– Да. Тетя Саша здорова, у нее все хорошо. Ну, то есть… Относительно, конечно. Очень переживает, что тетю Машу пережила.

– Ах, как я ее понимаю! Передавай ей привет и мои горестные сожаления.

– Да, передам. Обязательно передам. До свидания, Анна Власьевна, всего вам доброго.

– И тебе, Ирочка, и тебе! Будь счастлива, дорогая. Ах, как жалко мне Машеньку, чистой и доброй души была женщина, ангел, просто ангел небесный. Спасибо, что позвонила…

– Жаль, что вы ничего не помните, Анна Власьевна. А то бы…

– Прощай, Ирочка. Наверное, дорого это, по межгороду-то болтать. Еще раз – всего доброго, будь счастлива…

Гудки. Торопливые, испуганные. И осадок от разговора – пыльный, досадный. Как будто пытала старого человека, пользуясь горестной подоплекой. Пытала, да не узнала ничего, только еще больше страх неизвестности подстегнула. Слышалось в голосе этой Анны Власьевны – не хочет ничего говорить. Знает, но не хочет.

Ладно. Хорошо. Если так, то с другого боку зайдем. Света, говорите, клятвенно обещала? Вот сейчас мы у нее и спросим про эти клятвы. Прямо в лоб, без подходцев и подоплеки.

Ирина решительно поднялась с дивана, открыла сумочку, выудила телефон, кликнула мамин номер. В ожидании ответа подбоченилась, сжала губы, уставилась сердито в мелькание тополиных веток под окном.

– Да, Ир! Чего звонишь? Случилось что-нибудь?

Мама что-то жевала, хрумкала в трубку со смаком. Морковку, наверное, или яблоко.

– Мам! Только давай сразу правду, ладно? Я спрошу, а ты мне – правду!

– Господи, да что ты меня пугаешь? Что случилось-то за один день? Только вчера виделись!

– Мам, что ты обещала тетушкам такого, чтоб я не знала? Только правду!

– Да бог с тобой, чего ты на меня вдруг напала, какую правду? Объясни толком!

– Хорошо, объясню. Я вчера тети-Машино письмо прочитала. Так вот, она писала про какое-то обстоятельство, о котором я, не дай бог, знать не должна. Что это за обстоятельство, мам?

– А я откуда знаю? Что я, колдовка, чтоб чужие мысли угадывать?

– Ты знаешь. Там написано, что ты клятвенно обещала и что не в твоих интересах…

– Ой, да что ты привязалась, а? Не знаю ничего… А что за письмо-то? Кому?

– Неважно кому. Так что?

– Ей-богу, не знаю! И ты тоже выбрось из головы! Мало ли кто кому какие письма писал! Чего ты себе надумала? Заняться больше нечем? Если нечем, так приезжай сюда, у нас на огороде урожай пропадает! Наломаешься до седьмого поту картошку выкапывать, ни одной плохой мысли в голове не останется!

– Мам, скажи…

– Отстань! Я тут с тобой говорю, а Олежка в калитку выскочил! Такой сорванец растет, не уследишь… Снежанка с работы придет, ругаться будет! Все, Ирка, я за ним, и правда убежит.

Телефон всхлипнул, отключившись. Порыв ветра за окном потянул за собой тополиные ветки, будто старое дерево развело руками – что ж, мол, делать, смирись. Она с досадой сунула трубку в карман, села на диван, задумалась. Вернее, никаких дум в голове не было, только злая досада – дальше-то что? Даже мыслишка спасительная, подлая внутри ворохнулась – а может, и впрямь? Ну его к лешему, это расследование? Нет, если задуматься, в самом деле: был ли мальчик-то? Может, и не было его? А она тут изводит себя.

Неизвестно, сколько Ирина так просидела, бросив безвольные ладони на колени и низко склонив голову. Ждала, когда уйдет из души пыльный осадок. Нет, никуда он не уйдет – или с ним жить, или действовать как-то.

В кармане задрожал, завибрировал телефон, вздрогнула, выхватила онемевшими пальцами. Снежана… Ага, хорошо. Вдохнула в себя воздух, насторожилась, будто проклюнулся нюх, как у охотничьей собаки. Сейчас я тебя…

– Ир, привет! Это правда, что мне мама вчера сказала? Я тебе звонила утром, ты трубку не брала…

– Что – правда, Снежан?

– Ну… Что ты квартиру теткину мне отдашь?

– Да, Снежана. Отдам.

– Ух ты, Ирк… Ну ты…

– Погоди, я не договорила. Я отдам квартиру, но при одном условии – если ты мне скажешь правду.

– Какую правду? Не поняла…

Девушка осадила себя внутренне – тихо, тихо, не торопись, – слышишь по голосу, как она испугалась? Значит, тоже знает. Спокойно действовать надо, с достоинством…

– Понимаешь, тут такое дело… В общем, я и сама все знаю. Тоже – устроили вокруг секрет Полишинеля. Просто хочу, чтобы ты была честна со мной, понимаешь? Чтобы сама сказала. Ты же мне сестра, мы не должны врать друг другу. Я с тобой поступаю по совести, и от тебя…