А там всё поют. Сколько их? Двое? Трое? Незнакомое что-то и грустное, а слов все равно не слыхать. Хотя… Да ведь это же та самая песня, которую вчера пел Мурик. Ну конечно, она!
Он встал, натянул брюки, надел туфли, вышел в коридор. За окнами уже светлело.
…И тянется хрупкая нить Вдоль времени зыбких обочин,И теплятся белые ночи,Которые не погасить…
Колеса все стучали, грянул и тут же пропал встречный состав.
…За шпилей твоих окоем, За облик исчезнувший прошлый, За то, что, покуда живешь ты, И мы как-нибудь проживем.
Он быстро прошел в купе, оделся, собрал портфель. Впрочем, спешить-то было некуда — до Бологого два часа с лишним. Дорофеев сунул руку в карман. Листок с адресом сына, который дала ему Наташа, был на месте.
Как он будет добираться до Архангельска, Дорофеев не знал.
