И вот в темноте реактив распылен на стену, через некоторое время она начинала мерцать голубым светом. Слабое свечение продолжалось около минуты, но за это время и я, и эксперт успели зафиксировать участок стены, где проявились брызги крови, смытые после происшествия заботливой хозяйкой. Когда зажгли свет, на это место была наклеена фотография следов крови в натуральную величину.

В полном соответствии с тем, как выглядело место происшествия на фототаблице, под «следы крови» был уложен на заботливо расстеленную про стынку статист в пиджаке покойного. На его правую руку надета резиновая перчатка, поскольку макет ножа, по замыслу следователя и эксперта, обмакивается в красные чернила, правой рукой вводится им в резаное повреждение на пиджаке, в области правой ключицы, а затем резко извлекается и отбрасывается.

Эксперимент начат; статист послушно выполняет все указания эксперта, но нет, не получается: брызги красных чернил вообще не попадают на стену, правая рука на успевает опачкаться «кровью», и вдобавок статист жалуется, что ему неудобно выворачивать руку, чтобы попасть макетом ножа в «место ранения».

Вторая серия эксперимента: статист вводит «нож» в «рану» и извлекает его стоя. Уже лучше — брызги красных чернил почти точно ложатся на фотографию следов крови, но не успевает опачкаться рука, и так же неудобно ударять себя правой рукой под правую же ключицу.

Еще несколько вариантов причинения повреждения рассматриваются по предложению Вадима Петровича. И данных следственного и экспертного экспериментов оказывается достаточно, чтобы профессором Петровым был обоснован вывод о возможности нахождения травмирующего орудия — ножа — в руке самого потерпевшего, но при условии дополнительного воздействия на его руку, иными словами, если кто-то другой сжал его руку с ножом и повернул ее так, что клинок оказался направленным в тело потерпевшего.

Заключение экспертизы еще не легло на мой стол, когда вдова сама пришла в прокуратуру. Присутствие на следственном эксперименте так подействовало на нее, что она решила рассказать, как все было на самом деле. Муж действительно скандалил в тот вечер и в пьяном угаре бросился на нее с ножом. Ей пришлось защищаться. Она схватила его руку с ножом и стала отжимать клинок от своей груди. Поскольку муж был ниже ее ростом да еще и пьян, ей удалось легко справиться с ним. Она вывернула его руку с ножом так, что теперь клинок был обращен в его грудь.

Вырывая руку, он качнулся вперед, и нож вошел в его тело. Муж навалился на нее, прижав к себе согнутую руку с ножом и тем самым вогнав клинок в свою грудь до упора. Его рука, державшая нож, оказалась в крови. Женщина в испуге отпрянула, отпустив его. Муж удивленно посмотрел на нее, выдернул нож из раны и упал…

Неудивительно, что молодые следователи смотрели на Вадима Петровича как на волшебника, способного решить, казалось бы, неразрешимые проблемы. Да так оно и было.

В следующий раз я зашла в тупик, пытаясь доказать вину фигурантов в причинении тяжких телесных повреждений. Придя за советом к Вадиму Петровичу, я рассказала ему такую историю.

Жили-были двое парнишек, выпускники вспомогательной школы, для умственно отсталых. Местные пьяницы пользовались их добротой и недалекостью и превратили квартиру ребят в распивочную. В один прекрасный день некий Паша-Слон привел к ним, «водки попить», незнакомую женщину.

Ох, и намучилась же я потом с установлением ее личности! Позже выяснилось, что она была, в общем-то, приличной женщиной, но на почве разрыва с мужем слегка повредилась в уме и время от времени, в периоды помрачения сознания, уходила из дома, прибивалась к сомнительным компаниям и проводила в них время, а потом возвращалась домой.

В тот вечер, 1 июля, они пьянствовали до тех пор, пока Паша-Слон не заявил громогласно, что у него пропали деньги. Сначала в воспитательных целях он избил и обыскал всех присутствовавших, затем, поскольку принятые меры не дали результата, он стал искать деньги в нетрадиционных местах хранения, в том числе — во внутренностях собутыльницы, на тот момент уже бесчувственной от выпитого алкоголя и поэтому не протестовавшей.

Когда Паша вынул из ее тела свою руку, окровавленную по локоть, компании стало плохо. Деньги, однако, так и не нашлись.

Все улеглись спать, а утром обнаружили хладный труп своей случайной собутыльницы, лежавший в огромной луже крови. Паша, однако, спокойно покинул квартиру, а на вопрос хозяев, что же делать с телом, хладнокровно предложил вынести даму на улицу и бросить на травке — мол, будто загорает.

Два умственно отсталых хозяина сначала уничтожили все следы преступления: вынесли на помойку и сожгли тахту, на которой лежало тело, перенесли труп в подвал, оторвали дома плинтус и тщательно убрали все следы крови. А после этого пошли признаваться в милицию.

В милиции им не поверили. А поскольку те проявляли настойчивость, им по-дружески сказали: «Ребята, она, наверное, пьяная была, когда вы ее в подвал тащили; а сейчас она уже проспалась и ушла…»

Ребята вернулись в подвал и проверили — нет, тело так и лежало на трубе теплоцентрали и разлагалось, мягкие ткани уже просто текли по трубе. Убедившись, что труп на своем месте, они вернулись в отделение милиции и стали на этом настаивать. К тому времени прошло уже двенадцать дней с момента происшествия. Когда труп попал на секционный стол, мягких тканей уже практически не осталось; естественным последствием этого явился патологоанатомический диагноз: «Причина смерти не установлена».