— Про тебя вспомнил, — добавил Бобрец. — Хвитрбарт, мол, драку устроил, в которой шестеро словенских и норвежских воинов полегло, посему мы, словене, должны за то отвечать.

— А расплата, мол, как раз соразмерна трём годам нашей службы, — вставил Окунь. — Потом Лодинбьёрн начал заливаться, что твой соловей, про то, как будет нам хорошо, если мы ещё хотя бы на год или два останемся.

— Но мы не стали задерживаться ни на день, — заулыбался Шульга, — ладно, что так обошлось. Как же мы истосковались по воле, по людям и праздникам нашим! Вот и решили первым делом Свентовидов день на Руяне священном отгулять. А тут глядим, вроде ты, Солома, а вроде воевода какой-то важный, сразу и не подступиться!

— Погодите, вы рекли, что четверо осталось, где ж четвёртый?

— Валуй остался, он женился на молодой вдове и стал нурманом.

— Простите меня, братья! — понурил главу Ольг. — Виноват я перед вами, и перед теми, кто уже домой не вернётся. Был я, братья, в Приладожье, очей не мог на людей поднять, считал, что все вы погибли, и вина в том на мне, как клеймо вечное…

— Да ладно, Солома, что прошло, того не воротишь. Могли ведь и в самом деле все сгинуть. Благодарить богов надо, что живы остались. А ты как здесь, и отчего вокруг тебя столько людей? Начальником что ли стал? У кого?

— Ох, братья, расскажу — не поверите! Но сначала пойдёмте, отметим нашу встречу, как же я рад вас видеть живыми да здравыми! Слава Великому Свентовиду, что он сотворил нынче такое чудо!

И Ольг, обнимая друзей, повёл их в ближайший гостевой двор.

— Так, речёшь, свеи сожгли и разграбили наше родное Приладожье? — печально спросил Окунь.

— Сожгли, отец мой погиб… но мы с князем Рарогом им отплатили, весь фиорд тех разбойников огню предали. Потому и решил я, что не должен больше по свету скитаться, а защищать свою землю и людей, свой Род. И так как отныне я дружины новгородской воевода, то идите ко мне в дружину, будем вместе с Рарогом и его братьями землю Словенскую боронить и обустраивать!

— Вот как здорово!

— Ну, совсем другое дело, чем нурманам служить!

— Сдвинем, братья, чаши за нашу Ладогу, не дождусь уже, когда увижу её!

— Глядите, нурманы, нурманы! — кричит самый глазастый малец из стайки юных приладожцев, что удят рыбу на каменистом берегу Волхова. — Надобно наших упредить, вдруг нурманы грабить снова пришли! — Глазастый срывается с места, чтобы бежать в селение.

— Погоди, там насада впереди, какие же это нурманы? — останавливает его малец постарше.

— Может, и насада, а позади-то драккары, у меня очи зорче твоих, — обижается первый. — Небось, захватили в полон нурманы нашу насаду и плывут на ней, айда в посёлок, старейшине поведаем!

— Да погоди ты, у насады, гляди, парус красный, и сокол на нём, это же ререги! Как пить дать, ререги!

— Так всё одно сообщить надобно! — не унимается зоркоглазый и первым бегом срывается с места.

— Рарожичи возвращаются! — кричит он во всё горло, пробегая по улицам Приладожья.

Выходят жители, всматриваются в приближающиеся лодьи.

— А прав был малец, там не только лодьи, но и драккары со шнеккарами идут, — замечают опытные в морском деле приладожцы.

— А на парусах у них заместо ворона ободритский сокол, — уточняют другие.

— Так не токмо на парусах, глядите, вместо морд вепрей и драконов, соколиные и конские головы! Чудно!

— Погодите, братцы, да это никак наш новый князь Рарог, внук умершего Гостомысла со своей дружиной пожаловал, гляди, какая сила воинов, да все, почитай, в броне, в кожаных доспехах мало кто.

— Сотни полторы лодий-то будет, а может, и больше! — на глаз определил опытный муж из мореходов.

— Ну, держитесь теперь нурманские гости-разбойники, не побалуете супротив такой мощи! — восторгались третьи.

— Не только нурманские, а и нашим, что меж собою усобицу чинят, хвост-то поприкрутит новый князь, рекут, на меч он скор, и слово держит! — воскликнул ещё кто-то.

— Гляди, глади, никак к нам заворачивают, отчего ж не прямо в Ладогу?!

Лодьи и драккары меж тем становились к пристани. Те же, кому не было места, осторожно подходили к берегу, и воины, спрыгнув на мелководье, сноровисто вытаскивали суда на берег.

Кузнец Кряж с удивлением глядел на крепкого высокого беловолосого воина в добротной броне, который отдавал краткие приказания другим воинам. Вот он повернулся и взглянул на кузнеца своими зеленоватыми очами, лик его озарила знакомая улыбка.