Шрифт:
— Она трогала его?
— Говорит, что нет, сэр.
Это означало, что старый священник умер самой аккуратной смертью, какую Ваймс когда-либо видел. Руки его были сложены на груди. Глаза закрыты.
И что-то похожее на скрученную бумажку было воткнуто в его рот, придавая трупу неуместно развязный вид, как если бы он решил выкурить последнюю самокрутку, перед тем как умереть. Ваймс осторожно вытащил бумажку и развернул ее. Она была покрыта четко выведенными, но незнакомыми буквами. Единственная полезная информация, которую можно было извлечь, состояла в том, что автор этих строк использовал единственную доступную в избытке жидкость, разлитую по комнате.
— Фу, — поморщился Ваймс. — Кровь вместо чернил. Кто-нибудь может понять, что здесь написано?
— Сэр!
Ваймс закатил глаза.
— Да, констебль Посети?
— Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр, — обиженно поправил констебль Посети.
— …Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой [7] . Я как раз хотел договорить, констебль, — кивнул Ваймс. — Ну?
— Это древний клатчский, — сказал констебль Посети. — Наречие одного из племен, живущих в пустыне и называющихся кенотинами, сэр. У них древняя, но впавшая в фундаментальное заблуждение религия и…
7
Констебль Посети был родом из Омнии, страны, издревле придерживающейся мнения, что в веру лучше обращать пыткой и мечом. Разумеется, со временем методы стали более цивилизованными, но омниане до сих пор энергично и неутомимо разносили свое Слово, просто сменив оружие. К примеру, констебль Посети проводил выходные в компании со своим собратом по вере Порази-Неверующего-Ловкими-Аргументами, обходя округу, стучась в двери и заставляя людей прятаться за мебелью.
— Да, да, да, — быстро перебил Ваймс, который уже научился упреждать попытки констебля Посети перевести разговор на душеспасительные темы. — Но ты знаешь, что тут написано?
— Могу узнать, сэр.
— Хорошо.
— Кстати, сэр, была ли у вас возможность проглядеть те брошюры, которые я недавно вам дал?
— Я был очень занят! — автоматически ответил Ваймс.
— Ничего страшного, сэр, — тут же откликнулся Посети и улыбнулся изнуренной улыбкой борца с вездесущим злом. — Надеюсь, у вас как-нибудь найдется минутка…
Страницы из сброшенных с полок книг были вырваны и разбросаны повсюду. На многих алели пятна крови.
— Некоторые из этих книг, похоже, касаются религии, — заметил Ваймс. Он повернулся. — Детрит, огляди здесь все, хорошо?
Детрит, очерчивавший труп мелком, поднял голову.
— Так точно, сэр. Но что мне искать, сэр?
— Все, что найдешь.
— Так точно, сэр.
Ваймс с ворчанием присел на корточки и потыкал пальцем в серое пятно на полу.
— Грязь, — задумчиво проговорил он.
— Енто на полу бывает, сэр, — подсказал Детрит.
— Только это белая грязь. А у нас здесь чернозем, — ответил Ваймс.
— А, — догадался Детрит. — Улика.
— Или просто грязь. Одно из двух.
Ваймс заметил кое-что еще. Кто-то пытался привести в порядок книги. Несколько дюжин томов были сложены в одну аккуратную башню, толщиной в одну книгу; самые большие фолианты уложили в основание, ровненько, один к другому.
— Вот чего я НЕ ПОНИМАЮ, — сказал Ваймс. — На покойного напали. Была борьба. Потом кто-то — может, он сам, умирая, а может, убийца — пишет что-то, используя кровь бедняги. Аккуратно сворачивает бумажку и засовывает умирающему в рот на манер конфетки. После чего старик отдает богам душу, кто-то закрывает ему глаза, укладывает его аккуратно, строит башню из книг и… что? Спокойненько выходит в бурлящий круговорот под названием Анк-Морпорк?
Честный лоб сержанта Детрита сморщился в попытке запустить мыслительный процесс.
— А может… может, есть следы снаружи окна? — предположил он. — Я слышал, улики лучше всего искать под окнами…
Ваймс вздохнул. Детрит, несмотря на то что у него имелась всего одна извилина, да и та от шлема на несколько размеров меньше требуемого, был хорошим стражником и чертовски хорошим сержантом. Таких людей (в данном случае — троллей) практически невозможно обмануть. Донести до Детрита какую-либо мысль было нелегкой задачей, но потом приходилось прилагать куда больше усилий, чтобы выбить ее из его головы [8] .
8
Особенно хорошо у Детрита получалось вести допросы подозреваемых. У него было три основных вопроса. Первый — прямой («Это ты сделал?»), второй — настаивающий («Ты уверен, что это сделал не ты?») и третий — с подковыркой («Это ведь ты сделал, правда?»). Хотя это были не самые искусные в мире вопросы, талант Детрита состоял в том, что сержант задавал эти вопросы на протяжении нескольких часов, пока не получал желаемый ответ, обычно что-то типа: «Да! Да! Это я сделал! Я! А теперь скажите, что именно я сделал?!».
— Детрит, — промолвил Ваймс как можно мягче. — На той стороне окна тридцатифутовый обрыв, а дальше — река. На которой никак не могут остаться… — Он запнулся. Вообще-то, речь шла об Анке. — Так или иначе, следы наверняка уже разгладились, — поправился он. — Ну, почти наверняка.
Однако на всякий случай он все же выглянул из окна. Река бодро булькала и чавкала. И на ее знаменитой похрустывающей поверхности не было никаких следов. Зато обнаружилось еще одно пятно грязи на подоконнике.
Ваймс поскреб его и осторожно понюхал палец.
— Похоже, опять белая глина, — констатировал он.
Он никак не мог припомнить, где в окрестностях города встречается подобная глина. Анк-Морпорк окружал жирный чернозем, тянущийся до самых Овцепиков. Человек, осмелившийся сократить путь через поле, вырастал на добрых два дюйма.
— Белая глина… — пробормотал он. — Откуда, черт побери, тут взялась белая глина?
— Все это крайне загадочно, — внес свою лепту Детрит.
Ваймс невесело ухмыльнулся. И в самом деле загадка. А загадок он не любил. Если их с самого начала не отгадать, они имели свойство с каждым днем становиться все сложнее. Так сказать, размножались.