбой показать оперработника. Вероятно, эта деталь была одним из звеньев тщательной проверки агента, и нашему туристу ничего не оставалось сделать, как указать па фотографию с изображением чекиста. Американцы подтвердили, что, по их сведениям, именно этот человек и является сотрудником КГБ. Следовательно, его нужно опасаться и вести себя в отношениях с ним крайне осторожно. «Спасибо за добрый совет», — хихикнул про себя Плавин.

Судя по всему, и сам контакт, и его развитие полностью удовлетворяли американцев, и они стали все больше и больше доверять своему конфиденту. На новой встрече, которая состоялась в номере одной из гостиниц Копенгагена, сотрудники ЦРУ, а теперь их было уже трое, провели детальный инструктаж своего агента, снабдили подставными адресами для условных писем. Тут же ему вручили специальный фотообъектив и несколько кассет уникальной высокочувствительной и мелкозернистой фотопленки для подготовки микроточек с секретной информацией, научили их изготавливать и прятать в почтовые открытки, а также извлекать аналогичные микрозакладки из корреспонденции, которая будет приходить на его адрес. Была тщательно отработана целая система условностей для почтовой переписки. Например, если в тексте попадалось слово «Walter», значит, в открытке спрятана микроточка, которую нужно извлечь, проявить и ознакомиться с новым заданием. Слово «Wetter» означало паузу в работе, a «Paul» свидетельствовало об опасности.

На последней, шестой, встрече агенту дали рецепт подготовки химического состава для проявки тайнописи в письмах, которые будут приходить по внутрисоюзному почтовому каналу на имя Плавина. Но перед этим состоялся хрестоматийный вариант вербовки. Его попросили написать расписку о согласии сотрудничать с разведкой США. Как и следовало ожидать, американцы оказались деловыми людьми и оплатили работу своего нового агента, вручив ему 200 рублей советскими дензнаками (в то время такая сумма составляла почти двухмесячный его заработок) и 500 крон на карманные расходы в Дании. Для Михаила это была весьма приличная сумма, поскольку советским туристам разрешалось вывозить с собой за границу для обмена на местную валюту только тридцать рублей. Получение денег также было оформлено соответствующими расписками. В общем, все как у бизнес-партнеров при совершении сделки по купле-продаже. Тут же его заботливо предупредили, чтобы во время турпоездки он «не сорил деньгами», дабы не вызвать подозрений со стороны других туристов и сопровождавшего группу оперативного работника.

— Конечно, мы боялись и за судьбу исполнителя нашего оперативного замысла и за всю операцию в целом, — вспоминает те дни Николай Богданов. — Ведь ЦРУ — опытная и коварная спецслужба. Они могли что-то заподозрить и устроить любую провокацию. К тому же никто не знал, куда они всякий раз увозили Плавина. А в чужой стране, где наши возможности были крайне ограничены, с Плавиным американцы могли сделать все что угодно. Так что права на ошибку у нас не было.

Вопреки всем нашим опасениям, получив фотонегативы и проанализировав их, американцы стали сами как зеницу ока оберегать своего нового агента и, прежде всего, — от сотрудника КГБ, сопровождавшего группу. Для того, чтобы обеспечить Плавину незаметный выход из своего номера поздним вечером на одну из встреч и тайное ночное возвращение, они подсыпали в пищу сотруднику госбезопасности какой-то состав и, что называется, «отключили» его на всю ночь, а заодно тщательно проверили содержимое его чемодана, дорожной сумки, одежды и записи в блокноте. В день отъезда нашей тургруппы американцы решили провести с Плавиным короткую личную встречу прямо па вокзале, и чтобы отвлечь внимание советских туристов и оперработника от своего агента, даже спровоцировали небольшую потасовку с чекистом, подослав к нему какого-то субъекта с явно уголовной внешностью и вызывающим поведением.

Наконец поездка окончилась, и туристическая группа вернулась на Родину. Первый этап оперативной игры был успешно завершен.

—Даже если бы дело закончилось только этим, операцию уже можно было бы считать успешной, — комментирует события тех лет полковник Юрий Шаров. —Давайте подведем первые итоги. За десять дней проведено шесть продолжительных встреч с американцами, в которых приняли участие трое сотрудников ЦРУ, работавших в Дании под дипломатической крышей. Это свидетельствовало об активном использовании американцами этой западноевропейской страны в своих разведывательных интересах против нашего государства. Впервые мы узнали о возможности бесконтактного использования детектора лжи. Были получены крайне важные сведения о возможностях, приемах и методах работы ЦРУ с позиций третьих стран как по отдельным лицам, так и по тургруппам. Наконец, нам стали известны подставные адреса, способы связи на линии разведцентр — агент, новые нюансы работы с микроточками. Но самое главное в том, что мы довели до американцев нашу оперативную дезу по ракетному оружию, заинтересовали их этими сведениями, внедрили Плавина в агентурную сеть ЦРУ, чем создали условия для продолжения и углубления его контактов с американской разведкой.

Но как дальше будут развиваться события?..

Этого не знал никто.

Подчиняясь нерушимым требованиям конспирации, за время своего существования оперативная игра сменила ни одно название: «Аврал», «Спираль», «Искра», наконец, «Штурм» и «Шторм». Не менялись только офицеры контрразведки, ведущие это дело, и исполнитель оперативного замысла. Вернувшись в Ленинград, он отправил открытку на подставной адрес с условным текстом, что все идет нормально. Так начался почтовый роман с ЦРУ. Первый год, как и следовало ожидать, не был отмечен интенсивной перепиской. Видимо, обе стороны анализировали опыт первых встреч, изучали полученные сведения, разрабатывали стратегию и тактику дальнейших контактов, способы проверки.