Трактирщик ушёл разогревать печи, а я достал Ищейку. Из-под крышки серебряная стрелка как раз показала на десятку.

– Ровно десять, – оповестил я всех. – Опаздывают.

– Ну так расплачься, – словно плюнул в мою сторону Картер, доставая свои вонючие сигареты.

– Я тебе не всё объяснил?

– Хватит! – хлопнул Франц по столешнице, унимая нашу склоку. – Если не можете друг друга уважать, то ненавидеть-то не надо.

– Ага, Август, что ты такой агрессивный, – снисходительно пробубнил курильщик.

Это жутко сложно, но я оставлю его слова без внимания.

Рассел всё это время делал вид, что ему наша грызня не интересна, и смотрел в окно. Спустя какое-то время он лениво протянул:

– Думаю, будут в течение получаса.

– В Креолии у них было полно работы, – переключился гроссмейстер на коротышку. – Поговаривают, что чума пошла именно оттуда. Господи, сколько мы таскались по Континенту?

– Я помню две зимы, – глядя в потолок, вспомнил Эдмор.

Хозяин, сыплясь комплиментами и добрыми словами, расставил перед нами пиво. Пришлось тут же пригубить горького напитка. Особенно при учёте того, как нехорошо и вместе с тем внимательно пялятся на нас трое с ближайшего столика.

– Два года, – чмокнув, поставил коротышка Рассел кружку на стол, – и четыре месяца. Я считал.

– Зачем это ещё и считать? – мне мерзки каждые секунды, проведённые в крестовом походе против болезни.

– Мне было скучно, – раздражённо бросил низкорослый иоаннит. А потом ещё добавил равнодушно и еле слышно. – Ходи да жги, тоже мне занятие…

Следующую фразу произнёс Эдмор с такой натугой, словно с трудом свалил с горного пика глыбу размером с дом:

– Что теперь с Орденом? Ты, Франц, сказал, что есть план…

– План прост, удивить у меня не получится. Мы восстановим Орден, найдём достойных людей, расширимся. Сейчас, когда эпидемия чумы заглушается, человечеству не до того, чтоб тыкать в нас пушками.

– Уверен? – с абсолютным равнодушием, словно ему рассказали несмешной анекдот, спросил Картер.

Франц смерил наглеца взглядом, не гарантирующим тому, что всё накопившееся сойдёт ему с рук. Воровской наружности подонку удаётся топтаться на нервах большей части Ордена, удивительно долго не получая за это ничего страшнее оплеух.

– Да, Картер, я уверен.

– Ай! Да чтоб!..

Сигарета горе-иоаннита в мгновение догорела, опалив губы курильщику. Франц просто отвернулся от пострадавшего, считая необязательным развивать урок подлецу.

В глубине души (хотя чего там, у самой поверхности) я возликовал.

К сожалению, наставник сам частенько так подгаживает самонадеянность Картера, но меня ловкому заклинанию учить отказывается.

– В этом я очень на тебя надеюсь, Рассел, – обратил своё внимание к коротышке Франц. – Я бы хотел, чтоб ты взял как можно больше учеников.

– А я хочу, чтоб ты ни одного не брал, – серьёзно, без тени насмешки парировал Рассел.

– Прости?

– Твои ученики… Чего тут скрывать: они недоучки. Ты мало ими занимаешься.

– Я предпочитаю обучать на практике, если ты про сидение с учебниками.

Рассел сжался, не решаясь всё говорить прямо и жёстко. Его высокомерие прошибает многие границы, но уважение к последнему гроссмейстеру встаёт поперёк него стальным клином.

– Эдмор, Август, – вскинув голову, наконец, обратился он к нам, – чему вы научились за последние два с лишним года?

Ответить нечего. Дабы не разочаровывать учителя, я постарался вспомнить хоть какую-либо мелочь, даже приготовился соврать. Вот только в голову совсем ничего не лезет, а каледонский товарищ не в силах хоть как-то подстраховать меня. Так мы и промолчали.

Я ожидал любой реакции от Франца: будь то разочарование или злость. А он просто призадумался:

– Верно, новые ученики… это будет нерационально.

К счастью, не самый приятный момент смело, как ураганом, потому что Вирюсвач разглядел через дверной проём приближающихся людей. Мы обернулись, заслышав имена Рафаэля и Фродерика. Усталые лица парочки выглядят серыми, незнакомыми масками, так что удивительно, как Вирюсвач быстро их узнал.

Они вошли в помещение, Рафаэль толкнул в плечо товарища и указал на наш столик. Двое иоаннитов направились к нам, пряча отчего-то лица. Причины, впрочем, понятны, если ты не слепой. То, что оба несут полупустые сумки, и то, что их всего двое, рождает вопросы. В отчаянии товарищей мне видятся нерадужные ответы…

– Фродерик, Рафаэль, – поднялся навстречу подоспевшим иоаннитам Франц.

– Простите, что задержались, – невнятно пропищал Фродерик, от которого так и пышет желанием провалиться сквозь землю, – мы заблудились немного.