Но всему этому не суждено сбыться. Послание Руперта было предельно ясным. Он едва не убил герцога. Выстрелил он намеренно или запаниковал и это получилось случайно, в конце концов, не важно. То, что он вернулся, показывает, что ради своей цели он готов на все. В следующий раз он убьет. И кто будет его жертвой, можно только догадываться.

Впрочем, по большому счету и это не имеет значения. Все равно остался только один выход.

Распахнулась дверь, и на пороге появилась Харриет.

Белла медленно повернулась, все еще сжимая в руке кинжал.

Харриет замерла, разинув рот. Потом ее глаза метнулись от кинжала к кроваво-красным рубинам на шее Беллы.

— Что случилось?

— Помоги мне сложить вещи. Мы уезжаем в Лондон.

Джеймс сидел за столом в спальне и писал письмо вдовствующей герцогине. Оно было холодным и беспристрастным, только констатация фактов, словно речь барристера в суде: он немедленно выезжает из Уиндмур-Мэнора, вернется в Лондон через два дня и поселится в доме герцога на Парк-стрит. Далее вдовствующей герцогине предлагалось сообщить слугам о прибытии нового герцога.

Уже не в первый раз за этот вечер Джеймс признался себе, что его чувства к Белле сильны и далеко не просты, поэтому возвращение в Лондон вовсе не казалось ему привлекательным. Но, как говорится, долг зовет. Он обязан вернуться, завершить свои дела в «Линкольнз инн», разобраться с требованиями старухи и, наконец, встретиться с Грегори. В одном по крайней мере он был уверен — Белла останется в Уиндмуре. Отдав ей свое свидетельство, он это обеспечил. Теперь она может не беспокоиться о собственности, а он — о том, что она исчезнет и придется ее искать.

Джеймс решил немного подождать. Ему надо услышать отчет сыщика, привести в порядок дела, урегулировать вопросы с наследством. А уж потом он вернется и уладит все между ними. Одна ночь любви, пусть даже такая незабываемая, всего лишь начало.

Отложив ручку, он сложил письмо. В это время дверь за его спиной открылась, и Джеймс обернулся, уверенный, что увидит Коутса.

Белла.

При виде ее у него все внутри перевернулось. Она была в том же аметистовом платье, на шее горели кроваво-красным огнем рубины. Не было только перламутровых гребней в волосах, и роскошные волосы свободно обрамляли лицо, на котором сверкали зеленые глаза.

Он тут же почувствовал влечение. Тягу, которую не мог преодолеть. Его охватило желание. Неужели она пришла, чтобы провести последнюю ночь вместе?

Джеймс встал. Белла закрыла за собой дверь и сделала шаг вперед.

Что-то было не так. Охваченный физическим желанием, он не сразу отметил встревоженное выражение и бледность ее лица — словно ей приходилось сдерживать целую бурю эмоций.

Его тоже охватила тревога.

— Что-нибудь случилось?

Белла подошла к столу и положила на него бумагу. Его свидетельство на право владения Уиндмуром.

— Я передумала, — заявила она. — Полагаю, будет правильно, если это поместье останется у тебя. Твое предложение компенсировать мне его стоимость остается в силе?

Герцог почувствовал, как внутри что-то сломаюсь. Желания исчезли.

— Чем вызвана такая перемена?

Ее голос был безжизненным:

— Я передумала. Ты провел здесь детство, поместье напоминает тебе об отце, старом герцоге. Ты и только ты законный владелец. А я лучше поеду в Лондон.

Герцог прищурился.

— В Лондон? А как же твое желание писать? Ты сама убеждала меня, что положение независимой землевладелицы дает тебе возможность осуществить свои давние мечты.

— Я могу писать и в Лондоне. Там я буду ближе к редакции «Таймс». Возможно, даже встречусь с главным редактором.

— Но ведь это будет бесполезно, разве нет? Редактор считает, что ты мужчина.

Белла стала белой как мел. Джеймс едва справился с желанием схватить ее за плечи и вытрясти всю правду. Вопрос, действительно ли она находится в опасности, больше не стоял. Теперь следовало выяснить, что ей угрожает. Что могло случиться за час, прошедший с момента их расставания?

Он медленными шагами подошел и остановился рядом. Так близко, что мог ее коснуться, если бы захотел. Протянув руку, он намотал на палец упавший на щеку локон. Белла судорожно втянула воздух, ее глаза наполнились слезами. Мужчина чувствовал, что и она изнывает от желания, но любовное томление победило другое чувство, оказавшееся сильнее, — страх. Она была вся во власти страха, как уголовный преступник, который готовится предстать перед жюри присяжных.

Герцог лихорадочно прикидывал, как лучше поступить. Если она не останется в Уиндмуре, то будет ближе к нему в Лондоне. Ему придется пересмотреть свои планы…

— Мое предложение остается в силе, — сказал он с едва заметным холодком, — при одном условии: в Лондон ты поедешь со мной завтра.

— Хорошо.

Ответ был дан слишком быстро. Она бежит отчего-то. Или от кого-то?

Он больше не станет спрашивать. Все его предыдущие попытки узнать у нее правду оказались неудачными. Теперь он прибегнет к официальным процедурам, с которыми знаком лучше.