Самое удивительное — это коллективные игры молодых птиц. Вот одна птица берет в клюв небольшую щепочку, которая валялась на земле и на которую никто до этого не обращал внимания. Она делает несколько шагов, прижимает ее ногой, начинает долбить клювом. Тут же рядом оказываются еще одна или две птицы, которые пытаются завладеть этим, вдруг ставшим столь ценным, предметом. Хозяйка тут же хватает его и пытается отделаться от конкуренток. Однако не тут-то было. Начинается погоня — и вот игрушка уже в клюве соперницы.

Иногда дело этим и оканчивается, но обычно это только начало вороньих игрищ! К первым двум птицам присоединяется третья, и в течение нескольких минут щепка (или другой небольшой предмет) переходит из клюва в клюв. Причем переходит без драк и угроз, а вполне добровольно, как будто бы птицы повинуются какому-то хорошо известному игровому правилу. Но проходит несколько минут, и щепка снова валяется на земле и, может быть, уже никто никогда не обратит на нее внимания.

Интересно, что в этой игре участвуют не все птицы. В группе из 15–18 птиц выделяется несколько «команд» — играют друг с другом, как правило, именно члены такой команды. Часть же воронят вообще ни разу не присоединилась к этому развлечению.

На следующее лето, когда птицам было уже более года, мы снова провели за ними наблюдения в вольере. Оказалось, что птицы, постоянно игравшие вместе в детстве, продолжали «дружить» и когда стали взрослыми. Это одно из свидетельств того, что игры в детстве способствуют установлению будущих социальных связей в сообществе взрослых птиц.

Эти наблюдения позволяют предположить, что стаи ворон и грачей, которые мы видим издали, это тоже не безликая толпа, а сложно организованный «коллектив», в котором не только действует закон иерархии, существуют не только добропорядочные супружеские пары, но и просто дружеские привязанности и группки любителей поиграть в одни и те же игры.

Каких товарищей вороны выбирают для своих игр, иногда предсказать абсолютно невозможно. Особенно большую фантазию в играх проявляют городские вороны. Достаточно часто можно наблюдать, как 2–3 вороны дразнят собаку. Они могут отвлекать ее от еды, могут заставлять гоняться за ними до полного изнеможения, могут заманивать на край оврага, чтобы собака свалилась в него и т. д. и т. п. Они используют при этом те же приемы, что и при охоте на настоящую добычу, например когда загоняют голубя под колеса автомобилей на городских улицах. Но игры врановых птиц могут быть и более безобидными и, так сказать, чисто «спортивными».

Как правило, живущие в одном дворе вороны, собаки и их хозяева привыкают друг к другу, а некоторые вороны играют даже с хозяевами собак, например перехватывая из их рук поводок. Вороны с удовольствием играют и в одиночку.

Иногда можно наблюдать, как ворона на лету выпускает зажатую в клюве палочку или другой небольшой предмет и тут же камнем падает вниз и ловит его, прежде чем он упадет на землю. Она проделывает это по нескольку раз подряд.

Как бы ни были сложны и интересны игры грызунов, птиц и собак, особое внимание и ученых, и любителей природы всегда привлекали игры обезьян, особенно человекообразных. Сначала это были отрывочные наблюдения за поведением отдельных особей в зоопарках, которые жили обычно поодиночке в клетках или (гораздо реже) по нескольку в вольерах.

Даже эти первые наблюдения показывали, что их игры очень сложны и затейливы. Самым поразительным для наблюдателей оказалось сходство игр обезьян с играми детей. Убедиться в том, что это сходство действительно существует, помогли наблюдения за теми же шимпанзятами Иони, Вики, Гуа, Уошо и другими, воспитанными в домашних условиях.

Первым шимпанзенком, игры которого описали ученые, был Иони. Он с увлечением отдавался этому занятию, и его игра была непрерывной цепью не связанных между собой действий с любыми попадающимися на глаза предметами. Иони начинает одну игру — и тут же увлекается другой, забывая о первой. Даже во время оживленной игры с одним предметом он сразу же отвлекается, если ему показывают что-то новое. Таким способом его можно было отвлечь от любого занятия.

Иони любил собирать всевозможные предметы, объединяя их по каким-либо сходным признакам. Он подбирал яркие лоскутки, особенно красные, желтые блестящие куски шелка. Часто собирал прозрачные предметы, через дырки в кружевах просовывал палец, через вуаль и клеенку глядел на свет. Кусок попавшей ему в руки желтой прозрачной клеенки Иони нюхал, ощупывал губами и, наконец, прикрывал им глаза. Затем он брал эту клеенку в зубы, закрывал ею лицо и, подняв голову, чтобы клеенка не упала, смотрел через нее вверх, а потом ударял себя кулаком по лбу. Накрыв клеенкой глаза, он бросался на стены, ударял о них кистями рук, крутился и прыгал, стараясь при этом, чтобы клеенка не упала. Ложился на спину, прикрывал глаза двумя оторванными кусками клеенки и долго смотрел через нее вверх.

Звуки также забавляли Иони. Часто он щелкал зубами до полного утомления, ритмично хлопал ладонями, ударял рукой о пол, так же ритмично стучал разными предметами, звенел связкой ключей, держа ее в зубах. Кусок резины он натягивал между зубами и пальцами ноги и играл на ней, как на струне, пока резина не порвется. Тогда он бросал ее, не обращая больше на нее внимания.

Некоторые типы его игр Н. Н. Ладыгина-Котс называла экспериментированием. Вот, например, Иони долго полощет рот водой, потом выплевывает воду на пол, разливая ее вокруг. Подставляет ладонь под струю воды из крана и приближает ее ко рту, пробуя пить, но по пути вода разливается. Иони повторяет эти движения в быстром темпе, однако опять без результата. Тогда он переходит на другую сторону умывальника и хватает воду рукой, как будто это какой-то твердый предмет. Наконец он просто ловит струю ртом. С этого времени Иони всегда пьет этим способом: открывает кран и ловит воду губами.