Кирилыч ушел, а Лобастов сел на табуретку возле двери.

– Где ваш ординарец?

– На задании, связанном со взрывом.

– Настолько вы ему доверяете?

Наумов коротко рассказал Лобастову о Саше.

– Преданный революции хлопец, – заверил он.

– Есть связи с рабочей ротой?

– По моим сведениям, там работает подпольная группа во главе с Шаховым Иваном Ивановичем.

Условный стук в дверь прервал их разговор. Вернулся Мефодий Кириллович.

– Дьякон Салонов вышел из своего двора через потайной лаз в заборе и завернул было к зданию контрразведки, – запыхавшись, выпалил Кирилыч.

– Почему они решили, что он шел именно к Богнару? – спросил Лобастов.

– Так ить дьякон Салонов был в гражданском костюме, при портфеле. Хотел свернуть во двор «Гранд-отеля», а узрел наших и прошел мимо. Оглянулся, а наши стоят. Он – быстрее, а потом бросился бежать и нырнул в тот же заборный лаз.

– Объясните мне, что все это значит, – потребовал Наумов.

Лобастов рассказал о проверке дьякона Савелия Салонова.

– Как видите, он действительно оказался провокатором.

Воспользовавшись паузой, Кирилыч хлопнул кнутовищем по голенищу ичига и хрипловато сказал:

– Так ить помер он.

– Как то есть помер? – не понял Лобастов. – Его должны были взять живым!

– Э-э, да его кондрашка с перепугу стукнула, сердце лопнуло. Да и то сказать, многие ныне так становятся покойниками.

– Жизнь вносит свои коррективы, – сказал Наумов.

Лобастов взглянул на ходики:

– Нам пора, Павел Алексеевич.

С моря тянул легкий ветер. Его солоноватый аромат растворялся в густых садах, палисадниках и скверах города. Наумов и Лобастов постояли под густой кроной граба, росшего во дворе, пока не привыкли к темноте и стали различать дорожку к калитке.

– Вам надо торопиться, Гавриил Максимович, – тихо сказал Наумов.

Лобастов будто не слышал его.

– Я вот о чем думаю. Нам необходимо выйти на связь с подпольными организациями в тыловых частях белых и установить над ними централизованное партийное руководство. – Он крепко сжал и тряхнул руку Наумова. – Надо взрывать врангелевскую армию изнутри… Ну, бывай здоров, Павел Алексеевич.

На высоком, выступающем в Севастопольскую бухту южном берегу, у Троицкой балки, возвышается двухэтажный коттедж с колоннами – дача главнокомандующего войсками и правителя юга России. В этот вечер здесь ждали главкома и его гостей. Полковник Богнар проверил охрану дачи, подходы к ней, еще раз просмотрел списки обслуживающего персонала, лично поставил задачу своим агентам.

Время шло, а командующего все не было. Богнар несколько раз звонил оперативному дежурному ставки и в свой кабинет, где оставил у телефонного аппарата адъютанта. Поезд Врангеля еще не прибыл из Симферополя.

Гости прогуливались по двору, обсаженному абрикосовыми, персиковыми деревьями, каштанами, а вдоль заборов – сиреневыми кустами. Кое-кто отважился спуститься по лестнице на деревянный настил, служивший пляжем, и даже искупаться в заливе.

Генерал Врангель прибыл поздно, около полуночи, в сопровождении целой эскадры катеров. Он был в отличном расположении духа.

– Милостивые господа!.. – патетически воскликнул главнокомандующий. – Я только что вернулся оттуда, где мои доблестные войска ведут кровопролитные бои за нашу многострадальную святую Русь и поруганную веру христианскую. Там, на полях сражений, я видел подвиги и смерть!.. Я благословил своих воинов на бессмертную славу!..

В зале раздался гул одобрения.

Кто-то из гостей сказал:

– Быть может, следует, ваше высокопревосходительство, просить высшее церковное управление доставить к нам в Крым икону Знамения божьей матери (Курской) из Сербии. Это окажет сильное влияние на православных людей Крыма и воинство Христово…

Викарный епископ недовольно блеснул глазами – «суют нос не в свое дело», – но мысль об иконе поддержал:

– В этом я попрошу содействия у епископа Феофана и архиепископа Анастасия.

– Благодарю вас, – горячо отозвался Врангель. – В молитвах мы черпаем силу для борьбы за веру православную. – И, пригласив всех в зал к столу, он взял под руку епископа Вениамина: – До меня дошли слухи, что вчерашний еврейский погром в Феодосии был с вашего благословения. Это не помогает нашей борьбе, поймите.

– Мир сложен в своей иррациональности, – смиренно ответил архипастырь Христова воинства.

Едва гости успели разместиться за столом, как раздался жесткий, повелительный голос Врангеля: