В. встал на ноги и огляделся. Под ногами захрустела галька. Куда он попал? Этот пейзаж кажется смутно знакомым. Словно он уже бывал здесь до того. Где он? Неужели он вышел из Дома? Тогда он должен быть рад. Но он не рад. Не рад и не опечален. Ему все равно.

Неважно, спасся он или нет. Все, что случилось с ним в последние дни, не имеет никакого значения. Как и вся его жизнь – она тоже не имеет никакого значения. Вся жизнь, которая некогда казалась ему серьезной и внушительной. Зачем он предавался с таким упоением страстям, которые не имели никакого смысла, и зачем добивался с таким упорством целей, которые на поверку ничего не стоили?

Он любил однажды женщину и потерял ее, но что с того? Он обрел немного власти и денег и отрекся от них, но кому до этого есть дело? Он полагал, что движется вперед, тогда как на самом деле всегда неуклонно отступал назад, но даже и этот печальный факт его не трогает. Все, все, все что было между ним и миром людей никогда не имело значения. Здесь и сейчас В. понял, что его жизнь была подобна пустому нелепому фарсу, воспоминания о котором оставляли в нем только чувство горького недоумения и не более.

И как он раньше не постиг этого? Все так просто. Просто игра. Ничто не имело никакого значения никогда. Теперь он свободен, но свобода не принесла ему счастья. Потому что не существует ни счастья, ни горя. А что существует? Нечто неясное, едва различимое, но огромное. Кажется, он называл это болью. Теперь ему больно. Больно так, как не было до того никогда…

Бурое мрачное море катит свои пенящиеся волны к берегу. Мглистые клубящиеся тучи мчатся по небосводу. Ветер преследует их, разрывает, терзает их призрачную плоть. Серая дымка сплошь заволокла все небо, лишь вдалеке, у самого горизонта, угадывается далекое сияние неведомого солнца, но и оно вскоре померкнет. Темные скалы, склонившиеся над берегом, поют свою печальную песню и их стоны сливаются с воем ветра. Прозрачные слезы стекают по их изрезанным склонам и падают в море, сливаясь с соленой пе?ной, орошающей лицо. Ни одна чайка не пролетит над во?лнами. Ни одно чахлое деревце не найдет себе приюта на берегу. Только камни и море.

Море бескрайнее, холодное, равнодушное. Ему неведома суета призрачных созданий, терзающихся быстротечностью своего существования. Оно было здесь до них и будет после, будет всегда. Оно не может помочь им, не может помочь никому. Оно может только поглотить, принять в свои изумрудные объятия и тем утолить неизбывную скорбь. Скорбь, которая приходит из ниоткуда и ни к кому.

Скорбь, которая пролетает мимо и задевает тебя своим туманным крылом, сотканным из бездны ночи и сияния звезд. Она нежно касается тебя, заглядывает в твои глаза пустыми глазницами и безмолвно зовет за собой. И ты сдаешься на ее милость, ты мог бы бороться с ней, но не хочешь. Да будет так! Пусть она увлечет тебя на самое дно, туда, откуда нет дороги назад. Отныне ты не принадлежишь себе, вы едины, ты и твоя неразговорчивая спутница, соблазнившая тебя сладким ядом разочарования.

В. стоял, раскинув руки, в молчании застыв на месте, не в силах осознать, что с ним творится. В. перенес чудовищную утрату, но утрату чего? Чего-то бесценного, бесконечно дорогого, необходимого как воздух, но давно позабытого. Словно В. привык с детства жить без ног, никогда не осознавая этого. Среди таких же, как и он, безногих инвалидов он привык верить, что был таким всегда, и только сейчас, оставшись один, он вспомнил о своей потере. Потере чего-то во сто крат более ценного, чем любая часть тела.

В. без сил упал на гальку. Камни врезались в колени, но В. ничего не чувствовал. Как, о боже, как он мог все забыть? Но что? Что забыть? Нечто неясное и смутное, неизвестное, таинственное. То, что было очень давно, еще до его рождения. Было когда-то, но когда? И где? Я не знаю, не знаю. Не знаю ничего. Я забыл, я не могу вспомнить! Хриплые рыдания вы?рвались из груди В.. Он плакал, содрогаясь всем телом, не сдерживая себя, и жгучие слезы согревали его холодеющие щеки. Он плакал, жалуясь кому-то, сам не ведая кому, на свое неизбывное горе. И в этом плаче он растворялся, исчезал, словно его душа изливалась горячими потоками на холодные камни.

Он таял, таял, как свеча… таял, пока от него не осталось и следа. От него самого, от того, что он привык считать собою, но то был не он. Как мог он так заблуждаться? Кто уверил его в том, что очевидная ложь – правда? Теперь его взор кристально чист. Он видит все в первозданной красоте и в первозданном уродстве, хотя здесь нет разницы между уродливым и красивым. Он видит пропасть, разверзнувшуюся перед ним, ему не миновать ее. Сотни веков тому назад упал в разинутую пасть темной ямы, не имеющей дна. Теперь ему никогда не найти дорогу назад, ведь он потерялся в беспросветной мгле.

Кто знает ответ на извечный вопрос? Кто знает, как ему вернуться? Может быть, знает этот плачущий ребенок, что стоит на коленях на морском берегу? Он так открыт и раним, у него есть шанс вдохнуть немного истины с соленым морским воздухом. Есть шанс перейти тонкую грань, отделяющую его от всеведущего Ничто, и вернуться обратно. Он сможет унестись с облаками туда, за горизонт, где время ослабит свою хватку и позволит ему заглянуть в прошлое…

Не помня себя, В. встал и бесцельно побрел по морскому бе?регу. Он был так одинок, как не был никогда в своей жизни, но не страдал от этого, напротив, только сейчас он понял, какая глубокая страсть к уединению всегда таилась в нем. Одиночество драгоценным бальзамом пролилось на его раны, которые он, сам того не ведая, растравлял, не позволяя им зажи?ть. Только здесь и сейчас он смог сбросить с плеч тот неимоверно тяжелый груз, что волок на себе долгие годы, сам не зная о том.