– Вы узнали, кто были эти люди… в лаборатории? – спросил Володя.

– Гораздо позже, – ответил Князь, кивнув. – Это фашисты. Эсэсовцы, работающие на НКВД.

– Что они там варганили из детской крови? – спросил ошеломленный Володя. – Эликсир вечной жизни?

– И жизни, и смерти, – загадочно ответил Князь. – Твой отец погиб, добывая эту информацию.

– И где они сейчас? – осторожно спросил Володя.

– Я думал, ты сам понял, – ответил Князь, многозначительно глядя на школу за спиной Володи. Володя обернулся, взгляд его стал жестким. В надвигающихся сумерках здание словно приосанилось на фоне бледного закатного неба. Приосанилось и налилось темной силой. Вспыхивающий свет в окнах усугубил ощущение: школа ощетинилась тенями, оскалилась горящими окнами, словно волк, готовый разорвать свою жертву в клочья.

Поздним вечером Максим, Рома и Даша снова снимали на камеру подземелье. Вика уже в который раз отказалась с ними пойти. Они забрались на этот раз в такие дебри, где до этого ни разу еще не были, и, открыв дверь с круглым окном, обнаружили за ней операционную. На ее стенах была старая плитка, операционная была полна медицинского оборудования: кругом стояли тележки, штанги для капельниц, шкафы с медикаментами.

– Похоже на ту комнату на пленке, помните? – тревожно заметила Даша и поежилась, уточнив: – Где делали операции девочкам.

Несмотря на то что операционная стояла открытая, словно войти в нее мог любой желающий, она не казалось заброшенной и уж тем более запущенной: нигде не было грязи и пыли, все флаконы и медикаменты стояли на своих местах. Не хватало только восковых манекенов врачей и медсестер, чтобы операционная походила на одну из комнат Музея восковых фигур. Рома снял на камеру пустой флакон для капельницы с надписью «INGRID».

– «Ингрид» – эта же та компания, чьи акции тебе завещал дедушка! – вспомнила Даша, оглянувшись на Максима.

Он как раз нашел на одной из полок шкафа три полных флакона с той же надписью.

Даша взяла из его рук, прочитала:

– Срок годности 24 месяца… до ноября 2013 года. – Она пораженно посмотрела на Максима, ребята в шоке переглянулись. – Ты хочешь сказать, что прямо в нашей школе немцы… настоящие фашисты… продолжают делать опыты на детях? – спросила она и уточнила: – Вот сейчас? В наши дни?

– Подержи, я сниму крупнячок, – попросил Рома и сунул флакон ей в руки, затем отступил, чтобы заснять крупный план, но зацепился ногой за лежащий на полу провод и с грохотом упал, роняя попутно штанги для капельниц.

Включилась сигнализация: по всему подземелью завыла сирена, замигали красные лампы. Ребята затравленно огляделись. Первым пришел в себя Максим.

– Валим отсюда! Быстро! – скомандовал он, и ребята выбежали из операционной, загнанно озираясь, подталкивая и торопя друг друга. Дезориентированные воплем сирены и раздражающим светом красных ламп, они не сразу сообразили, в какую сторону им бежать.

Казалось, топот ног приближающихся охранников доносился сразу со всех сторон. По стенам подвала метались призрачные, искаженные тени. Ребята бросились наугад в один из отсеков коридора. Миновав его, повернули за угол. Остановились на миг, прислушиваясь к звукам погони. Мигающие красные лампы оставляли кровавые всполохи света на их испуганных лицах.

В то же самое время, когда ребята пытались в подземелье найти ответы на мучившие их вопросы, далеко-далеко от них, в Греции, среди огромных валунов на берегу моря пробирался отец Андрея, Александр Авдеев, которого все считали погибшим. Его сопровождал Димитрис – старый рыбак, подобравший Александра на берегу, куда того прибило течением, и выходивший его.

– Димитрис, долго нам еще идти? – спросил Александр по-гречески, немного коверкая слова. Он сильно прихрамывал на одну ногу, эта вылазка давалась ему нелегко.

– Да нет, уже пришли, – по-гречески ответил Димитрис и указал рукой на груду больших камней у берега. – Я нашел тебя возле той скалы.

Димитрис пошел обратно в дом. Александр смотрел на волны, лениво набегающие на каменистый берег, на огромные валуны на берегу, но все равно не мог вспомнить, каким образом он здесь оказался. Слабый ветер ерошил его и без того растрепанные волосы. В бесформенном старом свитере, с печатью усталости на лице, он выглядел точно полярник, вернувшийся домой из дальней экспедиции. Да вот только не к себе домой.

Словно волны на берег, на Александра нахлынули обрывочные воспоминания: острые камни… огромные валуны… расщелина… Александр привалился спиной к камням, опустил руку в расщелину и вытащил из нее рюкзак. В рюкзаке нашел пачки денег, упакованные в пакеты, пистолет, телефон с разбитым дисплеем. Добравшись до хижины, в которой его приютил Димитрис, он попытался дозвониться по телефону на последний из набранных в мобильном номеров.

Виктор заглянул в приоткрытую дверь комнаты Елены. В комнате никого не было, только в кроватке плакал Игорек. Виктор ласково успокоил младенца, взяв его на руки. Вошедшая с бутылочкой молока Елена протянула к ребенку руки.