Их идиллию нарушил «Зверобой» спускающийся вниз, чуть ли не на головы. Выпрыгнувшая на землю Альмавир с удивлением уставилась на Маргину, живую и невредимую, не зная, что предпринять. Анапис, знавший и Мо и Маргину, тут же славировал к Блуждающему Нефу, полагаясь на его защиту.

— Что же мне с тобой делать? — промолвила Маргина, глядя на Альмавир. Та, оставив рассуждения на потом, полыхнула в Маргину огнём, который опал, не причинив ей вреда. Альмавер, взвинченная неудачей, воскликнула, подняв руки: — Не подходите! Всех сожгу.

— Он не был твоим отцом, — сообщил ей Мо, прочитав у неё всю подкорку. Альмавер уставилась на огромного говорящего кота, на лошадь, так сочувственно на неё смотрящую, но слова Мо возбудили в ней резкое неприятие, и она воскликнула: — Вы все врёте! Я всех вас сожгу!

— Не стоит этого делать, — сказал Глаз, появившийся на небе, — они сказали тебе правду.

— Я вам не верю, — ожесточённо воскликнула Альмавер.

— Чем перед тобой провинилась Онти и я, что ты хотела нас убить? — возмутилась Маргина. — Не знаю, почему я тут разговариваю с тобой, вместо того, чтобы точно так же сжечь.

— Вы тем более не можете так сделать, — воскликнул Глаз, — и у вас, вообще, неопределённый статус.

— Нечего тебе рассуждать, Глаз. Возьми, спустись на землю и разберись сам, — сказала Маргина, протянула руку и сдёрнула Глаз с неба. Вместе с глазом потянулась голова, туловище, руки и ноги. Перед собравшимися стоял молодой человек, прыщеватой наружности, который удивлённо таращился на всех.

— Вы что сделали? — возмутился он. — Через секунду тут захлопнется время.

Маргина это сразу поняла, так как взятая Мо и Тёмным, вместе со «Зверобоем», была в воздухе и быстро удалялась от Тракии. Мо летел спиной вперёд, вцепившись лапами за борт «Зверобоя», за ними Тёмный вверх тормашками, в шею которого вцепилась Маргина.

— Мама, ты куда? — раздался Голос с неба, но его никто не слушал: Мо, Маргина и Тёмный улетели, молодой человек был растерян и убит произошедшим, а Альмавер и Анапис быстро убежали туда, где стоял Блуждающий Неф.

* * *

Король Ладэоэрд, так и не сумевший сосватать невесту своему другу, решительно взялся за устройство свадьбы его дочери. Назначенный хабиба Бата срок был предельно мал, что не давало возможности королю развернуться в полную силу, тем не менее, о свадьбе говорил весь город и в качестве гостей были созвано несчитанное количество персон. Королева Манриона, движимая не меньшей заинтересованностью и любопытством, обновляла свой гардероб, беспрестанно вела обсуждения с ближайшими мартресами всех свадебных дел, как будто выдавала собственную дочь.

Гешек и Этиора, получившие возможность соединиться, безропотно подчинялись всем командам, по несколько раз на день что-то примеряли, одобряли, соглашались, слушали до одури советы и ждали, когда всё закончится.

Маргину никто не трогал, и она с удовольствием провела несколько дней с Мо, который опять превратился в рыжего красавца, сводящего с ума местных мартресс. Но, увы, они для него не существовали, так как с ним была Маргина. Она, открывшись, разрешала Мо временно окунуться в её глифомы, и, соединив свои симпоты, они забывали о времени, о пространстве, находясь в нирване, достичь которую человеку не дано.

Новые ощущения, связанные с переменой её тела, не до конца были изучены Маргиной, да и Мо не подозревал, на что способны их тела. Им иногда надоедал Балумут, ревниво спрашивая Маргину через дверь, не съел ли её рыжий кот, и требовал, чтобы она подала голос. Маргине приходилось выходить в коридор, посылать Балумута далеко, куда он ещё не ходил, но тут же налетала Полиния, бежала на голос Онти, появлялся Хабэлуан, который ничего не говорил, а доверчиво смотрел на неё и молчал. Маргине приходилось проводить с ними время, радуясь, что ночи всё же оставались её и Мо.

В день свадьбы им пришлось разлучиться: она должна была быть посаженной матерью и её с утра увезли примерять и наряжать. Конечно, она могла создать любой костюм сама, но ей нравилось по старинке надевать новое платье, ощущать своими симпотами мягкость материи её цвет и запах, его вибрацию, то, что человеком ощущается интуитивно.

А вот на товарище Тёмном мартрессы отыгрались по полной программе, тем более что он не умел никому отказывать и его в королевском замке тискали по всем углам, передавая друг другу невероятные сведения о его талантах.