Усевшись на пол, она прижала бумаги к груди и глубоко вздохнула. Надо было успокоиться и лишь потом сосредоточиться на своем будущем. В конце концов, она больше не неопытная юная простушка, которую легко запугать и обмануть.

Ни один мужчина больше не будет управлять ее жизнью.

Уиндмур-Мэнор теперь был не просто ее домом — он стал ее спасением. И независимо от того, является ли Джеймс Девлин герцогом Блэквудом или нет, если он считает, что сумеет легко отобрать у нее все это, то его ждет жестокое разочарование. Она была готова драться за свои права.

Джеймс ворвался в свою комнату в гостинице «Два барана». Дверь с грохотом ударилась о стену, выбив кусок штукатурки.

Его слуга Коутс вскочил с кресла, в котором мирно спал.

— Что случилось?

Джеймс выругался.

— Какого черта ты делаешь в моей комнате?

— Жду вас.

Свеча, которую держал Коутс, почти догорела, и в комнате царил полумрак. Джеймс нервно устремился вперед и врезался в стол.

— Проклятие! — снова выругался он и стал тереть ушибленное бедро.

Коутс бросился зажигать лампу.

— Мне нужно выпить, — простонал Джеймс, дохромал до кресла, которое раньше занимал Коутс, и сел.

Слуга налил виски и протянул стакан хозяину.

— Что произошло, ваша светлость?

— Не смей называть меня этой дурацкой кличкой! Ты обращался ко мне по имени последние десять лет!

Глаза Коутса весело блеснули. Он действительно был слугой Девлина с тех самых пор, как тот завершил обучение и стал барристером. Коутсу ужасно нравился новый титул хозяина. И он с большим удовольствием дразнил его, наслаждаясь его искренней злостью.

— Ты же собирался в Уиндмур-Мэнор, — начал Коутс.

— Ну да. Туда я и поехал.

— Значит, ты из-за этого визита в таком отвратительном настроении?

— Нет. Настроение мне испортила женщина.

Коутс кивнул:

— Это понятно. Речь идет о недовольном муже или о сердитом любовнике?

Джеймс нахмурился. Он знал, что уже давно приобрел репутацию дамского угодника. Да, он любил женщин. Всяких. Известных куртизанок и скучающих замужних дам, одиноких вдов и энергичных клиенток… В обществе таких, как он, называют повесами, шалопаями, распутниками… Короче говоря, названий много, но суть одна. Его любвеобильное сердце в прошлом неоднократно доставляло ему неприятности, и всех дуэлей с разгневанными мужьями он уже и вспомнить не мог. При этом Джеймс как чумы избегал дам из общества, настроенных на брак, и тихо радовался, когда взволнованные мамаши, завидев его на том или ином светском мероприятии, выводили из комнаты своих дочерей на выданье — бледных девственниц.

Но сегодня все было по-иному.

— Это не то, что ты подумал, Коутс. Дело в том, что я приехал в Уиндмур-Мэнор и нашел его занятым.

— Занятым? Кем?

— Разъяренной особой, которая утверждает, что является его владелицей.

Джеймс протянул слуге пустой стакан. Тот быстро наполнил его и вернул хозяину, который сразу сделал изрядный глоток.

— Но как это может быть? Тебе понадобилось несколько дней, чтобы отыскать в Хартфордшире джентльмена, которому старый герцог продал Уиндмур-Мэнор, и я был рядом, когда сэр Редмонд Ривз подписал документы.

Все так и было. Узнав, что именно купил сэр Ривз, Джеймс стал разыскивать его по всему Хартфордширу, прежде чем они наконец встретились.

— Этого не может быть. Симпатичная дама — самозванка.

— Она симпатичная? Тогда я понимаю, почему ты ее не вышвырнул, — сказал Коутс.

— Она сказала, что ее зовут миссис Синклер, но в доме я не заметил никаких признаков мужа — гам есть только старая служанка. Полагаю, будь миссис Синклер замужем, со мной разговаривал бы ее муж.

— Она может быть вдовой.

— Вдовой или хорошей актрисой. Или и тем и другим.

— Ты считаешь, она солгала, что является владелицей Уиндмур-Мэнора? — спросил Коутс.

— Именно так я думаю. Но если она представит мне документ на право собственности, уверяю тебя, я сумею распознать подделку.

— Что ты собираешься делать? В обоих случаях?

Перед мысленным взором Джеймса предстала Белла Синклер — большие зеленые глаза, изящные черты лица, полные губы и роскошная грива золотисто-каштановых волос. На ней была только ночная рубашка, и хотя белый хлопок закрывал от нескромных взоров все ее тело — от шеи до запястий и кончиков пальцев ног, — он все же не был святошей и не мог не заметить роскошных форм. А когда он всем телом прижал ее к стене, восхитительно полные груди… Впрочем, об этом лучше не думать.

Она вовсе не была утонченной дамочкой и не нуждалась в его внимании. Если бы он не заметил ее тень в окне, она вполне могла проломить ему голову кочергой.

В одном он был уверен: Белла Синклер не намерена сдаваться. Она собиралась бросить ему вызов.

Даже больше, чем женщин, Джеймс Девлин любил, когда ему бросали вызов. А уж комбинация этих двух факторов представлялась ему вообще неотразимой.

Истина заключалась в том, что он совсем было собрался настоять, чтобы самозванка немедленно покинула его дом, но тут по лестнице спустилась старая женщина и в нефритовых глазах Беллы Синклер появился страх. Она попросила не причинять вреда старой служанке, и решимость Джеймса броситься в бой растаяла. Он не был монстром и не хотел стать причиной несчастья обманутой женщины.