На следующий день в назначенное время Саша явилась к Шевченко. Он оглядел ее наряд: теплый платок, незамысловатое пальтецо, сапоги, в руках большая плетеная кошелка, набитая довольно туго. Все, как он велел.

— Чем кошелку-то набила? — спросил Шевченко.

— Как вы сказали — платье положила, белья… Но все такое, чтобы немцы не позарились.

— Очень хорошо. А теперь — получай документы. Саша внимательно рассмотрела их. «Вера Михайловна Морозова». Со снимка в паспорте смотрела на Сашу она сама, такая же, как на фотографии в комсомольском билете. Но билет Шевченко уже спрятал себе в сейф — до ее возвращения. Как в армии: разведчики, уходя на задание, оставляют документы.

Все как будто в порядке. В паспорте штамп немецкой комендатуры, справка от старосты… Опасаться, пожалуй, нечего. Но все-таки… Хорошо, что ничего не знает мама.

— Ознакомилась, Вера? — Шевченко назвал Сашу уже новым именем. — Запомни все, что в документах, написано.

— Уже запомнила.

— А теперь научу с этими штуками управляться. — Шевченко положил на стол уже знакомую Саше, похожую на рулетку мину и рядом с нею еще одну такую же. — Вот этой рукояткой заводишь пружину. Как у часов. А этот рычажок устанавливаешь на цифре, которую выберешь по обстоятельствам. Если хочешь, чтобы взорвалась через час после установки — ставь на цифре «один», через два — на цифре «два». Понятно?

— Понятно. Все очень просто. Как в будильнике.

— Тогда забирай оба эти будильника. Спрячь в кошелке получше.

Через сутки, утром Саша была уже в Николаевке. Это большое село было заполнено немцами. Они заняли почти все дома, во дворах тут и там стояли машины, обозные фуры на больших колесах, вдоль улиц по заборам и деревьям тянулись красные, белые, желтые, черные жилы телефонных проводов — признак близости штабов.

Саша побаивалась, как бы ее не остановил патруль. Документы не подведут, но если патрульные вздумают покопаться в кошелке…

Она быстро шагала по улице, присматриваясь, где же та столовая для немцев, куда ей надо было прийти прежде всего. Из объяснений Шевченко Саша помнила, что столовая — в центре, фашисты заняли под нее школьное здание.

«…Вот это, наверное, она и есть!» Саша замедлила шаг, проходя мимо длинного одноэтажного беленого дома, возле которого грудой лежали школьные парты. Некоторые из них были расколоты, рядом на земле белела щепа. «На дрова фашисты пустили… — сжала губы Саша, — учились здешние ребята, а теперь нет школы. И у нас в Рогозцах, если немцы придут, то же самое будет».

Замедлив шаг, Саша прошла мимо школы. Немцев не было видно: наверное, завтрак уже кончился и они разошлись. Тем лучше.

Присмотревшись, где вход на кухню — там и валялись выброшенные парты, — Саша подошла к нему. Из полуоткрытой двери тянуло паром, доносилось бряканье посуды. Саша вошла в дверь. Справа у стены, спиной к ней, возле большой оцинкованной мойки стояла девушка в косынке и белом халате, подпоясанном полотенцем, и вытирала тарелки.

— Можно мне увидеть Лиду? — спросила ее Саша.

— А вы кем ей приходитесь? — обернулась девушка, внимательно всматриваясь в Сашино лицо.

— А вы — Лида?

— Так зовут…

— А я — Вера. Мне сказали — здесь подходящая работа есть.

После этих слов с лица Лиды мигом сошло выражение настороженности: слова, которые ей только что сказала Саша, были условленным паролем. Бросив взгляд на кошелку, которую Саша держала в руке, Лида быстро шепнула:

— Давай пока сюда! — и, взяв кошелку, засунула ее куда-то в угол.

— А теперь пойдем оформляться.

Лида привела Сашу на кухню и представила повару. Это был солидный усатый дядька. Сосредоточенно прищурив глаза, он сидел у края длинного кухонного стола и степенно потягивал чай из большой кружки.

— Вера, подружка моя, — представила Сашу Лида, — я вам говорила про нее.

К удивлению Саши, повар не стал ее ни о чем расспрашивать. Может быть, потому, что Лида все о ней уже рассказала раньше? Повар только посмотрел на нее пристально, как бы оценивая, на что она способна, и спросил:

— Буфетчицей справишься?

Саша не стала размышлять. Буфетчицей так буфетчицей.

— Справлюсь.

— Ну и добро. А пока обожди. Перед обедом шеф придет, доложу ему про тебя.

Лида увела Сашу к себе в моечную, сказала:

— Сбегаем ко мне, вещички твои положим. Жить будешь у меня. Тут близко.

Через несколько минут они вышли из столовой. Кошелка в руке Саши была теперь куда более легкой: мины она отдала Лиде, и та запрятала их где-то в моечной.