Вытащив парик, я с облегчением обнаружила, что он выглядит вполне презентабельно. Оставалось лишь напялить его и, сосредоточившись, довести до того же состояния, каким он был, когда я извлекала его из шкафа.

Из дома я вышла уже в половине восьмого и так спешила, что позабыла надеть золотые серёжки с фальшивыми жемчужинами, купленные специально для сегодняшнего события.

*

“Эннио и Майкл”, расхваленный Эллен, находился в самом центре Гринвич-Виллидж, посему я опоздала на целый час. Я страшно испереживалась, однако всё обошлось — мы со Стюартом чудесно посидели.

Ресторан оказался очень милым и уютным. То же самое я могу сказать и о Стюарте. Он не только высок, светловолос и обаятелен, не только внимателен и заботлив, но ещё и на редкость компанейский малый. Поражаюсь, как его до сих пор, после развода с Линн, никто не прибрал к рукам. (Но я не жалуюсь, не думайте.)

Мы начали с тоста за его здоровье, наполнив бокалы очень хорошим бургундским. Стюарт редко позволяет себе выпить, но на сей раз уступил моему напору, когда я заявила, что никто после восемнадцати не имеет права праздновать день рождения без бутылки доброго вина. Бургундское мы закусили жареным цукини, хрустящим и вкусным, как и предсказывала Эллен. Следом я заказала телятину по-соррентски, настоятельно рекомендованную племянницей, а Стюарт — телятину с пармезаном, и оба остались довольны своим выбором.

Как обычно, когда мы встречаемся со Стюартом, мы много и оживлённо болтали. Он ни словом не помянул бумаги, которые я должна была собрать, дабы он мог заняться моими налогами, хотя твердил мне об этом с первого января. Вероятно, посчитал недостойным джентльмена донимать даму налогами, когда та раскошелилась на праздничный ужин. Однако из-за модного детектива, который мы оба недавно прочли, разгорелся жаркий спор. Я не уставала нахваливать книгу, а Стюарт полагал, что её достоинства сильно преувеличены. Дискуссии пришёл внезапный конец, когда он заявил довольно громко и без тени улыбки на лице:

— Знаешь, не стоит мнить себя авторитетом в убийствах только потому, что у самой на счёту парочка!

Дама за соседним столиком, которая до того внимательно прислушивалась к нашей беседе (не спрашивайте почему; ничего особенно интересного мы не сказали), уставилась на меня с неописуемым выражением, и мы со Стюартом зашлись в беззвучном хохоте.

— Кстати, — вспомнил Стюарт, когда мы пришли в себя, — ты ничего не рассказала о новом расследовании. — Я ввела его в курс дела, очень кратко, и, когда закончила, он тихо присвистнул: — Дикая история!

Стюарт явно хотел продолжить свою мысль, но обсуждать мои профессиональные трудности я совершенно не собиралась, хватит, сыта по горло. Потому и выпалила ни с того ни с сего:

— Видел в кино что-нибудь интересное?

Ляпнула и сама удивилась: Ну и дура! Нет более избитой темы, чем кино! А уж «интересного» мы давно не видели. Стюарт меня понял:

— Не извиняйся. Если бы я начал бубнить о графиках и схемах, ты бы уши заткнула. Но позволь всё-таки сказать одну вещь.

— Конечно, говори.

— А ты проверила алиби своего клиента? Питера? Да если бы Стюарт побеседовал с Питером хоть пару минут, ему бы в голову не пришло задавать такой вопрос! Я раскрыла было рот, но тут к нашему столику приблизился знакомый Стюарта, только поздороваться. А потом мы занялись огромными порциями трюфельного торта.

Покончив с десертом, я предложила зайти куда-нибудь выпить. Через два квартала от ресторана мы нашли тихий маленький бар, я заказала джин, а Стюарт опять перешёл на минералку, невзирая ни на день рождения, ни на мои пылкие уговоры.

В баре мы провели почти час, в основном беседуя, а не выпивая, но алиби Питера больше в разговоре не всплывало. Откуда мне было знать, что очень скоро я припомню слова моего друга и пожалею, что не отнеслась к ним всерьёз.

Домой мы ехали в одном такси, и всю дорогу я размышляла, пригласить ли Стюарта к себе, и как отреагировать, если он откажется, и разумно ли пытаться вернуть прошлое…

За этими размышлениями я и не заметила, как мы подъехали к моему дому. Стюарт вызвался проводить меня до квартиры и, выходя из машины, бросил водителю:

— Подождите меня. Я скоро вернусь. А я-то голову ломала!

Глава 14

Трехкомнатная квартира Клэр Джозефс располагалась на шестом этаже, двумя этажами выше жилья близнецов. Мебели в квартире оказалось не больше, чем у Люсиль Коллинз, но вся она была новой и — насколько я могла судить — очень качественной. Клэр, хорошенькая, но явно замученная жизнью блондинка лет двадцати пяти, поспешила объяснить скудость обстановки:

— Мы так много потратили на жильё — гораздо больше, чем могли себе позволить, — что на мебель почти ничего не осталось. Вот и прикупаем по одной-две вещи.