Шрифт:
– Он обратился к ней за помощью, – сообщил русский парень дяде-генералу.
– Ты что собираешься делать?
– Помогу ему вернуться в Россию – если у нее не будет получаться. Но, думаю, получится. Она находчивая и одновременно жалостливая. А он меня, признаться, удивил… Выжил, продержался, до нее добрался.
– В экстремальных ситуациях у людей открываются самые неожиданные способности… Ну что ж, жду вас всех в России.
– Кстати, что делать с его паспортом?
– В Россию привезешь. Ему, конечно, новый выдадут, но… Мало ли, понадобится в будущем.
Глава 22
– Ну, давай рассказывай, – устало попросила я Славика после того, как закончила разговор с агентом.
– Ты под колпаком? – спросил родственник.
Я кивнула.
– А тут есть прослушка?
– Откуда я знаю? Хотя зачем? Журналисты сюда не допускаются…
– Да какие журналисты?! Комитетчики!
– Мы вообще-то в США находимся, – напомнила я. – Да и КГБ приказал долго жить. Теперь у нас…
– КГБ живее всех живых, – объявил родственник – и вскоре я поняла, что он имел в виду.
Славик говорил шепотом. Мне приходилось близко склоняться к его лицу. Возможно, страх перед спецслужбами был заложен в нем на генетическом уровне, впитан с молоком матери. Да и в более поздние годы мама, наверное, кое-что рассказывала.
– Лера, я еще раз повторяю: все, что принадлежало Юрке, – твое. Твое и твоего сына.
– Кстати, где Ольга Петровна? Я не смогла до нее дозвониться, правда, в последнее время не звонила. И в Питере, когда я была на твоих похоронах… Ой!
Славик махнул рукой.
– Ольга Петровна мертва.
Я посмотрела на него вопросительно.
– Она была лишней. Она была никому не нужна. Если бы она вернулась с вами на яхту…
Славик пожал плечами.
– Если помнишь, ей предлагали сделать выбор. Она сделала неправильный. Для себя неправильный. В общем, ее больше нет.
– А ты о чем думал?! Слава, ты мог ее спасти?
– Я думал о спасении собственной шкуры, – честно ответил родственник. – Каждый человек – эгоист. Это еще Карл Маркс сказал, хотя ты его трудов, наверное, не читала.
– Мой брат говорил, что в трудах классиков марксизма было много здравых мыслей, только последующие поколения представляли их так, как им было удобно и выгодно.
– Вот именно. Да, я – эгоист. И я это признаю. Лера, речь шла о спасении моей жизни и… В общем, я должен благодарить Ларису, первую Юркину жену, с которой он поступил просто по-свински.
– Тебя спасла Лариса? – признаться, я удивилась.
– Да, – кивнул Славик. – Но совсем не потому, что прониклась ко мне чувствами. Ко мне у нее не было совсем никаких чувств. Ей на меня было плевать с высокой колокольни. Но она хотела отомстить Юрке. Кто-то из нас должен был погибнуть. В общем, Лариса сделала все, от нее зависящее, чтобы погиб Юрка, а не я. Но я всегда буду ставить свечку за ее здравие.
– Она виновна в гибели Ольги Петровны?
Славик задумался.
– Она ее не убивала. Она… думаю, что она просто ничего не делала. Хотя они успели дико поругаться. Я даже пытался Ольгу успокаивать, но… Ты же ее знала. Я считаю, что Лариса имела все основания и право говорить то, что сказала. Хотя в том, что с ней случилось, был виноват Юрка, а не Ольга. Ольга не отнимала у Ларисы ребенка хотя бы потому, что ей внуки не требовались! Ты сама это прекрасно знаешь. Но… Я думаю, что Ольгу убили потому, что она являлась еще одной конкуренткой на наследство. Реальной конкуренткой… Она наследовала бы за мной. И она стала бы бороться.
– Какое наследство? Ты о чем? – не поняла я.
– Ты знаешь, зачем я был нужен им всем?!
– Кому «всем»? – не понимала я.
– КГБ, шейху, этим «новым американцам».
– Да у тебя пунктик с КГБ! – не удержалась я.
– Ну не могу я их по-новому называть! Все, кто настоящим делом занимается, оттуда! Знаешь, Лера, в советские времена во внешнюю разведку идиотов не брали.
– Теперь берут?
– А теперь все развалилось. И теперь идеалов нет. И цель у всех одна – личное обогащение.
– Но КГБ – в советские времена – состоял не только из внешней разведки, – напомнила я, хотя в те времена не жила. Наверное, к счастью.
– Да, тех, кто оказался не способен к оперативной работе, отправляли сидеть в НИИ и в различные вузы. Знаешь, наверное, что один ныне очень известный политик как раз был отправлен на юридический факультет ЛГУ, там познакомился с одним преподавателем, быстро подавшимся в демократы, – и они стали очень успешными чиновниками. Для себя.
– Какое это имеет отношение к тебе? Ко мне? К Юрию Владимировичу?