— Вы позвонили миссис Додсон и попросили ее приехать к вам: вам не хотелось сообщать дурные новости по телефону. При этом вы сказали ей, что пробудете в Хиндхерсте до вечера вторника, а затем улетаете в Вену.

— Совершенно справедливо.

— Она приехала во вторник днем, и вы сообщили ей печальный результат исследования.

— Именно так… А что стряслось потом?

— Она вернулась в Лондон. Ей предстояло проработать в редакции всю ночь. Все другие сотрудники освободились к половине второго и оставили ее одну до утра. А наутро ее нашли мертвой. Она выпила чай, в котором был цианистый калий.

Сэр Джеме помолчал, потом спросил:

— И вы считаете это убийством?

— Да.

Доктор кивнул.

— В подобных обстоятельствах все, казалось бы, наводит на, мысль, что она покончила с собой. — Сэр Джеме помолчал, обдумывая, что сказать дальше; — Я не психиатр, инспектор, но у меня печальная обязанность сообщать многим людям скверные новости. И я довольно хорошо научился оценивать их реакцию. Миссис Додсон оказалась на высоте. Она была, конечно, глубоко потрясена. Но потом сумела взять себя в руки и задала мне множество очень толковых вопросов. Она спрашивала, как ей лучше заботиться о нем, чтобы сделать счастливыми его последние месяцы. Я не могу поверить, чтобы после этого она покончила с собой.

— Она и не покончила с собой, — твердо ответил Генри.

— Но… — сэр Джеме замялся. — Вся эта путаница с именами… Стало быть, эта дама — не миссис Додсон?

— Нет.

— Тогда простите, но я должен выяснить все ради больного: кто будет за ним ухаживать?

— У вашего пациента есть жена, — ответил Генри. — Не уверен, будет ли она так же заботлива и рассудительна, как мисс Пэнкхерст. Через некоторое время я пришлю ее к вам.

— Это поставит меня в весьма щекотливое положение, — огорчился сэр Джеме. — А миссис Додсон… Настоящая миссис Додсон.., знает?..

— Пока я не могу этого утверждать. Могу сказать только, что она непременно к вам приедет и что ее настоящее имя тоже не Додсон.

В конце недели выпали особенно холодные дни, Генри же погрузился в глубокое уныние.

Он уже был уверен — убийца найден. Но убеждение это основывалось на совокупности мелких улик и подтверждалось лишь чутьем. Отсутствовали веские доказательства. При этом даже в его собственных рассуждениях не всегда сходились концы с концами. Как быть с Терезой и Майклом? Где кончаются его обязанности — должен ли он сказать Терезе о болезни ее мужа? Да и правильно ли он все это себе представляет? Дональд Маккей не зря предупреждал, что он имеет дело со специалистами по рекламе, умеющими навязать человеку определенные выводы.

В довершение всего в субботу он отправился на похороны Элен, организованные Годфри Горингом с присущей ему щедростью. Кроме бескорыстного желания отдать последний долг покойной, у Генри было и еще соображение: он хотел проверить, действительно ли у Элен не было друзей вне стен редакции.

Похоже, его не обманывали. Марджори Френч и Патрик Уэлш сидели рядышком, Тереза и Майкл тоже. Годфри Горинг поместился поодаль с приличествующим событию скорбным видом. Была также Бет Конноли. И еще одна провожающая: полная пожилая женщина, которую Генри ни разу до тех пор не видел, — некая миссис Сэдж, уже десять лет «прибиравшая» квартиру Элен. Генри мысленно взял на заметку не только тех, кто присутствовал, но и тех, кто не пришел на похороны.

Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю к себе на Бромптон-сквер. Получила приглашение и миссис Сэдж, которая с таким откровенным наслаждением угощалась чаем и шоколадным тортом, что сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила Элен и искренне о ней горюет.

— Прекрасная была женщина, — говорила она, прихлебывая чай из чашки мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец. — Такая внимательная. Для нее все хотелось сделать как следует: и пыль вытереть повсюду, и кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую работу делать приятно, если ее ценят. Верно?

Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:

— А уж в комнатке-то у нее до чего же всегда было хорошо прибрано да чисто. Десять лет я к ней хожу, и только один раз у мисс Элен был беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь и ахнула. Раскидано все, разбросано — бумаги и всякое разное…

— Бумаги? — заинтересовался Генри.

— Ну, когда я говорю «бумаги», я ведь не про письма или что-либо такое — оберточная бумага. Мне бы надо сперва на кухню зайти, я ведь прежде-то всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила ничего у нее в комнате не трогать, потому как она уезжать собралась и вещички складывала.

— Уезжать? Месяц назад? Куда же?

— Сдается мне, какая-то служебная поездка. Было это в понедельник. А в пятницу я пришла — она уж воротилась.

— Еще чаю, миссис Сэдж? — Годфри Горинг был полон внимания и любезности. Он принялся наливать новую чашку для миссис Сэдж, а Генри перебрался в противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.

Бет нервно улыбнулась и сказала:

— Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в такой день. Майкл смерил его скептическим взглядом.