— Видеться со мной? Что за глупость! Или... Думаешь, он что-то подозревает?

— Рон Коллиз — хитрая сволочь, — проговорила Николь сквозь зубы. — Тем более, он знает, что мы с тобой друзья. Друзья?

— Конечно, — уверенно отозвалась Кэтрин. В этом у нее сомнений не было.

Послав ей ту самую светлую улыбку, что была на её губах, когда они встретились, Николь добавила:

— Я не сказала тебе еще кое-что... Рон лишил меня Джастина.

— Что?! Ты же говорил, он уехал с...

— Именно, — Николь сделала нетерпеливый жест. — Но тут выяснилось... Ночью Джастин сказал, что, оказывается, Рон обеспечил Мэг деньгами, чтобы она смогла устроить эту выставку в Нью-Йорке.

— Господи...

— Для Джастина это черт знает как важно! И Рон точно рассчитал, что он клюнет... От такой перспективы не отказываются. Ради какой-то любви, — закончила девушка почти шепотом.

Рванувшись к ней, Кэтрин обхватила подругу за плечи, прижала к себе, опять ощутив прилив той самой сестринской нежности, которую уже чувствовала к Николь. Она зашептала ей на ухо тем тоном, каким в минуты обид утешала сына:

— Тихо, тихо, все будет хорошо! Вот увидишь, дорогая, все образуется. Как-нибудь... Ты такая красивая, такая хорошая, ты заслуживаешь самой великой любви. Самого большого счастья...

Николь засмеялась сквозь слезы:

— Ты действительно считаешь меня красивой? О, Кэтрин, спасибо! Мне так давно никто не говорил этого! После папиной смерти — никто.

Кэтрин была поражена:

— А Джастин?

— Он говорил, что мое лицо нужно рисовать и рисовать, но ведь этого заслуживают не только красивые лица, правда?

«А мне никто даже этого не говорил», — припомнила Кэтрин с горечью. Она и в детстве считалась гадким утенком в своей семье, и в прекрасного лебедя так и не выросла. Наверное, поэтому ей трудно было избавиться от чувства щенячьей благодарности к Нику, однажды спьяну приласкавшему ее.

— Он написал твой портрет? — вернулась она к Джастину. — Хотела бы я увидеть...

Николь кивнула, шмыгнула и утерла слезы неловким, детским движением.

— Не знаю, выставит ли Джастин мой портрет в Нью-Йорке... Наверное, Мэг будет против. Впрочем, никто ведь не знает, кто именно на портрете... И что я что-то значила для художника. Когда-то.

— И сейчас значишь, — заверила Кэтрин с жаром. — Иначе почему он названивает тебе по ночам?

Николь снова шмыгнула:

— Да, действительно, почему?

— Именно потому, что ты живешь в нем, и это не дает ему покоя. Угрызения совести редко беспокоят тех, кто уже разлюбил. Он не стал бы звонить, если бы это была всего лишь тревога за тебя. Я уверена, что он любит тебя не меньше, чем прежде, и презирает себя за то, что предал тебя ради...

Она замялась, и Николь завершила за нее:

— Ради искусства, Кэт. Не ради Мэг, это я и так знаю. Но именно она смогла проложить для него дорогу к славе. А что могла сделать я?

«Отобрать свои деньги у Рона Коллиза и потратить их на любимого человека, — внезапно осознала Кэтрин. — Вот почему она начала действовать только сейчас, когда поняла, что именно нужно этому Джастину. Теперь все понятно... Кроме одного: как это сделать?»

— Даже если Маргарет и в самом деле уйдет от него, — продолжила она свою мысль вслух, забыв, что Николь говорила о другом, — чему я попытаюсь поспособствовать, чем это поможет тебе?

Высвободившись, девушка испытующе посмотрела на подругу:

— Не понимаешь? Действительно, не понимаешь? Если Маргарет уйдет, тогда я выйду за Рона Коллиза замуж.

11

Кэтрин ворочалась без сна всю ночь. Сынишка, с которым они спали на одной кровати, сладко посапывал и причмокивал рядом, но эти мирные звуки не усыпляли Кэтрин. Ей не давало покоя ощущение, что она, вырвавшись из семейного ада, угодила в такую геенну страстей, что живой отсюда не выбраться.

«Выйти замуж, чтобы отомстить! Такого я еще не слышала! — женщина в сотый раз перевернулась на живот, но подушка оказалась такой горячей, что Кэтрин застонала от неудовольствия. — Господи, мне ведь хотелось только одного: спокойно жить вместе с Майком и наслаждаться каждым днем. Так и было бы, не очутись я именно в этом городке, и не повстречайся с Николь... Но я ведь сама побежала за ней в тот день... А теперь я уже никак не могу подвести ее!»

Сквозь медленно наплывающие сны пробивались лица Норы, Маргарет, Рона... И смутное, лишенное черт — Джастина. Чем так пленило Николь это лицо, что она готова ради этого парня пожертвовать собой и разрушить жизнь нескольким людям?