– Прости за откровенный вопрос, а вы с Самсоновым к врачам обращались с этим вопросом? Всякие же ситуации бывают…

– Хм… Умная ты какая, прям удивительно даже, – сквозь слезы саркастически улыбнулась Ольга. – Конечно, обращались, даже в швейцарскую клинику пять лет назад ездили. Врачи говорят – нет у вас никаких отклонений, все в норме. Ждите, мол, все будет, старайтесь. А чего стараться-то – мы уж двадцать лет как стараемся. Мне скоро сороковник стукнет, чего ждать. Надо было мне, дуре, раньше сообразить, чтобы не только Самсонова подключить к этому процессу. А я закопалась в комплексах – это ж неблагодарность по отношению к нему, как же. Помнишь, я тебе рассказывала, как мальчика в Испании на неделю купила?

– Помню.

– Еще хвасталась – классно, мол, оторвалась, до сих пор воспоминаниями живу… Ты, наверное, подумала тогда про меня – вот сука?

– Да нет, что ты…

– Да ладно, знаю, что подумала. А только я тебе сейчас другое расскажу. Приехала оттуда, две недели прошло – хоп! – задержка. Я замерла вся, даже с кровати вставать перестала, притворилась больной-простуженной. Неделю из дома не выходила, даже тест на беременность не хотела делать. Боялась надежду разрушить. Знаешь, я за всю жизнь так счастлива не была, как в эту неделю – в ожидании. А потом закончилось все. Утром встала, и… Было счастье и кончилось.

– Боже мой, Оль… Но так же нельзя, все равно можно придумать что-то! Да сейчас масса всяческих технологий, зачем же себя так истязать?

– Да. Технологий много. Я одно время даже активным поиском суррогатной матери занималась. А только, понимаешь – время, что ли, прошло. В общем, Самсонов уже не хочет никакого ребенка. Перегорел. Потом и я вслед за ним смирилась. Чего уж, думаю, не судьба. Не хочет к нам ребенок приходить, боится, видно, что мы свои проблемы хотим таким способом решить. Ребенок – он же не способ, он сам по себе. А сейчас, как этого Егорку увидела, как накатило на меня опять! Ничего не имеет смысла, когда нет детей. Даже любовь…

– Жизнь имеет смысл. Жизнь сама по себе.

Ольга глянула на нее сквозь слезы насмешливо:

– Ты, что ли, жизни учить меня будешь? Да что ты в ней понимаешь, в жизни-то. Сытый голодного не разумеет, знаешь такую пословицу? То есть счастливый несчастного никогда не поймет, а тем более не научит. Он же только со своей колокольни на мир смотрит, и несчастья у него свои, больше придуманные, чем настоящие. Да ладно, чего говорить…

Она хлюпнула носом, провела под ним ладонью. Потом опустила ладонь на колени и, глядя в нее очень внимательно, проговорила тихо, четко разделяя слова:

– Уйду я от Самсонова, Ир. Сегодня глядела в глаза Егорке и думала – уйду. Усыновлю какого-нибудь детдомовского, такого же синеглазого…

– Да никуда ты не уйдешь.

Сказала и сама вдруг заплакала, ткнувшись лицом в ладони. Может, от жалости, а может, от стыда. Будто прошло через сердце страдание подруги, выталкивая из него свою собственную обиду на жизнь. Глупой и неказистой она показалась, игрушечной будто.

– Да ты-то чего ревешь? – сквозь икающий слезный смех потянулась к ней Ольга. – Совсем баба рехнулась…

И обнялись, прижались мокрыми щеками, затряслись в общем рыдании. Выплакивали каждая свою боль.

Водители в проезжающих машинах глядели на них удивленно. И впрямь, странная, наверное, была картина – сидят две бабы в машине, сиротливо приткнувшейся на обочине, обнялись, плачут…

Потом разомкнули объятия, вздохнули в унисон. Посидев еще немного, Ольга молча поправила зеркало заднего вида, повернула ключ зажигания, вырулила на трассу. Пока ехали до города, не сказали больше друг другу ни слова…

– Куда тебя везти? Домой или к тетке? – спросила Ольга, когда показались первые окраинные строения?

– К тетке.

Ольга повернулась к ней на секунду, полоснула из глаз насмешливым разочарованием.

– Да нет, ты не поняла! Я машину заберу, и сразу домой поеду.

– Так машину и завтра можно забрать…

– Нет. У меня еще одно дело есть, срочное. В одно место заскочить надо.

– Я и туда могу довезти.

– Нет, я лучше сама…

– Ну, как хочешь.

Въехали во двор теткиного дома, подруга остановилась, Ирина развернулась к ней корпусом:

– Посмотри, видуха у меня очень зареванная?

– Да нет, ничего. А у меня?

– Вполне.

– Ну, тогда пока? В квартиру будешь подниматься или сразу поедешь?

– Сразу. Очень домой хочу.

– Хм… Ладно, завтра созвонимся. Расскажешь, как семья блудную мать встретила.

– До завтра.

Ирина вышла из машины, отошла на несколько шагов, обернулась, чтобы еще раз махнуть Ольге. Но та уже разворачивалась в узком пространстве перед аркой, лицо издалека казалось отрешенным и равнодушным. И снова стянуло жалостью сердце… Даже спасибо подруге не сказала и слов хороших для поддержания духа не нашла. Вот уж воистину – мое горе горше всех…