Час от часу не легче! Из квартиры ушла, с работы уволилась. Чёрт знает, что с Ингой происходит!

– И давно?

– Да уже месяцев восемь, наверное.

Вот это да! Такого поворота Симон не ждал.

– Ско-олько?

– Восемь. А может и девять, точно не скажу.

В глазах женщины читалось недоверие к тому, что Симон является братом Инги. Ничего себе брат, который не знает, где работает его сестра.

– А вы это точно знаете? – на всякий случай переспросил Симон.

Женщина поджала губы и выставила подбородок.

– Абсолютно. Она работала у меня в урологии. Я ещё попросила её задержаться на недельку, чтобы мы нашли замену.

– Постойте, постойте. А у кого из ваших она присматривала за квартирой, вы случайно не знаете?

– Что значит «присматривала»?

– Ну, кто-то из ваших сотрудников поехал за границу и попросил Ингу посмотреть за квартирой. Женщина какая-то с мужем, она работает у вас.

Марта Степановна покачала головой.

– Никто из наших за границу не уезжал. Поехал Красносельский, из терапевтического, но у него в квартире семья. Жена, дети. Ещё поехали две девочки из онкологии, но они живут с родителями, и никого за квартирой присматривать не просили.

– Спасибо, - ошарашенно поблагодарил Симон.

– Пожалуйста, - корректно ответила Марта Степановна, ещё раз смерив его взглядом.

– Любочка, - обернулась она к девушке за стеклом, - если прийдёт Николай Фёдорович и будет меня спрашивать, я сегодня на втором до четырёх часов.

– Хорошо, Марта Степановна, - прочирикала Любочка.

Симон, утратив к ним всякий интерес, вышел из дверей больницы, спустился по ступенькам и медленно побрёл по дорожке. Он заметил невдалеке свободную лавочку и направился к ней. Требовалось обдумать положение.

Инга исчезла. Получается, что Инга исчезла. Причём, это произошло уже восемь или девять месяцев назад. А та девушка, которую он видел всё это время, вернувшись из армии, только прикидывалась его сестрой, ведя на самом деле какую-то свою, незнакомую ему жизнь.

Тьфу ты! Полная шизня. Симон прикурил от дешёвенькой китайской зажигалки, глубоко затянулся и выпустил клуб синеватого дыма. Он, ведь, спрашивал её, где она сейчас работает, и Инга ответила, что там же, где и раньше. А, выходит, что она сменила место работы, ещё, когда он был в армии.Хорошо, пусть она поменяла работу, а он пропустил это мимо ушей. Но, на квартире-то её нет! Нехорошее чувство, свернувшееся клубком в груди Симона, не отпускало его. Положим, два дня на то, что она не успела предупредить его. Сегодня второй из них, как раз, истекает. Но, если и завтра она не объявится, ему придётся перевернуть весь этот долбаный город в поисках своей сестры.

Симон отправился домой и безотлучно просидел там до конца дня у старого телевизора. Утром, уходя на точку, он попросил соседку, если та увидит Ингу, передать ей, чтобы она оставила ему записку.

34.

То, что Зоя услышала о смене замка, сперва никак не связывалось у неё с Женей.

Информация дошла до неё абсолютно случайно, в обрывочном состоянии, как кусочки мозаики, рассыпанные в беспорядке по полу и не представляющие единой картины.

Суммы, получаемые сборщиками, стекались к одному человеку, казначею. Хотя, всеми средствами распоряжался единолично Матвей, прибегая к услугам оплачиваемых им экономистов и аналитиков, многие из которых имели по два диплома о высшем образовании, но «чёрную» наличность он предпочитал держать не у себя, а у того же казначея, откуда она перевозилась по мере надобности. Казначеем Матвея был Больман, известный тем, что являлся самым несгибаемым из сборщиков и мог выколотить деньги из любого заартачившегося клиента. Евреем Больман не был, по паспорту он являлся Прохоровым Сергеем Григорьевичем, а прозвище своё заработал сходством с Юрием Визбором и врождённым дефектом. Вместо «р» он выговаривал «л». На кликуху Больман не обижался, так как не страдал антисемитизмом, и одинаково бил морды евреям, украинцам и русским.

Дом, в котором жил Больман, был обнесён высоким металлическим забором, оснащенным системой охраны. Ворота открывались при помощи кодового устройства, сработанного в Германии, при этом, в доме звенел звонок, возвещавший о приходе посетителя. Лица, не знающие цифрового набора, общались с хозяином при помощи переговорного устройства. В этом случае ворота открывались из дома системой дистанционного управления. Или не открывались. Это, уже в зависимости от посетителей.

Но, техника, как известно, рано или поздно может дать сбой. Даже немецкая. Особенно, если она установлена нашими умельцами. В один прекрасный день замок на воротах Больмана отказался их открывать и, в знак протеста, включил сигнализацию в доме. Сам Больман, сидя в машине, тыкал пальцами в кнопки пульта дистанционного управления и матерился сквозь зубы.

Систему пришлось убрать, заменив тоже германской, но другой фирмы и нового поколения. С двойной системой защиты, исключавшей возможность подобных неполадок. Запор открывался опять-таки путём набора шестизначного цифрового кода.

Бита, которому Больман продемонстрировал новую систему, охарактеризовал последнего в приватной беседе с Матвеем в коротких и крайне энергичных выражениях:

– Представляешь, бля, какой код этот мудак ввёл в систему?

– Ну? – немногословно поддержал разговор Матвей.

– 031161. Свой день рождения.

– Тьфу, блин, - поразился Матвей. – Действительно, мудак. Ему что, в фирме не объяснили, чтобы не кодировался датами, номерами телефонов, машин и подобной парашей?

– Он говорит, что по-другому может не запомнить, и опять навертит чего-то, что поднимет на ноги всю охрану.

– Пусть мозги лучше тренирует. Бабки считать умеет, а цифры запомнить, так голова слабая. Ты ему сказал, чтоб хернёй не маялся, а код сменил?

– Больман твой человек, не мой. Он тебя слушает. Вот ты ему и скажи.