История нашей жизни и наших сказок. Если вы действительно замерзли, я могу отдать вам свой шарф или пальто.

– Что я с ними буду делать под водой?
– насмешливо взглянула на меня русал­ка.
– Нет, я хочу лета - постоянного, вечного лета.

– Как на экваторе?
– ляпнул я наобум.

– Это где?

Господи, подумал я, да ведь она же ничегошеньки не знает, даром что русал­ка! Для нее весь мир - она сама и те, кто рядом с ней, вернее, те, кто видят в ней русалку.

Как ей объяснить?

– Ну, - произнес я неуверенно, - экватор - это далеко. За синими морями, за высокими горами.

– Слишком далеко, - ответила русалка.
– Так не интересно. Нужно здесь - у нас в лесу.

– Ого, - усмехнулся я, - уж не думаете ли вы, что я волшебник?

– Да, - огорченно сказала русалка, - наверное, вы в самом деле не волшебник, если так говорите.

– Чтобы повсюду сделалось тепло, - пояснил я, - надо развеять тяжелые тучи, поднять повыше в небе солнце, растопить льды и снега.

– Нет, - возразила русалка, - так много совсем ни к чему. Отчего только слож­ное кажется верным? Довольно и того, чтоб распустились цветы, потому что там, где цветы, всегда стоит лето.

– Цветы?
– повторил я.
– Странное желание.

– Ничуть. Разве вам самому никогда не хотелось?

Я вспомнил о своем пустынном Доме, о разноцветных словесных шарах.

Но почему же, почему всегда только это?
– вдруг с обидой подумал я.

И тогда я наконец сообразил, что близок к цели, как, пожалуй, никогда.

– Будут вам цветы, - сказал я русалке.
– Непременно будут!

– Сейчас?
– спросила она.

– Постараюсь.

Я исторг из себя миллионы слов, благозвучных и прекрасных, чистых и неж­ных, и они разлетелись во все стороны, устилая замерзшую землю, впитали в себя дивную структуру ледяных кристаллов и обильно оросили каждую снежинку своей животворной влагой.

И свершилось чудо.

На ветвях деревьев, на высоких сугробах, на льду озера возникли вдруг тонкие побеги с набухшими почками, которые лопались на глазах, сменяясь восхититель­ными белыми цветами - из снега и слов.

– Ой, до чего же красиво!
– захлопала в ладоши русалка.
– Все-таки вы насто­ящий волшебник, я чувствовала! И, пожалуйста, не спорьте!..

Я улыбнулся и, сорвав самый большой цветок, преподнес его русалке.

– Просто не верится, - шептала она, прижимая цветок к груди.
– Какой чудес­ный запах!..

Я стоял и глядел по сторонам.

Мне внезапно показалось, что тяжелые клубящиеся тучи и в самом деле умча­лись с неба, что светит теплое майское солнце, и я засмеялся, забыв и о темном холодном Доме, куда мне предстоит вернуться, и о вязанке дров, необходимой для камина, и о словах, которые я должен поймать и спрятать затем на бумаге.

Вот они, все мои неуловимые, заветные слова, эти белые снежные цветы - кто отныне посмеет сказать, что они не прекрасны?!.

– Ну как, - спросил я русалку, - уж теперь-то, надеюсь, тебе тепло?

– Да!
– воскликнула она.
– Я согрелась. Спасибо!

И, счастливо улыбаясь, она исчезла вместе с цветком в полынье.

Я остался один и подумал тогда, что, в сущности, нет смысла возвращаться в Дом, что я добился своего, даже большего, чем хотел: пусть камин по-прежнему стоит нетопленый и жмутся по стенам цветастые слова-шары - они в итоге оказа­лись не при деле, ну и ладно.

Зато я создал нечто совершенно новое и непривычное, и с этим приду к людям, и скажу им так: «Вот вам цветы - вместо вьюги и лето - вместо зимы. Я сам их со­творил. И это, я надеюсь, навсегда. Отныне - радуйтесь и согревайтесь, ибо цветы рождают в мире счастье!»

Я отправился в Город и еще засветло прибыл туда.

– А, пропащая душа!
– обрадовались мне.
– Давненько не слыхали о тебе! Ну, с чем пожаловал теперь?

– Я ушел из Дома, - ответил я.
– Окончательно ушел. Мне нечего там делать.

– Да неужто?!
– подивились сказанному мной.
– Тому, кто поселился в Доме, всегда найдется дело. Вы, пожалуй, слишком возомнили о себе.

– Отнюдь нет, - ответил я.
– Я сделал то, что мог, и большее мне не под силу.

– Вот беда. Вы потеряли веру, переутомились?
– посочувствовали мне.

– Нет-нет! Решимости во мне хоть отбавляй. Я ощущаю в себе силу и талант как никогда, но все это направил на одно. Глядите!

Я отверз пошире рот, и потоки звучных слов промчались над Г ородом, и там, где они касались земли, на заснеженных улицах и площадях, распустились цветы, белые нежные цветы, наполнившие воздух сказочным ароматом.