– Я тоже надеюсь, что мне это удастся, авэнэ. Мой отчет будет у вас в течение следующей недели.

– Да, конечно, спасибо, Альера. Я был бы благодарен, если б вам удалось справиться с этим чуть раньше. Но торопить не имею права, мне важно качество.

– Я все понимаю, авэнэ, - вежливо кивнув, она проходит дальше. Но почти сразу возвращается.

– Я хотела спросить, Анхенаридит, - нерешительно начинает она.
– До меня дошли слухи... Это правда, что принято решение прекратить все исследовательские работы в Бездне и наглухо перекрыть туда доступ?

– Да. Работы по установке саркофага уже ведутся. К концу февраля все должно быть закончено, - его голос спокоен и уверен. Ее же явно мучают сомнения:

– Но...ведь это лишает нас шанса....надежды... Как жить, когда не остается даже надежды?

– Надо жить будущим, Альера. Нельзя бесконечно стремиться в прошлое. Оно ушло, его не вернуть, - Анхен встает и обнимает вампиршу за плечи.

– Но разве у нас есть будущее, Анхенаридит?
– она поднимает на него глаза. Огромные, очень красивые и очень печальные глаза цвета больной бирюзы. А он, едва касаясь, целует ее в губы.

– Надо жить, Альера. И создавать - свое будущее. А не пытаться откапать собственное прошлое, губя при этом все живое вокруг.

Она какое-то время молчит, прислонив голову к его плечу, а он легонько гладит ее по волосам. Потом взгляд ее останавливается на мне, и в глазах появляется удивление. Безмерное удивление.

– Конэсэ? Вы отдали ей конэсэ?

– Подарил, - Анхен тоже смотрит на меня. Во взгляде - теплота, на губах - легкая улыбка.
– Это уже не конэсэ, просто безделушка, - вампир склоняется надо мной, и аккуратно укутывает одеялом.
– Спи уже, - улыбаясь, шепчет он мне, и вновь оборачивается к вампирше.
– Все думаю: может, распилить ее на две половинки, чтоб удобнее было девичьи косы закалывать?

– Как вы можете так?
– вампирша, похоже, шокирована.
– Неужели вам совсем-совсем не жаль?

– Мне многого жаль, Альера. Но поддерживать проекты, которые столетиями не дают результатов, уродуя эту землю, я не могу. И я рад, что мне удалось настоять на их закрытии. Мы не можем губить еще и этот мир.

– Но этот мир губит нас, - она отвечает ему очень тихо, я едва ее слышу.

А дальше - не слышу уже ничего. Веки мои потихоньку тяжелеют, и я засыпаю, так и не успев ничего понять.

А проснулась выспавшейся, отдохнувшей, с чувством невероятной легкости во всем теле. Радостная проснулась. И эта радость переполняла меня, пузырилась воздушными шариками. И была она ни от чего - просто радость. Какое-то время лежала, пытаясь сообразить, где я. Небольшая комната, белая дверь, светлые стены. Подо мной жесткая кровать с железными спинками, рядом тумбочка. У противоположной стены стул и стол. Вся мебель не только очень простая, но еще и не новая. У тумбочки покосилась дверца. Спинка стула выщерблена и облезла. Нда, не "Горная долина", однозначно. А быстро привыкаешь к хорошему.

Смутно вспоминается переполненный больничный коридор, Анхен, вампирша, непонятный разговор. Видимо, сон. Он снова стал мне сниться. А во сне он был хороший, добрый. Улыбался. Вот только поцеловал не меня, а вампиршу. Неправильный сон.

Пытаюсь встать, и у меня выходит. Чуть закружилась голова, но быстро прошла. Подхожу к двери, выглядываю. Коридор, переполненный, больничный. Значит, хоть это не приснилось. Я заболела, и меня отвезли в больницу. Сначала положили в коридоре, а теперь перевели в палату, видно, место освободилось. В одноместную палату. Даже в светлогорской больнице таких палат было не много, и клали туда не каждого. А я точно не в Светлогорске.

Ладно, сначала дело. По больнице полагается ходить в халате, но халата у меня нет, иду так. Прогулка до туалета оставляет тягостное впечатление. Коридор не слишком широк, а коек там довольно много. Душно, тяжелый запах. Все лежат. Никаких бесед, только тяжелое хриплое дыхание, стоны. Сестры не видно.

С облегчением закрываю за собой дверь палаты, подхожу к окну. Пейзаж тоже особо не радует. Первый этаж, за окном кусты, немного видно дорожку, дальше дома. Тоже больничные корпуса, или другие какие строения - не разобрать. Вдалеке видны горы.

Я не чувствую себя больной, ничуть. Но когда лежала там, в коридоре, мне же было плохо. Мне явно было очень плохо, раз я так смутно все помню. Сладковатая жидкость, текущая по горлу. Анхен. Кровь. Нет, не может быть, это просто сон. Вспомнила папочку с его вампиршей, вот и приснилось. А Анхен...он бы не стал, ему зачем. Он меня "отпустил". Избил, а потом "отпустил". Живи да радуйся. Чудовище. Жестокое, коварное чудовище. Как я могла о нем думать, ему радоваться? Теперь вот во сне все время вижу. Хорошим. Ну почему во сне я все время вижу ему хорошим? Ведь это не правда! Мне ли не знать, что это не правда!