— Слушаюсь, сэр.

Сержант торопливо поднялся с земли и вскоре скрылся за кустами, а капитан Крокер долго еще лежал на траве, раздумывая, как лучше оградить себя от возможных неприятностей на советской земле из-за «миссии» Джорджа Гэмпа.

Командир инженерной бригады полковник Ковалев, веселый, жизнерадостный человек, был в приподнятом настроении. Даже всегда тщательно выглаженная гимнастерка его казалась сегодня какой-то особенно праздничной, будто полковник на парад собрался.

— Ну, начальник штаба, все, кажется, идет, как надо, — оживленно говорил он майору Ратникову, и свежее, гладко выбритое лицо его сияло счастьем. — Командование окончательно утвердило наш план форсирования водной преграды. Разрешите поздравить вас с этим фактом.

Он звонко хлопнул ладонью по протянутой руке майора и крепко пожал ее.

— Только бы теперь до конца сохранить все в тайне, — заметил осторожный майор Ратников, считавший в глубине души, что торжество командира бригады преждевременно.

Но полковник теперь уже больше не сомневался в успехе. Волновался он лишь до тех пор, пока командование обсуждало тщательно разработанный им и его штабом план форсирования реки. Эти томительные дни ожидания были нестерпимы для него, ибо он всем сердцем верил в то дело, осуществить которое ему предстояло. То, что предложил он командованию, не было только эффектным трюком, основанном на риске. Нет, тут все было гораздо надежнее, так как решение полковника Ковалева вытекало из глубокого понимания им оперативной задачи и сложившейся на фронте обстановки, а главное, основывалось на несокрушимой вере его в своих саперов, боевой выучкой которых он занимался изо дня в день. Конечно, в успехе операции важно было все: и скрытность подготовки, и внезапность действий, и дезориентация крага. Все это и предусматривалось планом полковника Ковалева, но главным он все-таки считал высокое искусство, отвагу и преданность родине своих саперов.

Понимал полковник и осторожность своего начальника штаба и объяснял ее не только свойствами характера майора Ратникова. Осторожность тут была просто необходима, и он очень ценил майора за умение предусмотреть десятки возможных случайностей, могущих возникнуть в ходе осуществления боевой задачи. В этом умении предвидеть возможные неприятности он тоже усматривал значительную долю успеха.

Не раз уже выверял полковник Ковалев все элементы разработанного им плана, но сейчас ему захотелось еще раз все взвесить. И не столько для себя, может быть, сколько для того, чтобы устранить последние сомнения в душе майора Ратникова. Хорошо зная характер своего начальника штаба, Ковалев догадывался о возможности таких сомнений.

Пройдясь несколько раз по просторной землянке, полковник остановился возле карты, разостланной на столе, и энергично провел пальцем по изгибам реки, вдоль которой проходила линия фронта.

— По всему видно, — сказал он, — как нервничают гитлеровцы, пытаясь определить, где же решимся мы перебросить свои войска на тот берег. С точки зрения инженерных наставлений по преодолению водных преград, наиболее вероятные места для форсирования реки вот здесь, конечно.

Полковник быстро начертил ногтем воображаемые линии в разных местах поперек реки и продолжал:

— Тут и лес неподалеку, и берега реки подходящие, и дороги в хорошем состоянии. Есть и площадки, удобные для подвоза инженерного имущества. Тут и табельные переправочные средства, тяжелые понтонные парки, к примеру, легко использовать. Словом, с точки зрения немецких военных педантов, форсировать реку мы будем именно в этих пунктах.

Полковник снова пересек ногтем в нескольких местах голубую ленту реки и, подняв руку, еще раз с чувством опустил ее на новый участок.

— А мы однако ж форсируем ее вот здесь! — воскликнул он и повернул к майору Ратникову разгоряченное лицо с весело блестевшими глазами. — Да, да именно здесь, в самом, казалось бы, неподходящем месте. Могут ли допустить немцы, что мы форсируем реку именно здесь?

— Вне всяких сомнений, мысль такая не придет им в голову, — ответил начальник штаба. — Нужно только не дать им ни малейшего повода к догадке.

— Что же может послужить им догадкой? — удивился полковник. — Все, что мы затеяли, никак не вяжется с общепризнанными вариантами и нормами. Враг ведь знает о нашем тяжелом понтонном парке. Я специально приказал продемонстрировать его фашистской авиационной разведке. Когда гитлеровский разведывательный «фокке-вульф» был обнаружен в воздухе, наши машины с понтонным парком вышли из лесочка и на виду у него продефилировали в район ложной переправы.

— Ну, на эту удочку они могут и не пойти, — усомнился майор Ратников.

— Согласен. Они могут не поверить в ложную переправу, но ведь в то, что нами подтянут тяжелый понтонный парк, поверят?

— В существование парка нельзя будет не поверить, раз его обнаружила авиаразведка.

— А раз они знают о наличии у нас парка, допустят ли, что мы его не используем? — хитро прищурясь, спросил полковник.

— Вряд ли.

— А раз так, значит и нашу переправу будут предполагать именно в тех местах, где возможно использование такого парка. Мы же наметили форсировать реку в таком месте, где тяжелый понтонный парк немыслимо использовать. Но ведь мы и не собираемся его использовать. Мы будем наводить здесь деревянные мосты на рамных опорах.