2. В наше время демократии лучше, чем монархии и диктатуры управляют обществом, если у вас в стране не война, не общенациональный кризис и не революция.

3. Легитимная власть (в современном мире — избранная на выборах), какой бы она ни была, лучше любой нелегитимной (неизбранной). Поэтому в выборах надо участвовать, в любых, хотя бы просто для того, чтобы они состоялись, и избранная на них власть никем не оспаривалась. Но это при условии, что выборы честные и не подвергаются сомнению значимыми социальными группами. В противном случае в выборах вы поучаствуете, а значительную часть общества, избранную на них, власть не признает — хаос гарантирован.

4. В качестве бонуса: демократия — самый не обидный для низов способ самоорганизации элит, грамотно упакованный в «народовластие» и тому подобные вещи. При демократии естественная социальная ксенофобия уходит в подполье частных отношений.

5. Демократии более приспособлены к модернизированному обществу, чем диктатуры и монархии, соответственно, более эффективны в производстве общественных благ. А общественные блага так устроены, что, хотя элиты и создают их для себя с помощью простолюдинов, но пользуются-то ими все, включая простолюдинов (дороги, водопровод, оборона и т. д.).

6. Ну и самое очевидное: с помощью участия в выборах, членства в политических партиях, обращений к своим представителям в парламентах, участия в публичных политических акциях и т. п. простолюдин может влиять на политику властей.

7. И ещё много чего.

Но.

Выборы, партийно-парламентское представительство, гражданский контроль, свобода слова, свобода собраний и прочие «народовластные» атрибуты демократии приобретают «низовой» смысл не тогда, когда вводятся законом, а тогда, когда становятся для простолюдинов выгодней и эффективней традиционных способов влияния на власть. Демократия становится востребованной низами не тогда, когда они захотят управлять государством — они никогда этого не захотят, а тогда, когда издержки от традиционных форм влияния на власть превысят издержки от демократических (модерных) форм влияния по аналогичным поводам. До тех пор, пока взятка эффективнее судебного иска, а саботаж или бунт удобнее/выгоднее выборов, демократия «внизу» не приживётся. Хотя на выборы ходить будут.

Чтобы простолюдин начал пользоваться демократией, он должен почувствовать вкус к публичным, коллективным и организованным действиям в своих интересах. Он должен выбраться из привычной скорлупы частных и индивидуальных разборок с властями и научиться искать себе подобных и объединяться с ними.

Само по себе существование демократических институтов, кем бы и как бы они ни вводились, «низам» ничего не гарантирует, кроме наличия инструментов, которыми простолюдины могут научиться пользоваться, а могут и не научиться.

Но то же касается и элит. Если элиты не почувствуют потребности и выгоды в публичной конкуренции за власть, то настоящих выборов и многопартийности в стране не будет, как их нет в сегодняшней России. Если элиты не почувствуют потребности и выгоды в публичном согласовании интересов и в коллегиальном принятии решений — настоящего парламента в стране не будет, как его нет в сегодняшней России.

И вот тут я, наконец, снова возвращаюсь к авторитарному режиму Владимира Путина.

Как социально-политический феномен демократия не равна демократическим процедурам. Демократия — профанация, если элиты не заинтересованы в публичной конкуренции за власть, а простолюдины не заинтересованы в публичном влиянии на власть. Без этих желаний демократические институты, конечно, будут функционировать, выборы будут проходить, но элиты будут добиваться власти непублично, в частном порядке (например, добиваясь утверждения кандидатами на гарантированных выборах), и простолюдины будут использовать исключительно частные формы влияния (давая взятки и строча бесконечные жалобы).

Именно такими и являются «слабые элиты» и «слабые простолюдины» в переходных, уставших обществах с «проблемным транзитом», с незавершённой модернизацией, в которых, как правило, и воцаряются авторитарные режимы. В таких обществах заинтересованное участие в демократических процедурах, как правило, не является политико-культурной традицией ни в верхах, ни в низах общества. Именно поэтому при авторитарных режимах демократия есть и демократии нет.

При авторитарных режимах демократия реализуется только в двух смыслах: формальные выборы — формальная легитимация авторитарного режима (1) и демократия как институциональное основание государственного популизма (2) (в современном мире демократическая атрибутика режима и демократическая риторика вождя символизируют лояльное отношение вождя и режима к «народу»).

При авторитарных режимах, несмотря на наличие выборов, парламентов, формально свободных СМИ и НКО отсутствуют: с одной стороны, публичная конкуренция элит за власть, публичное согласование элитами интересов и коллегиальные, представительские принятия решений; с другой стороны, гражданское влияние простолюдинов (в лице среднего класса) на власть и гражданское участие в защите общественных интересов. А сама демократия при авторитарных режимах, не имея поддержки ни в «верхах» ни в «низах», просто обязана быть управляемой, ограниченной, электоральной, делигативной, фиктивной и прочей.

Важно напомнить, что отсутствие демократии в демократии есть не столько результат произвола авторитарного режима, сколько результат состояния самого общества. Другое дело, что со временем ситуация меняется (как в России), а авторитарный режим всячески пытается законсервировать эту, удобную для него, ситуацию (как в России; чего стоит возня с отменой-неотменой отмены выборов губернаторов, но об этом и подобном — в следующей главе).

Если в обществе возникают элиты, заинтересованные в плюрализации властных отношений и публичной конкуренции за власть, и возникает средний класс, заинтересованный в гражданском влиянии и участии, то авторитарный режим будет постепенно или не постепенно сходить на нет и замещаться модернизационно-демократическим. Если нет, то авторитарный режим будет перерождаться или заменяться очередным обновлённым традиционалистским режимом через очередную «консервативную революцию». «Восставшим же массам» хватит одних выборов.